Читать книгу "Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко"

— Мадам, — произнес мистер Монтелли довольно сухо, — в любое другое время ваше присутствие здесь чрезвычайно бы нам польстило. Но, увы, в настоящий момент вы совершенно неподобающим образом нарушаете традиции нашего клана. К сожалению, эти традиции предполагают участие в церемонии только одной женщины — невесты.

— Билли, — жалобно произнесла тётушка Эллен и оглянулась на нишу, где ещё не до конца осела поднятая ею пыль, — мальчик мой, пойдем отсюда!

— Мадам, — теперь голос дона Монтелли прозвучал гораздо мягче и приветливей, — мне очень жаль, но мистер МоцЦарт — мой гость и потому в настоящий момент покинуть это торжество никак не может… Впрочем, я готов пойти на некоторое нарушение традиций и позволить вам поприсутствовать на церемонии. Мы — джентльмены, и с нашей стороны было бы просто невежливо выпроваживать за дверь столь близкую родственницу почётного гостя. Ну что ж, продолжим.

Дон Монтелли снова кивнул, и, как будто повинуясь этому движению, замершие было гости с облегчением зашевелились. И вот тогда дон Монтелли вышел вперёд, отодвинул онемевшего священника, встал рядом с Изабеллой и заговорил о прямохождении. Нимало не смущаясь, он, говоря о верхе и низе, указывал пальцем на соответствующие места на теле невесты. А Билли неожиданно почувствовал острую жалость к тётушке. Такие приключения были ей явно не по плечу. Она стояла как провинившаяся школьница и что-то шептала серыми от пыли губами. Билли хотелось подойти к ней, обнять, но почему-то не двинулся с места: вероятно, к жалости примешивалась изрядная доля неловкости. Вдобавок от неё пахло какой-то дрянью… Билли все время чувствовал на себе её испуганный взгляд.

— Я рассказываю это вам, мой дорогой Билли, не только потому, что к этому меня обязывает традиция, но также и для того, чтобы прояснить для вас вашу собственную роль.

Мистер Монтелли оставил невесту, подошел к Билли и опустил руку ему на плечо. Лёгкий вскрик тётушки Эллен заставил мистера Монтелли поморщиться. Но ещё через секунду, справившись с собой, он перекроил недовольную гримасу в любезнейшую из улыбок. Потом подтолкнул Билли к Изабелле и кивнул священнику. Тот с опаской покосился на недоумевающую тётушку и что-то быстро-быстро забормотал. Его испуг и растерянность явно бросались в глаза.

— Но где же жених? — рассеянно спросил Билли.

— Вот именно, дорогой мой, — мистер Монтелли плотоядно хихикнул. — В этом-то всё и дело. Вы и только вы замещаете жениха. Это большая честь! Собственно, и посещение церкви, и присутствие священника — это всё так, просто дань моде. Вы же видите, мы даже к алтарю не подошли. Говоря по-простому, между своими, главное — это то, что вам предстоит провести с невестой брачную ночь. Вернее не совсем ночь, а… Ну да сами увидите. Потому что мой сын — вполне в традициях нашего клана — сам этого сделать не может. Не удивляйтесь, Билли, не надо. Чужие истины всегда кажутся невероятно странными. Впрочем, я вижу, что вы не особенно и удивлены. Ну да, это, конечно же, Клавдий… Он у нас большой шутник: почему-то он полагает, что вас следует держать в постоянном напряжении и рассказывать всякие ужасы. Или вместо официального приглашения, например, разыграть похищение. Это совершенно в его стиле! Я же видел, как он садился в вашу машину. Догадываюсь даже, что он вам наплел с три короба про смертельную опасность, которой он якобы подвергается. И наверняка всучил вам пистолет. Что ж, каждый развлекается как может… Вынужден извиниться перед вами за сына. А сейчас нам необходимо завершить церемонию венчания.

Мистер Монтелли ткнул священника пальцем в грудь так, что тот закашлялся и отступил на шаг. Тётушка Эллен снова вскрикнула, но на этот раз как-то очень тихо и безнадёжно. Шестеро безликих мужчин, появившихся откуда-то сбоку, поднесли к окну с витражом огромный прямоугольный ящик, аккуратно придерживая его за блестящие скобы. Ящик был похож на гроб, только значительно выше и шире. На крышке можно было разглядеть рельефное изображение какого-то насекомого. Тётушка Эллен подошла к ящику, потрогала его рукой, а потом шагнула к мистеру Монтелли.

— Послушайте, может быть, можно сделать по-другому? — голос тётушки казался отчаянным и просительным одновременно. — Я привела вам вот этого парня. Он согласен помочь. То есть, я хочу сказать, он вполне заменит вам Билли. Пегги мне всё объяснила. Я всё знаю. Вам ни в коем случае нельзя трогать Билли, поверьте мне! Вы даже не представляете себе, что может случиться, если… Вы не поняли: если вы сейчас это сделаете, он больше никогда ничего не сможет… Он просто перестанет быть… ну тем, кто он есть. Хотите, я могу заплатить? Мы готовы на выкуп. И потом, вот этот… он не хуже Билли со всем справится, честное слово!

Лицо мистера Монтелли не выразило ни удивления, ни возмущения. Он как будто раздумывал над тётушкиным предложением. А Билли, у которого при виде этого большого чёрного ящика почему-то пересохло в горле, инстинктивно притронулся к тяжелому жёсткому пистолету за поясом. Но его тут же ухватили за руки и вывернули их так, что закололо в напряженно выгнутом позвоночнике. Ящик, похожий на гроб, заполнив собой весь мрачный придел, казался теперь огромным, а игра ярких витражных бликов на черной деревянной поверхности — такой легкомысленной, такой ненужной… Билли вспомнил рассуждения мистера Монтелли и вдруг почувствовал, что словно бы висит на бесконечно огромном обнаженном теле, цепляясь руками за углубление пупка. Кожа этого, казалось бы, бесполого тела волнуется и дрожит как при землетрясении, а внутри, в животе, что-то грозно бурчит и ухает. Холодные далёкие глаза наблюдают за ним сверху по-живодёрски спокойно и бесстрастно. А внизу… Туда лучше было не смотреть. Наваждение было столь сильным, что голоса окружающих зазвучали сдвоенно и высоко, как у близнецов-лилипутов, искажая смысл обращённых к Билли слов. К Билли, одновременно стоящему в церкви и висящему над бездной. Эти бездушные лилипутские голоса толкали его вниз, а спасительный пупок лоснился и мелел, мелел на глазах, уходя из-под пальцев… Нет, дон Монтелли не соглашался поменять Билли на кого-то другого. Он требовал, чтобы Билли отпустил руки и… то ли упал вниз, в пропасть, то ли залез в ящик. Только на одну ночь, Билли, всего на одну ночь!..

Показалось ли это Билли или же действительно полуголого мексиканца поставили на четвереньки и, накинув ему на шею, как поводок, брючный ремень, поволокли в сторону? А мексиканец не то рычал от злости, не то хрипел от удушья. Тётушка Эллен расплылась облачком и проплыла вслед за несчастным мексом.

— Вот так, — продолжали лилипуты, — а теперь твоя очередь, Изабелла. Вперёд, девочка, сделай это! Твоя награда у тебя в руках!

Билли держался только на упрямстве, а сил уже не было совсем. Это оно, упрямство, заставляло его впиваться в кожу огромного существа изо всех сил. Билли чувствовал, что делает этому колышущемуся телу больно, может быть, даже очень больно, хотя глаза наверху по-прежнему были бесстрастны. Он смутно видел, как приподняли тяжёлую крышку, как Изабелла торопливо с готовностью перебросила ногу через высокую стенку ящика-гроба и скрылась внутри. Теперь Билли видел где-то внизу её глаза — такие же далёкие, как и те, наверху. Только не бесстрастные, а, наоборот, горячие, зовущие и глубокие. Странно — наверху глаза, внизу глаза… Смысла держаться больше не было никакого. Билли облегченно разжал занемевшие пальцы и плавно заскользил по гладкой бархатной коже вниз…