Читать книгу "Эдгар Уоллес. Сообразительный мистер Ридер. Гилберт Кит Честертон. Воскрешение отца Брауна - Эдгар Уоллес"

– Не мешал чему? – спросил Блейк.

– Открытию истины, – ответил священник, невозмутимо глядя на него из-под полуопущенных век.

– Это что же, – нерешительно произнес Блейк, – вы хотите сказать, что вам известно, кто убил мистера Мертона?

– Думаю, что да, – скромно ответил отец Браун.

В комнате сделалось очень тихо, а потом раздался хрипловатый голос Крейка:

– А куда это секретарь запропастился?! – неожиданно и не к месту воскликнул он. – Где этот Уилтон? Он ведь должен быть здесь.

– Мы с мистером Уилтоном работаем сообща, – деловито произнес отец Браун. – Я, кстати, попросил его позвонить мне сюда примерно в это время. Мы, можно сказать, вместе раскрыли это дело.

– Если вы работаете вместе, тогда все в порядке, – проворчал Крейк. – Он мне всегда казался этаким гончим псом, преследующим вечно ускользающего злодея, так что, наверное, охотиться с ним на пару было даже проще. И все же, если вам известна истина, откуда, черт подери, вы ее узнали?

– От вас, – негромко ответил священник, продолжая спокойно смотреть на запальчивого ветерана. – Я хочу сказать, первая догадка появилась у меня после вашего рассказа об индейце, который, метнув нож, поразил человека на стене крепости.

– Вы уже несколько раз говорили об этом, – не без удивления в голосе произнес Уэйн, – но я все равно не вижу связи. Разве что убийца выпустил стрелу и поразил человека на вершине очень высокого здания, чем-то напоминающего крепость. Но стрелы, разумеется, не бросают, ими стреляют, поэтому они летят намного дальше. В нашем случае она и вовсе пролетела какое-то совсем уж немыслимое расстояние, но я не понимаю, как это может приблизить нас к разгадке тайны.

– Я боюсь, что вы упустили главное во всей этой истории, – вздохнул отец Браун. – Дело не в том, что один предмет может улететь дальше другого. Дело в том, что неправильно используемое оружие может превратиться в палку о двух концах. Люди на крепости из рассказа Крейка считали нож оружием для рукопашного боя, им не пришло в голову, что он может превратиться в метательный снаряд, как дротик. Я знаю людей, которые считают дротик исключительно метательным оружием, забывая, что его, в конце концов, можно использовать и для ближнего боя, как копье. Одним словом, мораль этой истории в том, что если кинжал можно превратить в стрелу, то и стрелу можно превратить в кинжал.

Теперь уже все смотрели на священника, но он продолжал все тем же обычным, несколько отстраненным голосом:

– Мы, естественно, думали и гадали, кто выстрелил стрелой в окно, с какого расстояния она могла прилететь и так далее. Но правда заключается в том, что никто стрелу не пускал. Она не влетала в окно.

– Тогда как же она туда попала? – растерянно спросил смуглокожий адвокат.

– Кто-то принес ее с собой, надо полагать, – сказал отец Браун. – Незаметно пронести ее в дом совсем не сложно. Кто-то, стоя рядом с Мертоном в его кабинете, держал ее в руке, а потом воткнул ее ему в горло. После этого убийце пришла в голову гениальная идея – расположить ее в таком месте и под таким углом, чтобы мы все сразу же решили, что она, как птица, влетела через окно.

– Кто-то, – замогильным голосом повторил старик Крейк.

В эту секунду грянул резкий, пугающий своей требовательностью телефонный звонок. Аппарат находился в соседней комнате, и отец Браун бросился туда, прежде чем кто-либо успел пошевелиться.

– Какого дьявола? Как это понимать? – растерянно вскричал потрясенный Питер Уэйн.

– Он говорил, что ждет звонка от секретаря Уилтона, – тем же глухим голосом сказал его дядя.

– Так это, стало быть, Уилтон? – произнес адвокат с интонацией человека, желающего нарушить затянувшееся молчание. Но никто не ответил на его вопрос до тех пор, пока отец Браун так же стремительно не вернулся в комнату, принеся ответ.

– Господа, – сказал он, заняв свое место за столом, – Вы сами обратились ко мне с просьбой разрешить эту загадку и найти истину. Найдя ее, я вынужден сообщить ее вам, ничего не утаивая и не смягчая. Боюсь, что любой, кто сует нос в подобные дела, обязан делать свое дело, невзирая на личности.

Последовавшее короткое молчание нарушил Крейк:

– Надо полагать, этим вы хотите сказать, что обвиняете или подозреваете кого-то из присутствующих?

– Все, кто здесь присутствует, находятся под подозрением, – ответил отец Браун. – Включая и меня, поскольку это я первым увидел тело.

– Конечно, все мы под подозрением, – ядовито заметил Уэйн. – Отец Браун любезно объяснил мне, как я мог взять в осаду эту башню, находясь в самолете.

– Нет-нет, – улыбнувшись, возразил священник. – Вы сами описали мне, как могли это сделать. Это было самое интересное во всем этом деле.

– Нет, он, похоже, считает, – брюзгливо заметил Крейк, что это я его убил индейской стрелой.

– Мне это казалось очень маловероятным, – признался отец Браун. – Простите меня, если я сделал что-нибудь не так, но я не смог придумать других способов проверить свои идеи. Конечно же, я не мог вообразить, будто капитан Уэйн в тот миг, когда было совершено убийство, промчался рядом с окном на огромной летающей машине. И никто этого не заметил. Или что почтенный джентльмен в годах стал бы играть в индейцев и прятаться по кустам с луком и стрелами, дожидаясь удобного случая убить человека, которого мог отправить на тот свет двадцатью другими, куда более простыми способами. Но мне нужно было проверить, не имеют ли они какого-то отношения к этому, и чтобы убедиться в их невиновности, мне пришлось сперва обвинить их.

– И что же убедило вас в их невиновности? – спросил Блейк, адвокат, заинтересованно подавшись вперед.

– Всего лишь то, как они волновались, когда слышали обвинение в свой адрес, – ответил отец Браун.

– И в чем конкретно это выразилось?

– Вы уж меня простите, – сказал священник, впрочем, не особенно смущаясь, – но я посчитал, что был обязан включить и их, и всех остальных в число подозреваемых. Я подозревал мистера Крейка и капитана Уэйна в том смысле, что рассматривал возможность или вероятность их виновности. Я говорил им, что пришел на их счет к определенным выводам и сейчас готов рассказать им, что это были за выводы. Удостовериться в их невиновности мне помогло то, как и с какой скоростью их неведение сменялось негодованием. Пока в голову им не приходило, что им грозит обвинение, они снабжали меня сведениями, на основании которых это обвинение и строилось. Они практически сами рассказали мне, как могли бы совершить это преступление. А потом они начинали понимать, что теперь и их можно заподозрить, что было для них полнейшей неожиданностью и приводило в искреннее возмущение. Причем осознавали они это гораздо позже того времени, когда подозрение на их счет уже могло появиться, но задолго до того, как оно им было предъявлено. Ни один человек, действительно виновный, не стал бы себя вести так. Настоящий преступник стал бы осторожничать с самого начала, или, наоборот, изображал бы неведение и спокойствие до конца. Он ни за что не стал бы сначала подбрасывать против себя улики, а потом страшно удивляться и с жаром опровергать то представление о себе, которому сам же помог выстроиться. Подобное поведение возможно только в том случае, если человек не понимает, к каким выводам приведут его слова. Сознание преступника никогда не позволит ему сперва позабыть о своей причастности к преступлению, а потом вспомнить об этом, чтобы начать возмущаться и отрицать ее. Таким образом, вас двоих я исключил из числа подозреваемых, с остальными было по-другому, но сейчас нет смысла об этом распространяться. Вот, например, секретарь… Но сейчас разговор не об этом. Послушайте, я только что разговаривал по телефону с Уилтоном, и он разрешил мне поделиться с вами важной новостью. Я полагаю, вам всем уже известно, кем был Уилтон и чего он добивался.