Читать книгу "Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны - Валентин Рунов"

Итак, время императорской России навсегда было закончено.

11 марта 1917 года штаб Юго-Западного фронта, находившийся тогда в Бердичеве, присягал Временному правительству. Первым слова присяги произнес командующий фронтом генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. Тогда он не знал, да и не мог знать, что этим шагом он приблизил развал и гибель армии, которой верно служил уже почти 50 лет.

А. А. Брусилов и Н. В. Рузский. Осень 1916 г.

Но надо признать, что Брусилов не был исключением из общего правила. Фронт, оторванный от тыла боевой работой, смертью, кровью и лишениями, жил своей жизнью, состоявшей из атак, оборонительных боев, маневров, перегруппировок, смен войск, пополнений боеприпасами, продовольствием и т. д. Каждый командир, с самого низа до самого верху, ежедневно жил только этими проблемами, не вникая глубоко в политическую игру партий и группировок, происходившую в глубоком тылу. Однажды запущенный механизм войны не терпел сбоев, и если на повестку дня ставился конкретный вопрос, то решать его нужно было немедленно, невзирая ни на что. А перед командующим фронтом таких вопросов стояло немало, и ему было неважно, по большому счету, какое правительство решит эти вопросы. Спустя десятки лет точно так повело себя офицерство во время трагического для Советского Союза 1991 года.

Остро встал вопрос о назначении нового Верховного главнокомандующего. Временное правительство после некоторого колебания свой выбор остановило на кандидатуре генерала Алексеева. Временный комитет Государственной думы предлагал на этот пост назначить Брусилова.

18 марта Родзянко отправил Львову письмо, в котором давался нелестный для Михаила Васильевича отзыв, выражалась также уверенность в том, что он не подходит для поста Верховного главнокомандующего. Утром следующего дня Временный комитет Думы рассмотрел этот вопрос. Он постановил: «Признать, что в интересах успешного ведения войны представляется мерой неотложною освобождение генерала Алексеева от обязанностей Верховного главнокомандующего, что желательным кандидатом (по рекомендации Родзянко) является генерал Брусилов». В постановлении подчеркивалось, что «общее руководство ведением войны, за исключением стратегии, управления и командования всеми сухопутными и морскими силами, должно быть сосредоточено в руках Временного правительства».

Однако Временное правительство пока твердо стояло за Алексеева – сказывалась, вероятно, совместная работа многих его членов со Ставкой, с одной стороны, с другой – это было противодействие мнению Председателя Думы, о плохих взаимоотношениях которого с Алексеевым было известно в правительственных кругах.

Правительство, следовательно, продолжало отстаивать свою кандидатуру, причем теперь уже и из престижных соображений. Гучков тем временем направил командующим войсками фронтов и армий следующую телеграмму: «Временное правительство, прежде чем окончательно решить вопрос об утверждении Верховным главнокомандующим генерала Алексеева, обращается к вам с просьбой сообщить вполне откровенно и незамедлительно ваше мнение об этой кандидатуре».

Большинство генералов ответило на запрос военного министра полным согласием. Лишь командующий 5-й армией генерал Драгомиров высказал опасение, что «вряд ли генерал Алексеев способен воодушевить армию, вызвать на лихорадочный подъем…». Уклончиво ответил и генерал Рузский: «По моему мнению, выбор верховного должен быть сделан волею правительства».

Брусилов, который, вероятно, знал о том, что является основным соперником Алексеева, был в своем ответе довольно прямолинеен. «По своим знаниям подходит вполне, – телеграфировал он. – Но обладает важным недостатком для военачальника – отсутствие силы воли и здоровья после перенесенной тяжелой болезни».

А. А. Брусилов и военный министр Временного правительства А. И. Гучков.

Тем не менее генерал Алексеев был назначен Верховным главнокомандующим русской армией и флотом. Должность начальника штаба принял генерал от инфантерии В. Н. Клембовский. Проработал в этой должности он, правда, недолго. 25 марта в Ставку прибыл генерал А. И. Деникин с предписанием военного министра о вступлении в должность начальника штаба. «Такой полупринудительный порядок назначения Верховному главнокомандующему ближайшего помощника, – отмечал в связи с этим Антон Иванович, – не прошел бесследно: между генералом Алексеевым и мною легла некоторая тень, и только к концу его командования она рассеялась. Генерал Алексеев в моем назначении увидел опеку правительства… Вынужденный с первых же шагов вступить в оппозицию с ним, оберегая Верховного – часто без его ведома – от многих трений и столкновений своим личным участием в них, я со временем установил с генералом Алексеевым отношения, полные внутренней теплоты и доверия».

Весной 1917 года Брусилов пригласил военного министра Керенского прибыть на Юго-Западный фронт, чтобы на митингах подтвердить требование наступления от имени Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, так как к этому времени солдатская масса более не признавала Государственной думы. К тому времени войска всех фронтов совершенно вышли из повиновения, и никаких мер воздействия предпринимать было невозможно. Да и назначенных комиссаров слушались лишь постольку, поскольку они потворствовали солдатам, а когда они шли им наперекор, солдаты отказывались исполнять и их распоряжения. Например, 7-й Сибирский корпус, отодвинутый с позиций в тыл для отдыха, наотрез отказался по окончании отдыха вернуться на фронт и объявил комиссару корпуса Борису Савинкову, что бойцы корпуса желают идти для дальнейшего отдыха в Киев, и никакие уговоры и угрозы Савинкова не помогли. Таких случаев на всех фронтах было много.

Правда, при объезде Юго-Западного фронта Керенским его почти везде принимали горячо и многое ему обещали, но когда дошло до дела, то, взяв сначала окопы противника, войска затем самовольно на другой же день вернулись назад, объявив, что так как аннексий и контрибуций требовать нельзя и война до победного конца недопустима, то они и возвращаются на свои старые позиции. А затем, когда противник перешел в наступление, армии фронта без сопротивления очистили свои позиции и пошли назад. Ясно, что и Керенский, и тогдашний Совет рабочих и солдатских депутатов также потеряли к этому времени свое обаяние в умах солдатской массы, и мы быстро приближались к анархии, невзирая на старания немощного Временного правительства, которое, правду сказать, само твердо не знало, чего хотело.

1 мая 1917 года генерал Алексеев вызвал в Ставку командующих войсками фронтов, флотов, некоторых командующих армиями. Вопрос, по сути дела, стоял один – о готовности войск к предстоящему наступлению.

Брусилов взял слово. Он вышел к трибуне, несколько секунд помолчал, а затем начал говорить, словно размышляя вслух, делясь с присутствующими давно наболевшим, что последние месяцы не давало ему покоя ни днем ни ночью: