Читать книгу "Вайделот - Виталий Гладкий"

Раз в году Свентовит давал ответы на вопросы верующих, общаясь с ними через жреца. Праздник проходил осенью, после уборки хлеба. Накануне праздника главный жрец Свентовита с веником в руках входил во внутреннее святилище и, задержав дыхание, чтобы не осквернить божество, начисто выметал пол. Выметание символизировало конец года. На следующий день жрец брал из руки Свентовита рог, который в течение года наполняли вином. Устами жреца Свентовит предсказывал о плодородии в грядущем году, и если вина испарилось много, то год грозил быть бесплодным, и, наоборот, если мало, то урожай должен быть хорошим.

Прошлогоднее вино выливалось перед стопами Свентовита, затем жрец наполнял рог новым вином и выпивал его в честь бога с просьбой, чтобы тот даровал людям изобилие и удачу в ратных делах. Далее жрец снова наполнял рог и вставлял его в руку кумира.

По окончании этой церемонии вносили пирог огромных размеров; в него мог поместиться человек во весь рост. Жрец входил внутрь пирога и спрашивал у присутствующих: видят ли они его? Когда ему отвечали, что нет, он обращался к Свентовиту и просил, чтобы Солнце было видимым и после зимы все вновь ожило. После окончания обрядов главный жрец от имени бога обещал людям всяческие блага и победу над врагами. Потом начинался всеобщий торжественный пир.

Конь Свентовита, огромный жеребец, был белой масти. Его гриву и хвост оставляли нестрижеными. Оседлать скакуна мог только главный жрец. Перед началом военного похода конь принимал участие в гадании. Младшие жрецы втыкали перед храмом три пары копий на некотором расстоянии друг от друга, и к каждой паре привязывалось третье копье – поперек. Жрец торжественно произносил молитву, затем выводил коня за узду из сеней храма и вел на эти барьеры. Если конь переступал их сначала правой ногой, а потом левой, это считалось счастливым предзнаменованием, если же конь ступал сначала левой ногой, то военный поход в этом случае отменялся.

Храм Свентовита был очень богатым, поскольку он принимал не только дары, но и часть военной добычи. По общему убеждению прибалтийских племен, Арконский бог давал самые знаменитые победы, самые точные прорицания. Поэтому для жертвоприношений и для гадания сюда стекались люди со всех сторон Поморья. Каждое племя посылало Свентовиту ежегодную дань на жертвы. У храма были обширные поместья, дававшие ему доход, в его пользу собирались пошлины с купцов, торговавших в Арконе, с рыбаков, ловивших сельдь у острова. Свентовиту приносилась третья часть военной добычи, все золото, серебро и жемчуг, добытые на войне. Даже иноземцы обращались в Арконский храм за предсказаниями, а властители соседних народов посылали дары. Поэтому в храме стояли сундуки, наполненные драгоценностями.

За Свентовита в войнах сражались триста всадников на белых конях, оснащенных тяжелым рыцарским вооружением, которым и причиталась треть добычи. Эта дружина участвовала в походах прибалтийских племен на иноземцев и до нашествия датчан во главе с королем Вальдемаром была непобедима.

Все эти сведения Скуманд мысленно собрал у себя в голове в единый кулак и уже готов был нанести Павиле внешне невидимый удар своей сконцентрированной волей, как вдруг вспомнил, что ему нечем отвлечь внимание учителя, чтобы тот хоть на миг растерялся и от этого расслабился. И тут ему словно кто-то подсказал со стороны: «Оберег! Покажи оберег Прауримы!»

С того времени, как подаренный главной жрицей Прауримы оберег в виде волка, державшего в пасти луну, оказался у него на шее, он никогда его не снимал. Но самое удивительное: с каждым прожитым днем, который все больше и больше отдалял во времени путешествие к храму богини, образ Гиватты-Дайниди в его воображении становился все четче и зримей. Какая-то странная нить протянулась между ними, и она крепчала все больше и больше. Прекрасный облик этой женщины волновал его, но совсем не так, как лица девушек из племени дайнавов. От него шла какая-то солнечная теплота, согревавшая юношу в холодные зимние ночи, когда затухал очаг, а выбраться из-под шкуры, заменявшей одеяло, чтобы подбросить в него поленьев, было зябко, да и лень…

Решительно рванув ворот своего жреческого одеяния, Скуманд достал оберег и резким движением поднял его над головой. Павила невольно бросил на него взгляд, и в этот момент юный вайделот, прошипев, как лесной кот, швырнул в своего наставника накопившиеся в его воображении образы из давно разрушенной и оскверненной врагами Арконы. Глаза Павилы остекленели; он посмотрел на юношу, как показалось тому, испуганно и робко, а затем отвел взгляд, напрягся и стал двигать руками, совершенно не обращая внимания на окружающую его действительность.

Напряжение нарастало. Скуманд чувствовал, что наставник пытается сопротивляться его воле, но эти попытки были слабыми, а он, ни на миг не прекращая давления, пожирал Павилу взглядом. С некоторым удивлением юный вайделот отметил, что наставник двигает руками в определенном ритме; присмотревшись более внимательно, он сообразил, что старый жрец повторяет пассы, которые обычно сопутствуют благодарственной молитве Свентовиту.

А затем произошло и вовсе чудо. Павила вдруг немного присел, его лицо приобрело просветленное выражение, и он начал ритмично подпрыгивать. Пораженный юноша мгновенно понял, что это за движения, – старый вайделот вообразил, что скачет на коне Свентовита!

Это было одно из гаданий, в котором жрецы Арконы задействовали коня. Под вечер священного жеребца чистили и умащали благовониями, а утром, при большом стечении народа, находили его вспененным и грязным. Это значило, что всю ночь Свентовит бился с врагом на своем коне. По состоянию жеребца и определяли, можно начинать войну или нет. Намечаемый поход благословлялся, если боевой богатырский конь Свентовита был в отличной физической форме. Среди жрецов не считалось тайной, что вместо Свентовита на коне всю ночь скакал главный жрец. А простому народу такие вещи знать было не положено.

Павила «мчался» на коне Свентовита, а Скуманд остолбенело смотрел на это чудо. Ничего себе, навел он морок! Не пора ли прекратить эту бешеную «скачку»? Потому как, судя по обильному поту, оросившему чело наставника, тот уже сильно устал – годы брали свое. Как бы не случилось беды… Испуганный Скуманд мигом ослабил внушение и резко хлопнул в ладони. Павила мотнул головой, прогоняя наваждение, пошатнулся и сел на землю – не без помощи Скуманда, который подскочил к нему быстрее оленя.

– Уф-ф… – На лице Павилы появилось выражение восторга. – Спасибо тебе, сын мой… Ты сумел вернуть меня в юность. Я ходил по улицам Арконы, молился в ее храмах. Мало того, я был самим Свентовитом и мчался на его коне! Потрясающе! На такой морок неспособен ни я, ни другие вайделоты, лучшие из Посвященных! Значит, я в тебе не ошибся… О, боги, благодарю вас за сие чудо!

Ни старый вайделот, ни Скуманд не могли видеть огромную белую волчицу, которая следовала за ними от самого селения. Все это время она сидела, притаившись в кустах, и пристально смотрела на Скуманда. При этом ее глаза горели ярким зеленым светом, словно на землю уже пала ночь.

Услышав последние слова старого вайделота, волчица тихо фыркнула и оскалилась, словно рассмеялась, а затем, по волчьему обычаю, незаметно и бесшумно исчезла среди зарослей, подступивших к берегу почти вплотную.