Читать книгу "Замок воина. Древняя вотчина русских богов - Валерий Воронин"

Князь Юсупов и в самом деле хотел остановить Шариде. К чему весь этот разговор? Самое ужасное, что могло случиться с Россией, уже случилось. Никто не смог воспрепятствовать свержению правящей династии Романовых. Лично он, как истинный монархист, был раздавлен, ибо его идеалы оказались попраны. Чёрная, алчущая сила наступает и разрушает всё, что было для него свято. Как уберечься самому? Да, конечно, погибнуть от рук этой неуправляемой массы – перспектива крайне унизительная…

– Ты спасешься, – переводил Пётр Коваль, – вашу семью ждёт Европа. Это будет ваш новый дом…

Впрочем, и эта перспектива для князя была предсказуемой. Единственный выход из Крыма – морем в Европу. Сейчас об этом говорят многие. Одни – с надеждой на спасение, другие – с горечью в сердце, а третьи…

– Ты сделал всё, что мог и должен был, – переводил толмач, – большего желать нельзя было…

Князь глубоко вздохнул и наконец-то прервал уставшего Петра Коваля.

– Скажи ей, что мы все стоим перед пропастью. И перспектива одна – шагнуть в неё. Это касается всех – кто бежит из России, кто погиб за её идеалы и кто останется и станет новой властью.

Шариде стала отрицательно мотать головой, кричать и резко бить руками по воздуху, как будто бы на неё кто-то невидимый пытается совершить нападение.

– Что она хочет? – не понял Юсупов.

– Она говорит: «Нет, нет, нет».

Успокоившись, Шариде продолжила:

– Пропасть, – переводил толмач, – она кажущаяся. Это вершина. Есть мост, который соединит два края пропасти. Люди не видят его и даже не догадываются о его существовании. В строительстве моста участвовали вы, ваше преосвященство, русский царь и ваша свита…

Юсупов, конечно же, понял, что именно Шариде имеет в виду – это грандиозное строительство в Крыму, которое было затеяно более десяти лет назад. Видимые объекты этого «моста» – дворцы и замки вполне можно соотнести с подпорами сооружения, о котором говорила шаманка. Но беда в том, что по этому мосту нельзя пройти ногами. Он существует лишь в воображении. Да и то, если в это крепко веришь…

– Беда в том, – сказал Феликс Феликсович, – что мы погибнем так же, как и монархия. Ухнем в пропасть! А мост…

Князь покосился на Петра Ковеля и сказал:

– Я не могу говорить откровенно при толмаче. Лишние уши…

Но Шарида успокоила:

– Он верный. Ничего не скажет.

Пётр Коваль, когда переводил эти слова, густо покраснел, его лоб покрылся потом. Речь-то о нём идёт! А князь грустно посмотрел на переводчика и лишь прошептал: «В здравом уме – оно понятно. А коли принудят человека…»

Кажется, Шариде без перевода почувствовала глубину сомнений, терзавших князя, и поэтому не решилась продолжать откровенную беседу. Лишь напоследок она сказала:

– Наступит время, когда имя башни, в которой мы сейчас находимся, станет… огромным! Оно накроет Коккозы, которые станут звать, как сейчас башню. А ещё спустя годы весь Крым окажется под знаком, ныне запечатленном на этой башне.

– Какой знак? – не понял князь.

– Знак сокола, – уточнила суфия.

Феликс Феликсович нервно повёл плечами. Когда Шариде говорила загадками, он нервничал, теряя смысл разговора. Вот и в данном случае она вдруг заговорила о соколиной башне. Какое это сейчас имеет значение?

Но Шариде упрямо вела своё.

– Я долго здесь, в соколиной башне, не задержусь. Новая власть выгонит меня отсюда. Я стану жить у Сулимы…

– Это правильно, – одобрил Юсупов, – там больше шансов уцелеть.

Пётр Коваль перевёл.

– Когда Коккозы станут звать, как эту башню, село Узен-Баш, где живёт Сулима, переименуют и будут звать, как вас, князь.

Феликс Феликсович рассмеялся.

– Как меня? Что же – Юсупово… Это даже красиво. Но отчего честь такая?

Пётр Коваль вновь перевёл.

– Это не честь. Это не честь, это знак того, что всё, что сделано вами, начинает осуществляться. Медленно, но верно…

– Доживу ли я до момента переименования сёл?

– Сын доживёт, – перевёл толмач, – срок большой. Ибо мост длинный.

Феликс Феликсович утвердительно кивнул головой. Мост длинный… Что же, каждому отмерен свой срок жизни. Мост, действительно, длинный. На тот берег нынешнее поколение не ступит. Иные придут…

Распрощавшись с «Аскерином» и бросив прощальный взгляд на Коккозы, князь Юсупов навсегда покинул это горное селение. Доехав до «ванны Юсупова» (так её станут звать люди), он попросил остановиться и, подойдя к водному зеркалу, стал смотреть, как по его поверхности пробегает лёгкая зыбь. Это ветер гулял по ущелью.

Феликс Феликсович зачерпнул горсть воды и выпил её, а затем рукой похлопал по лицу. Хотел ещё постоять, но передумал, и резко развернувшись, пошёл прочь.

Спустя четверть века, после окончания Великой Отечественной войны, многие поселения Крыма получат другие имена. Коккозы переименуют в Соколиное. И теперь речка Коккозка (Голубой Глаз) течёт через село со знаком сокола, у которого цвет глаз имеет явный серо-голубой оттенок.

А село Узен-Баш (Биюк Узенбаш) переименуют в Счастливое. Казалось бы, какая здесь связь с князем Юсуповым? Напомню, его имя – Феликс, переводится как «счастье».

Пройдут ещё годы, и на карте мира появится новое государство – Украина, в состав которого войдёт и Крым. Гербом Украины станет трезубец, который в перевёрнутом виде имеет вид стремительно летящего сокола. Так что знак сокола распростёрся теперь не только над Крымом, но и на значительно большие территории. А вот название башни караван-сарая в Коккозах – Соколиная забылось. И возвратится ли оно, как сокол в родное гнездо, кто знает…

6

После отъезда князя Юсупова его «Аскерин» вмиг осиротел. Как будто бы душу у него изъяли, оставив на истязание хищных птиц беззащитное раненое тело. Эту перемену почувствовали все, кто знал о прощании князя со своим имением и кто даже не догадывался о его последнем приезде в охотничий замок.

Конечно, первой ощутила заброшенность «Аскерина» сама Шариде. Ей не надо было ничего объяснять. Эта женщина заранее знала, что нечто подобное случится. Уже давно шаманка в своих видениях лицезрела картину предстоящей катастрофы. И ей хорошо было известно, что само ее появление в Крыму связано с предстоящим падением Российской империи.

Конечно, Шариде никаким образом не была причастна к происходящему. Винить её нельзя. Скорее наоборот. Она делала всё, чтобы смягчить участь, которая постигнет людей, с которыми свёл её Всевышний.

За годы, что она прожила в Коккозах, Шариде внутренне очень сильно привязалась к его обитателям. И конечно же – в первую очередь к строителям и хозяевам имения «Аскерин». Одни из них казались ей милыми и смешными, другие – серьёзными и глубокомысленными, а третьи – носителями каких-то древних тайн, что, конечно же, было связано с родовыми корнями каждого из этих людей.