Читать книгу "Голубые цветочки - Раймон Кено"

— Сперва накорми Сфена и Стефа. Там, наверное, еще осталось, чем заморить червячка.

Пешедраль исчезает в направлении фургона.

На палубе появляется графиня де Прикармань.

— Хорошо ли вам спалось, сестрица? — спрашивает герцог.

— Привет! — отвечает ему графиня.

Появляется Фелица. Она целует своего папу.

— Бе-е-е! — говорит она.

Лали кричит:

— Подано!

Все собираются в кубрике и весело рассаживаются. Вскоре к их команде присоединяется и Пешедраль. На столе аппетитно дымится горячий-прегорячий кофе. Тут же, рядом, тосты толсты и нетолсты, джемы и масленки с маслом.

— А яичницы нет! — замечает герцог.

— А яичницы нет, — подтверждает Лали.

— И сосисок нет! — замечает герцог.

— И сосисок нет, — подтверждает Лали.

— Ну и ладно! — беззаботно говорит герцог.

Он уже заглотнул семь тостов вместе с жировыми и фруктово-ягодными субстанциями, намазанными на них сверху.

— А месье Сидролен еще не встал? — спрашивает он.

— Вот он я, — отвечает Сидролен, садясь за стол.

— Я прекрасно выспался, — сообщает ему герцог. — И я весьма благодарен вам за гостеприёмство, хотя оно и не сопровождалось сосисками.

— Мы примем к сведению, — отвечает Сидролен. — Правда, Лали?

— Не сопровождалось сосисками, — подтверждает Лали, — и яичницей тоже.

— А как поживают лошади? — спрашивает Сидролен.

— Они находят ваш косогор слишком крутым, — отвечает герцог. — И не очень расположены карабкаться по нему, точно горные козлы.

Тут Пешедраль, хотя ему никто не предлагал говорить, вмешивается с такими словами:

— А вот по поводу…

— По какому поводу? — осведомляется герцог.

— По поводу лошадей. Когда я нес им сено из фургона, я заметил, что на дверце у месье Сидролена кто-то написал ругательства.

— В мой адрес? — спрашивает герцог, грозно хмуря брови.

— Нет-нет, успокойтесь, — говорит Сидролен. — В мой.

— Кто-то имеет на вас зуб? — спрашивает герцог.

— Вполне возможно. С тех пор как я здесь поселился, кто-то упражняется в остроумии на моей загородке и дверце. Я замазываю краской. А он пишет поверх.

— И вы не знаете, кто это?

— Никакого представления не имею.

— А вам никогда не приходило в голову подстеречь его?

— Однажды ночью я сел в засаду. И подхватил жуткий вирусный бронхит, вот и весь результат.

— Пешедраль! — торжественно возгласил герцог. — Вот подходящий подвиг для нас, рыцарей, — мы избавим господина Сидролена, нашего хозяина, от его писуна.

— Ох, ну зачем же! — сказал Сидролен. — Вы слишком любезны.

— Мы его схватим на месте преступления, — продолжал герцог, — и повесим на первом же дереве этого бульвара.

— Вы знаете, — прервал его Сидролен, — вы знаете… тогда у нас будут неприятности.

— Это еще почему?

— Неприятности с полицией.

— Как! — вскричал герцог. — Да неужто вы не в своем феодальном праве вершить правосудие, казнить и миловать?! Не вы ли, после Господа Бога, властелин и хозяин на своей барже?!

— Да, но деревья на бульваре не имеют отношения к моей барже.

— Тогда мы бросим этого паршивца в воду. Крепко связанного, конечно.

— Боюсь, что это тоже…

— Ну ладно, тогда просто отрежем ему уши.

— Нет… не стоит…

— Ну хотя бы несколько пинков в задницу?..

— Это можно… при необходимости…

— Но тогда, месье Сидролен, на меня не рассчитывайте. Пинки в задницу какого-то писуна! Да никогда в жизни я не унижусь до того, чтобы пачкать об него подошвы моих сапог. Опуститься до такого!..

— Господин герцог, господин Прикармань, я, право, очень тронут вашим предложением, но, в конце концов, до сих пор я как-то выходил из положения, пусть же оно так дальше и идет. Это ведь самая мелкая статья моего бюджета: одна банка краски в месяц, ну и конечно, одна кисть в год. И потом, опять же, для меня развлечение, а иначе что бы я малевал?!

— Вообще-то я знаю еще несколько пещер… — мечтательно промолвил герцог. — Но оставим это.

Внезапно он треснул кулаком по столу и заорал:

— Ну так что, Пешедраль, неужто мы проявим слабодушие?! Нет, тысяча чертей, нет! Пусть месье Сидролен болтает что угодно, а мы изловим этого писуна, — потом поглядим, как с ним поступить.

— Слово Прикарманя! Изловим!

— Изловите! — крикнула графиня де Прикармань.

— Бе-е-е! — отозвалась Фелица.

Словом, шуму получилось предостаточно.

— Ну а пока, — сказал Сидролен, — пойду-ка поработаю кистью.

И он вышел в сопровождении Лали. Лали спросила:

— Скоро они уедут?

— Не знаю, об этом разговора не было.

— Так что же, подавать им завтра утром яичницу и сосиски?

Сидролен достал банку с краской и кисть.

— Если это не слишком сложно, — ответил он. — Покажем себя щедрыми вельможами.

И Сидролен ступил на мостки.

— Раз мы жених и невеста, — сказала Лали, — может, стоило бы перейти на «ты»?

— У вельмож принято обращаться на «вы».

Лали возвращается к своим обязанностям. Сидролен проходит мимо Сфена и Стефа. Он смотрит им в глаза.

— До чего ж у них умный вид! — замечает он вполголоса, — только что не говорят.

— Это почему же мы не говорим? — обижается Сфен. — Ах, черт! — добавляет он, топнув оземь правым передним копытом, — ведь Жоакен советовал мне не открывать рта.

Сидролен опомнился лишь на тротуаре. По дороге он пролил немного краски из банки.

— Странно, — говорит он вполголоса, — действительно странно.

— Что вы сказали?

Этот вопрос исходит от остановившегося прохожего.

— Так что же «действительно странно»?

Сидролен принимается замазывать краской дверцу.

— Да так, — отвечает он.

— Месье! — восклицает разъяренно прохожий, — вы непозволительно оскорбляете любопытство людей: интригуете их, а потом молчите. Нет, месье, так, знаете ли, не поступают!

И он удаляется, сердито размахивая руками.

Сидролен никак не комментирует этот инцидент.

Потом он слышит, что его окликают. Это консьерж из дома напротив — не совсем законченного, но и не совсем незаконченного. Консьерж стоит перед своей дверью, на противоположном тротуаре. Сидролен отвечает на приветствие и продолжает работать.