Читать книгу "Игра в убийство - Тиана Веснина"

«Заказчик платит! А у меня, что поделаешь, хорошие привычки!»

Он поднялся в номер и принял душ. Освеженный прохладой, Кирилл, завернувшись в полотенце, сел в кресло и открыл свою записную книжку.

К телефону довольно долго не подходили, наконец он услышал голос, от звука которого невольно смешался.

— Простите, я хотел бы поговорить с Александром Николаевичем Гаретовым!

— Слушаю!

— Меня зовут Кирилл Мелентьев, я — частный детектив.

— Очень приятно, — не без иронии ответил Александр Николаевич.

— Простите еще раз, но мне необходимо с вами встретится!

— Нет, на этот раз вы простите меня, молодой человек, я, к сожалению, не располагаю свободным временем.

— Мне говорили, что вы без чьей-либо рекомендации ни с кем не встречаетесь… У меня есть такой рекомендатель, — слегка запнувшись, произнес Кирилл.

— И кто же, простите за любопытство? — все в той же ироничной манере продолжал актер.

— Денис Лотарев!

— Это очень неудачная шутка!

— Я не шучу! Я веду расследование убийства Лотарева и смею надеяться, что он — самое заинтересованное лицо в его успешном завершении.

Гаретов помолчал несколько секунд.

— Хорошо! Приезжайте в театр к шести вечера… — Он усмехнулся и с грустной иронией добавил: — Призраков…

— Простите, не понял! — с удивлением переспросил Мелентьев.

— Придете — поймете!.. — и он положил трубку.

«BMW» Гаретова мчалось по улицам Петербурга.

«Боже… Боже… — думал он, — все как обычно, как и вчера, и десять, и двадцать и, страшно представить, и пятьдесят лет назад!.. Нет, не стоит обманываться, Александр Николаевич, — мысленно говорил себе актер, — главное, что я — не тот. Имя — тоже, а вот я… Нет того милого, светлого Саши, который мчался с друзьями-соперниками на репетиции, воспринимал каждый спектакль как событие мирового значения, был готов целовать следы боготворимых им актеров…»

Гаретов остановил машину у дверей театра, медленной, величавой походкой вошел в вестибюль, поздоровался с дежурным и направился в гримерную по широкому коридору, стены которого были увешаны портретами былой славы театра…

«Какой был дух соперничества! — вглядываясь в знакомые, но, увы, ушедшие лица, вздыхал он. — Распределение ролей!.. Сердце перемещалось и билось в голове… Если получал вожделенную роль — радость на грани помешательства, если наоборот, трагедия, достойная пера Шекспира. Мы карабкались, лезли друг на друга, отталкивали, иногда помогали, случалось и такое… Наконец нам стукнуло по сорок, и те, кто прошел отбор, могли бы вроде успокоиться, но тут начались драки, склоки, подножки из-за званий, из-за того, кто более мастит… Когда нам стукнуло по шестьдесят пять, началось отчаянное цепляние за жизнь: кто кого переживет и кто будет вписан в историю театра как великий… Вот, Веня Кречетов… Первым на стене ушедших появился его портрет. Странно, но стало как-то пусто без его едких высказываний и даже без его мелких пакостей… Потом начали появляться портреты других… и вот теперь остался только я… один… в театре призраков… Да, это мой театр призраков, только я могу здесь видеть тени своих друзей-соперников и слышать их голоса… Тяжело… ох, как, оказывается, тяжело оставаться последним… Всех пережил, всех переиграл, а радости…» — Александр Николаевич махнул рукой и открыл дверь в свою гримерную.

Кирилл вошел в театр и на немой вопрос дежурного сказал, что у него назначена встреча с Гаретовым.

— Вам туда, налево по лестнице, — объяснил тот.

Он прошел по широкому коридору и, открыв дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», попал в крыло гримерных. Здесь горело несколько бра и скрадывала шум шагов толстая ковровая дорожка. Он постучал в дверь с золотой табличкой «Народный артист России А.Н. Гаретов».

— Да, войдите! — раздался голос артиста.

Александр Николаевич сидел перед гримерным столиком и примерял парик.

— Здравствуйте! — повернувшись к Кириллу, несколько удивленно сказал он. — Я и не предполагал, что вы настолько молоды… Прошу вас, садитесь.

Он повернул свое кресло так, чтобы видеть Кирилла.

— Чем же я могу вам помочь?.. — то ли спрашивая, то ли размышляя вслух, проговорил Гаретов.

— Расскажите мне о Денисе!.. Все, что припомните!..

— Уложить жизнь человека в небольшой рассказ? — с едкой иронией произнес он. — Но если вы считаете, что это поможет… Что ж… — в раздумье вздохнул Александр Николаевич и великолепно поставленным голосом, словно он читал радиоспектакль, начал:

— Денис был сыном моего друга, Алексея Лотарева, человека удивительно одаренного… Он был историком. Его жена, Галина, мать Дениса, была по профессии археологом. Вот такой совсем не балетный союз. Но они восторженно любили театр. Мы познакомились на какой-то дружеской вечеринке и стали очень близкими друзьями. Дениса я знаю с рождения и когда заметил его поразительную пластичность, порекомендовал, чтобы его отдали в балетное училище. Алексей с Галиной сомневались. Я попросил Аркадия Бельского, который тогда был в выпускном классе, посмотреть Дениса.

Помню, вечером мы пришли с Денисом в какой-то клуб, где Аркадий как балетмейстер ставил любительский спектакль. Репетиция только что закончилась, и Аркадий попросил аккомпаниатора задержаться. Он показал Денису какие-то движения, а затем попросил его повторить. И пришел в восторг, как он тогда выразился, от чудо-мальчика. Поддерживаемый мнением начинающего балетмейстера, я сам отвел Дениса в балетное училище, куда, несмотря на большой конкурс, он был сразу принят. Алексей с Галиной недоумевали, откуда у мальчика из семьи историков такие балетные способности. Ну а потом они уехали в свою последнюю, трагически окончившуюся экспедицию. Они погибли… — Александр Николаевич замолчал, видимо, не желая вдаваться в подробности, — и я стал опекуном Дениса, ему в то время исполнилось пятнадцать лет. Потом… — он задумался, — что ж потом?.. Денис блестяще окончил училище и был принят в труппу театра оперы и балета. К тому времени Аркадий уже работал там одним из балетмейстеров. Он, как мог, старался помочь Денису, но солисты театра встретили его очень настороженно, а когда увидели в партии Базиля — Аркадий ухитрился добиться включения Дениса в состав выступающих на каком-то важном концерте — пришли в ужас. Ненависть объединяет!.. И эти не переносившие друг друга солисты встали мощной единой стеной перед Денисом, они не давали ему танцевать. Но тут в дирекцию пришло письмо из парижской Гранд-Опера. Театру предлагалось послать на конкурс молодых исполнителей в Париж одного танцовщика и одну балерину. Однако французы мудро решили не доверяться нашему отбору по принципу: сват-брат плюс денежная благодарность, и прислали свою комиссию из трех человек. Просмотр был большой, они не отказали никому из молодых исполнителей. После первого тура отобрали трех балерин и двух танцовщиков, Дениса и Вадима Стужева, тоже очень талантливого юношу. Вот тут-то и началось… Пока французы думали, совещались в ожидании второго тура, Вадим Стужев решил обойти Дениса не своим выступлением на сцене, а с помощью закулисной интриги. Он был из очень состоятельной семьи и ловким обхождением, подарками попытался склонить французов на свою сторону, но те не поддались. Тогда он решил воспользоваться одним из самых старинных и проверенных методов подлости. Он оговорил Дениса! Написал лживый донос в ОВИР, что талантливый танцовщик Лотарев собирается навсегда уехать за рубеж. Чего не смогли сделать прожженные корифеи театра, всеми силами не пускавшие Дениса на сцену, одним росчерком пера сделал его ровесник. Успел сделать! Строй, который чувствовал приближение агонии, лютовал тогда вовсю. Денису было отказано в загранпаспорте. Бедный мальчик, как он тогда переживал! Ну представьте, Моцарту, переполненному звуками, запретить играть! У Дениса были все шансы победить на конкурсе в Париже, а это давало право стажировки в Гранд-Опера и необозримые возможности в будущем. Здесь же он был как в тюрьме: танцевать не давали, за границу не выпускали… И тогда я посоветовал ему попробовать себя на драматической сцене. Главную роль репетировала Алина Фролова, ей в партнеры я и предложил Дениса. Едва режиссер спектакля и Алина увидели его, как единодушно сказали: «Да!» Пластичность, редкая мужественная грация, приятный, проникновенный тембр голоса. Когда они с Алиной пели свою знаменитую «Прощай, дорогая!..», зал приходил в восторг. Спектакль стал настоящей сенсацией. Вся страна заговорила о нем. А что делалось у служебного входа!.. Алину и Дениса был вынужден сопровождать эскорт милиции. Как вы догадываетесь или даже знаете, у Алины с Денисом начался роман… Она уговаривала его остаться в театре. Рисовала ему перспективы в кино. Но я-то понимал сомнения Дениса. Это все равно, что связать птице крылья!.. Следует, однако, заметить, что он сильно изменился после знакомства с Алиной. Стал более светлым, уверенным, радостным. Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы Аркадия не пригласили в Москву. Надо отдать ему должное — он сделал все, чтобы устроить Денису просмотр в московском театре оперы и балета. Но, как ни странно, Денис заколебался. Здесь, в Питере, пусть в драматическом театре, у него был ошеломляющий успех, а он, как известно, опьяняет, здесь у него была любимая женщина, и какая! А в Москве — все сначала: опять борьба за естественное для танцовщика право — выходить на сцену. Алина, несомненно, употребила все свои чары, чтобы Денис забыл о балете, но Аркадий оказался сильным соперником. Он приехал в Петербург и встретился с ней. Я случайно стал свидетелем их разговора. О, это был разговор Зевса с Герой! Гром и молнии, проклятия, обвинения в намеренной погибели таланта Дениса… Ну, далее вы знаете сами: Аркадий одержал верх и Денис уехал в Москву. Московский же период жизни Дениса не в моей компетенции. Да, кстати, я все хотел вас спросить вы — частный детектив, значит, кто-то попросил вас заняться расследованием?