Читать книгу "Гиль-гуль - Елена Некрасова"

Не следует долго смотреть на мертвых, чтобы дыхание смерти не вошло в контакт с дыханием жизни.

Не следует приближаться к грязным местам, чтобы грязное дыхание не вошло в контакт с истинным дыханием.

Если слишком долго болтаешь, много шутишь и смеешься — ослабляешь дыхание. Если гневаешься, сто пульсов твоего тела становятся неровными. Если пьянствуешь без меры, объевшись, тут же ложишься спать, бегаешь так, что сбиваешь дыхание, всхлипываешь и рыдаешь, тогда Инь и Ян теряют связь, в результате чего накапливаются недуги, ведущие тебя к кончине, и ждет тебя ранняя гибель, и ты не можешь стать долгожителем…

Ей надоело… зачем ей быть долгожителем? Все эти даосские премудрости… буддизм как-то проще. Да и сам Будда был вполне нормальным человеком, умер в восемьдесят лет от несварения желудка… а до этого мучался болями в спине, и ничего… главное — освободиться от страстей и желаний… но не в семнадцать же лет, это уж слишком… и без того проблем. Вот когда дед разберется с этой комиссией? Иди знай, что у него на уме, пообещать то пообещал… Выгнал зачем-то Сян-цзэ, так неудобно… она теперь, наверное, больше не придет, что он себе позволяет? И какая-то странная история с ее инженером… обидел дед его, что ли, ничего не понятно… Даже выспаться уже невозможно по-человечески… всю ночь вертелась и проснулась в семь утра… из-за всех этих событий… да что там такое? Юнь-цяо прислушалась… Неужели актеры пришли в такую рань? Ну да, девяти еще нет. Дед хохочет… надо посмотреть. Она вылезла из теплого кокона одеял, расправила перед зеркалом челку и выглянула в коридор… что?! Опять пришли? Ничего себе, сколько их… не меньше десяти… а эти двое?

Ага, вон они, красавцы… А дед прямо сияет… Ну и хорошо, теперь ему не отвертеться… Она решила не мешать и прикрыла дверь. А если у него не выйдет? Да нет, зачем снова себя накручивать… Вдруг из коридора грянул бодрый голос Сяо Юя, он зажигательно исполнял революционную песню:

Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка!

Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка!

Он что, вообще?! Ну дает, где он мог этого набраться?! Да везде. Но кто бы мог подумать… вот же старый лис. Голос удалялся, по коридору мимо комнаты деловито протопало множество ног, и почему-то не в сторону выхода… Юнь-цяо не удержалась и снова приоткрыла дверь… ого, он повел их во дворик! Так вот оно что! Близнецы натравили на них эту шайку… как их? Уличные комитеты называются… везде рыскают и хватают, что плохо лежит… и что хорошо тоже… А дед? Наверное, решил им что-нибудь отдать… чтоб не связываться. На самом деле, если честно… почти весь этот хлам давно пора отсюда вынести, просто он дико тяжеленный…

Юнь-цяо зашла в зрительный зал. Новые декорации пограничной харчевни уже на месте, но очень уж громоздкие… но зато актерам будет удобнее, а то кувыркаться с двумя мечами на шатких мостках мало радости, особенно этому борову Жоу… боров Мясо, ха! Юнь-цяо подняла деревянный меч, лежавший на краю сцены, сделала несколько выпадов в сторону воображаемого противника… и вдруг ее осенило — часть этой конструкции можно использовать для первого действия «Бесовки Ли», ну да! Если подтащить эту штуку поближе к заднику и замаскировать декорациями, то первое появление бесовки в доме студента можно сделать очень эффектным…

* * *

В новом плаще, в новой фетровой шляпе, чуть было не в новых ботинках (хоть вовремя остановился!), Васильков прогуливался по Цзефандадао… Ему повезло — габардиновый плащ и шляпу под цвет он купил в первой же лавочке… ботинки тоже можно было взять… но тогда пришлось бы таскать с собой старые… выбросить их он пока не готов… очень крепкие ботинки, хотя и форму почти уже потеряли, и каблуки ему наращивали несколько раз… но для работы сгодятся…

Желтоглазые пупырчатые жабы исступленно прыгают под сеткой… да, друзья, не выбраться вам отсюда… остальные твари кишат довольно свободно — в ящиках, в корзинах, в открытых лотках… вот черепахи вперемешку с улитками лениво ползают друг по другу… Какой клубок змей! Черные, лоснящиеся, сплетаются… живые волосы Медузы Горгоны… или это угри? Маньюй? Да, маньюй… А вот и змеи… кроме змей, старушка предлагала покупателем два раскрашенных фотографических портрета — Черкасова и Орловой… Заставлено, завешано, перегорожено… и это лишь начало базарного дня, дальше — больше… Но на торговых улочках все же спокойнее, чем на соседней Чжуншаньдадао, там вовсю идет сбор металлолома — такой адский лязг и скрежет, только ноги уноси… Начало десятого… как же убить время? Он подумал, что возле театра уж точно потише — театр стоит в тупике, жилых домов рядом нет, только глухой забор швейной фабрики… а на другой стороне роют какой-то котлован. А если все же… нет, он не собирается туда заходить, но если прохаживаться поблизости, наверняка можно встретить знакомого актера… и попросить, чтобы он передал Сян-цзэ, что ее ждут… глупо. Но можно и не просить… просто прохаживаться. Она может выйти пораньше… да. Он будет ждать ее в конце улицы, другой дороги из театра все равно нет…

* * *

Она взяла еще стакан чая, уже третий… по воскресеньям столовая балует их улуном… и соевый творог должен быть, но вместо него — рис с капустой и запеканка непонятно с чем… Если он не появится до половины десятого, это значит… что он не успеет на десятичасовой паром… Получается, что он ушел рано, позавтракал где-то еще и собирается уехать, не заходя в общежитие… В десять он будет на пристани, придется пойти туда. Если, конечно, он не уехал еще раньше, например, восьмичасовым… но зачем?! Что ему делать в Ханькоу столько времени? Ладно… она подождет еще немного и сходит к парому… но если… если вдруг он уехал раньше, то, чтобы встретиться с ним в Ханькоу в одиннадцать, ей придется самой сесть на этот паром… Черт! Она же оставила в театре свое платье! Синее шерстяное платье, хотела погладить его с утра, вот же невезенье… совершенно о нем забыла, и не удивительно… В чем же ей теперь идти… придется в зеленом костюме, но там распоролся боковой шов, к тому же надо отпаривать лацканы… нет! На костюм надо потратить не меньше двух часов, лучше зайти за платьем… Но куда же он все-таки делся? Вечером его видели, не мог же он ночью уйти…

* * *

Васильков уронил часы. Они незаметно соскользнули с запястья, вот невезение! Могло бы и обойтись, но надо же им было попасть стеклом как раз на маленький острый камень, торчащий из тротуара… бедный «Полет». Стекло разлетелось вдребезги, а стрелки остановились на девяти тридцати, придется теперь довериться внутренним часам… Заворачивая часы в носовой платок, он вспомнил, что эти часы — несостоявшийся подарок Сян Ли-саню… и те часы, что носят Котов, Таранов и Денисенко, — тоже несостоявшиеся подарки китайским товарищам. Впервые приехав в Китай в пятьдесят пятом, все они привезли часы на подарки… что может быть лучше? Выгравировал в мастерской надпись «товарищу такому-то на долгую память…» и дари по любому поводу. А оказалось, что часы дарить неприлично… да уж, чужая страна — потемки. Это Вей-дин им открыла глаза… слово «часы» и слово «смерть» звучат одинаково, хоть и по-разному пишутся… Поэтому дарить «чжун» — все равно что желать смерти… в столе у него таких «Полетов» еще штук пять лежит…