Читать книгу "Священный Грааль отступников - Лариса Капелле"

– Но как он вышел на всю эту историю с Граалем?

– Этого мы не знаем, но как бы то ни было, судя по всем сведениям, Волынского на эту экспедицию вдохновил именно Степан. Значит, был кто-то третий. А вот кто он? В этом-то весь и вопрос.

– С кем он близко общался?

– С очень значительным количеством людей. Переверзев, несмотря на свою жизнь в глубинке, продолжал поддерживать связь с родноверами, со многими краеведами, историками, активно участвовал во всевозможных съездах. Кстати, вы просили копию плана, найденного у Переверзева, я думаю, что могу сбросить ее на ваш мейл…

Кася слегка удивилась, почему именно сейчас, но вопросов задавать не стала. Этот план мог ей пригодиться. Потом она вздохнула: оставалось узнать, кем был этот третий. В голове у нее вертелась какая-то навязчивая идея, но оформляться никак не желала. Попрощавшись с Шумилиным и пообещав быть осторожной, она отправилась в гостиницу.

Вернувшись в свой номер, Кася снова открыла файлы с Юлиными картинами. Она уже могла сказать, что знает их наизусть. Картины – послания. Хуже не придумаешь. Она как-то больше привыкла к нормальным шифрам, кодам, которые можно было попросить разгадать Кирилла. Благо он был специалистом. Да и она сама благодаря бабушке Анастасии Юрьевне с детства привыкла разгадывать шарады, ребусы и загадки. Маленькая, сухонькая с проницательными голубыми глазами, остреньким носиком и таким же заостренным, словно всегда готовым к очередному сражению, подбородком, бабушка объясняла Касе-подростку, какой должна быть настоящая женщина. И одним из искусств, которым она должна была обладать, было искусство засекречивать свои послания и рассекречивать послания других. Когда взбунтовавшаяся Кася спрашивала, не готовит ли ее бабушка к шпионской карьере, та только таинственно улыбалась. И постепенно Кася увлеклась. Кто-то, конечно, мог не согласиться с подобными методами воспитания, но с бабушкой никогда не было скучно, и даже самое занудное домашнее задание превращалось в увлекательный поиск истины. Бабушка добилась своего: сам процесс добывания неведомого знания доставлял Касе больше удовольствия, чем сладости, парк аттракционов и игрушки, вместе взятые. На самом деле бабушка словно в воду глядела, а Кася снова играла роль кота Нострадамуса. Касина карьера оказалась связанной с таким количеством таинственного и непонятного, что детские навыки были совершенно не лишними.

«Странные картины», – вновь вернулась Кася к предмету исследования. Она еще раз посмотрела на одухотворенные лица мучеников центральной части триптиха. Огонь для них явно был не страданием, а избавлением. Но что хотела этим передать Юля? Нет, если и были знаки, их следовало искать на периферии картины. Потом эти противоречия, как сказал Кирилл, – соединение несоединимого, когда на периферии картина была написана в современном стиле, а в центральной части все пропорции нарушены, как в средневековой живописи… Те же самые противоречия в двух других частях триптиха. Центральные фигуры изображены в той же технике, что и фигуры святых: тело тонкое, вытянутое, плечи узкие, пальцы рук и ног несоразмерно длинные, овал лица удлиненный, лоб – высокий, глаза – огромные, а рот и нос – маленькие. Может, поэтому вначале она и не заметила сходства лица девушки с единорогом с Олесей? На правой части изображены сидящий за столом мужчина с кубком в руках на фоне странного двухэтажного строения, напоминающего храм. Единственно, в этом строении не было окон, только четыре двери. Еще раз поразмыслив и потаращившись на Юлины произведения, как коза на афишу, Кася вздохнула. Светлые мысли сегодня явно обходили ее голову стороной, и с ассоциативным мышлением был явный напряг. Она набрала номер Кирилла. Ей сейчас нужна была его помощь.

– Кирилл, если у тебя есть время, давай устроим «мозговой штурм»?

– Ладно, с чего начнем? – усмехнулся в трубку Кирилл.

– С цифры шесть.

– Почему?

– У меня такое ощущение, что эта цифра постоянно повторяется в левой части триптиха: рука девушки образует шесть, завиток на лбу единорога, потом замок в виде гексаграммы на шкатулке, кайма, состоящая из гексаграмм, на платье, еще перечислять?

– Нет, хватит, я уже открыл файл и увидел еще несколько: локон девушки, облако-гексаграмма и так далее. Тогда начинаю: Творец создал все сущее за шесть дней. Поэтому шесть – цифра макрокосмоса, стремящегося к совершенству.

– Хорошо, тогда получается, что если пентаграмма – символ микрокосмоса, гексаграмма – макрокосмоса.

– Ну и конечно, гексаграмма – это еще и шестиконечная звезда, печать Соломона, пересечение двух треугольников. Один острием направлен вверх, другой – вниз, один – восхождение, другой – нисхождение. И по большому счету, оба символизируют два пути: один – к свету, другой – во тьму, один – в мир Духа, другой – в мир материи.

– Два полюса, – пробормотала почти про себя Кася.

– Вот именно, полюса, – обрадовался Кирилл. – Можно сказать, что цифра шесть – это эмблема всех противоречий. Шесть колеблется между Добром и Злом. С одной стороны – шесть дней творения и стремление к Богу, с другой – Антихрист в Апокалипсисе не случайно тоже обозначен тремя шестерками.

– Верх и низ, хорошо, я подумаю, с чем все это может быть связано. Теперь ассоциации, которые у тебя вызывает здание с четырьмя дверями.

– А, понимаю, старик на картине справа, и наверху эта церковь с четырьмя дверями.

– Почему церковь?

– Сам не знаю, – Кирилл задумался, – вырвалось.

– Дверей четыре? Какие у тебя ассоциации вызывает четыре?

– Четыре – четыре стороны света, четыре реки, вытекающие из Рая, символ креста и, наконец, имя Бога YHVH – тоже четыре буквы.

– В Апокалипсисе изумруд – четвертая опора крепостных стен Иерусалима небесного, – вспомнила хоть что-то Кася.

– В суфийской мистической традиции неофит должен пройти через четыре двери: первая – воздух и пустота души, вторая – огонь, в котором сгорает старый человек и, словно птица-феникс, появляется новый, третья – вода, символизирующая погружение в священное знание, и, наконец, пройдя через четвертую дверь, теперь уже настоящий посвященный возвращается на землю в обновленном виде.

– Тайна четвертой двери – превращение человека в новое существо? – пробормотала Кася.

– Можно и так, но и изумруд, как одна из опор стен небесного Иерусалима, тоже интересен. Вспомни: именно об изумруде говорил Морено.

– Хорошо, на сегодня, я думаю, хватит. И это мне сразу не переварить, этой ночью кошмары в виде помещений с четырьмя дверями и намалеванными гексаграммами повсюду мне гарантированы, – сокрушенно проговорила она.

– Хорошо, – рассмеялся Кирилл, – ну а теперь, моя дорогая, мне нужно торопиться. Я должен был выйти еще пятнадцать минут назад, целую и до вечера, вернее, до утра – для тебя.

Кася еще посидела перед компьютером, торопливо зафиксировала результаты их «мозгового штурма». Конечно, не густо, но и не так уже мало. В конце концов, завтра она поедет к Олесе, еще раз поговорит с Татьяной и выработает, наконец, план действий. А сегодня, сегодня оставался Вензалинов…