Читать книгу "Джуди. Четвероногий герой - Дэмиен Льюис"

Однажды утром Хартли увидел, как японский конвоир вымещает свой гнев на ком-то без особой причины. Надзиратель занес лопату прямо над головой человека. Такой удар мог тяжело травмировать пленного, может, даже убить. Японец уже замахнулся, но внезапно оступился и занес лопату над головой узника еще раз. Действуя инстинктивно, Хартли подбежал и схватил конвоира за руку… Как вернулся в лагерь, Хартли не помнил. Очнулся он весь в ранах, нанесенных острием лопаты, забинтованный и перевязанный.

Самыми худшими были условия у тех, кто трудился непосредственно на прокладке железной дороги. Лес Сирл и его бригада работали большей частью в тени джунглей, а другие пленные были предоставлены безжалостному солнцу. Южнее четвертого лагеря дорога должна была пересекать экватор. Лишь ранним утром легкая дымка окутывала джунгли. Все остальное время температура здесь была невыносимой для полуобнаженных мужчин, которые должны были работать весь день без перерыва.

Фрэнк Уильямс был старшим в отряде, состоящем из восьми человек. Они перевозили рельсы. Сначала узники должны были построиться по росту, чтобы вес рельса равномерно лег на их костлявые плечи. По команде рельс поднимали в воздух. Движение с трехсоткилограммовым куском металла, который держали два ряда голодных, истощенных, полуголых и большей частью разутых людей, всегда было рискованным занятием. Погрузка скользких, нагретых солнцем рельсов могла быть по-настоящему убийственной.

Две шеренги мужчин должны были идти, соблюдая ритм, чтобы ноша была сбалансирована и не свалилась кому-нибудь на ногу. Однако только что прибывшие в эту бригаду, например Фрэнк и его товарищи, еще не обучились этому досконально. Под неумолимым солнцем железные рельсы нагревались до высокой температуры, и тут не помогала даже одежда — сквозь нее легко было получить ожог. А работа всегда должна была делаться быстро — любое замешательство или послабление карались ударами винтовочных прикладов.

Конвоиры стояли в конечном пункте доставки, где рельсы надо было последовательно выкладывать на шпалы. По команде конвоиров огромный вес поднимали с плеч, а потом аккуратно опускали. Шпалы еще не были наглухо закреплены, поэтому если пленные клали рельс неточно, то он мог соскользнуть и травмировать кого-нибудь.

После каждой успешной операции бригадиру рисовали палочку. Когда команда набирала дюжину таких палочек, им разрешали выпить по чашке «чая» — горячего грязеподобного пойла, подогретого в бочке. Пить чай медленно было нельзя, так как конвоиры в любой момент ударами могли выгнать команду на работу. В середине дня солнце висело прямо над головой. Огромное, слепящее, солнце было еще одним врагом носильщиков рельсов. Воздух, казалось, пылал огнем. Каждый вздох будто наполнял легкие тяжелым огнем. Беспощадный жар высасывал всю влагу с незащищенной кожи, припекал голову и плечи.

Во время обеда можно было позволить себе несколько прекрасных минут облегчения. Но все это измерялось одной чашкой чая, горкой вареного риса и порцией водянистого супа из листьев маниока. Как только пища проглатывалась, работа возобновлялась, а все мысли пленников уже были о вечере, когда их истощенные тела смогут отдохнуть, и о новом приеме пищи.

Подняв тяжелый рельс, Фрэнк и его товарищи начинали скандировать: «Левой, правой, левой, правой, левой, правой…» Если движения носильщиков не были абсолютно синхронными, на одно плечо ложилась непомерная нагрузка, которая могла привести к ужасным последствиям.

Джуди бегала невдалеке, принюхиваясь, нет ли чего интересного в джунглях. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть, все ли в порядке с носильщиками, убедиться, что нет никаких проблем с конвоирами. Джуди любила побродить в джунглях: здесь было много необычных, потрясающих запахов, а густые заросли могли таить в себе любимое собачье лакомство — свежие кости.

Когда пленники возвращались к пункту отправки — самая тяжелая работа была выполнена, — можно было свалиться на насыпь перед дорогой. В этой местности она была необходима, чтобы укрепить землю, так как территория была низинная и заболоченная. В других местах армия людей должна была прорубать себе путь через горы при помощи одних лишь ручных инструментов. Эта армия состояла из десятков тысяч ромушей, которые умирали в количестве ста и более человек в день.

Пленные, конечно, могли жаловаться на то, что недоедают, но ромушам пропитание вообще не предоставлялось. Ровным счетом ничего. И каждую ночь после адского дневного труда они должны были ночевать в джунглях. Они в буквальном смысле использовались как живая сила, а потом просто списывались, как только сильно ослабевали или заболевали и уже не могли двигаться.

Заросли были завалены трупами, на которые тут же набрасывались любители падали: крысы, гигантские игуаны, тигры. Повсюду лежали обглоданные скелеты ромушей. И для Джуди кости с остатками плоти, разбросанные повсюду, были искушением, особенно если учесть, что никакой пищи она не получала. Но главным вопросом для нее оставался следующий: как она может защитить любимую семью от участи, постигшей многих ромушей?

Глава 19

В конце трудового дня снова раздавали питание. На этот раз рис был свален кучкой, а в водянистом супе плавали несколько корешков маниока и стручок-другой окры. Вечерний прием пищи сопровождался болью во всем теле, но долгими ночными часами каждый пленный мучился еще и от голода.

Джуди, конечно, никаких пайков не полагалось. Но Фрэнк и другие товарищи не оставляли ее голодной. Эмоциональная связь между Джуди и Фрэнком была настолько явной, что друзья начали опасаться, как бы не случилось так, что если Джуди заболеет и умрет, то та же участь постигнет и ее хозяина. И наоборот: если с Фрэнком что-нибудь случится, Джуди не сможет перенести этого. Можно было сказать, что линия жизни у них одна на двоих. Поэтому при каждом приеме пищи маленькая порция риса откладывалась и для собаки, что позволяло ей выжить.

Вся компания Джуди — моряки, авиаторы, пехотинцы — надолго запомнила жизненный урок: внешнее отражает внутреннее. Это было очевидно для каждого военнопленного. Те, кто падали духом, наиболее часто погибали в неравной борьбе или попадали в «госпиталь», откуда потом мало кто возвращался. Было жизненно необходимо следить за собой, помнить о чистоплотности. Хотя здесь, в ободранном лагере для строителей адской железной дороги, было мало шансов держать тело и мысли в чистоте.

В четвертом лагере «банные процедуры» проходили в спокойной грязной реке. Помыться можно было только вечером. Для этого необходимо было пробраться через темный лес, огибая наполовину погруженные в топь стволы деревьев. Это было тяжелейшее мероприятие для тех, кто работал почти до полусмерти и чувствовал лишь жгучее чувство голода.

Такая мрачная реальность сопровождала первые дни их пребывания на «ненасытной» стройке суматранской железной дороги. Однако на носу был сезон дождей, и узники поняли, что это неплохая альтернатива речному купанию. Стоило немного подождать, скоро, словно занавес, откроются небеса, и ливневые потоки заменят им душ.

Пленники часто сравнивали свою нынешнюю жизнь и прежнюю, вспоминали, как исследовали голландские помойки в Паданге, как получили посылку от Красного Креста в Глогоре, как им дали Библию в Дорожном лагере. В Глогоре Фрэнк мог себе позволить даже отложить немного сахара из дневного рациона — грубого, коричневого местного сахара. Невероятно, но при помощи сахара можно было мешать японцам вести войну. Как только конвоир поворачивался спиной, они всыпали несколько ложек сахара в бочки с авиационным топливом и в емкости с бензином, которые разгружали. Считалось, что сахар препятствует реакции горения в двигателе. При нагревании он превращает содержимое в грязь, которая липнет к внутренним стенкам двигателя. Но настоящее разрушение происходило тогда, когда мотор остывал: вместе с ним остывала и сахароза, становясь твердой, как камень, и забивая все «артерии» двигателя.