Читать книгу "Виктор Суворов врет! Потопить "Ледокол" - Дмитрий Верхотуров"

Так что все рассуждения Виктора Суворова о баранах — это демонстрация дремучего невежества. Не знаю, что там ему рассказывали в Военно-дипломатической академии и в ГРУ по поводу деятельности Ф.И. Голикова на посту начальника ГРУ РККА, но после самого краткого обзора положения с шерстью в Германии становится совершенно очевидно, что отслеживанием рыночных цен на баранов вскрыть подготовку Германии к войне было нельзя. Хотя бы по элементарной причине отсутствия рынка в Германии и оккупированных странах, не говоря уже о вистре.

Проблема с зимним обмундированием была связана не с отсутствием шерсти, а с просчетами в планировании нападения на СССР. На совещании у генерал-квартирмейстера сухопутных войск 29 июля 1941 года было решено подготовить зимнюю униформу для 58 дивизий, которые должны были остаться для оккупационной службы, тогда как все остальные части должны были отвести в Германию[259]. Зимней одеждой было обеспечено 32 % из всего числа дивизий, сосредоточенных для нападения на СССР. Немецкое командование после удачной войны во Франции, Бельгии и Голландии рассчитывало так же легко и быстро сокрушить и Советский Союз. Когда же в ноябре 1941 года зимнее обмундирование потребовалось, его не смогли вовремя подвезти, поскольку для его перевозки требовалось 225 эшелонов. Большой вклад в затруднение снабжения немецких войск внесли партизаны, действовавшие за линией фронта. Просчет командования дорого обошелся немцам и был одной из причин поражения под Москвой.

Таким образом, с какой стороны ни смотри, а «бараний аргумент» Виктора Суворова ничего не стоит. Это фальшивка, на которую купилось множество его сторонников в силу своей неграмотности и нежелания изучать факты. Сама по себе попытка с помощью подобного фальшивого аргумента «доказать» превентивный характер нападения Германии на СССР ярко и наглядно показывает все фальсификаторство Виктора Суворова.

В Советском Союзе всерьез отнеслись к военно-экономическому усилению Германии. В конце 1940 года вышла книга С. Вишнева «Экономические ресурсы Германии. Экономическая база Германии в новой европейской войне», которая представляет собой, очевидно, выдержки из обширного отчета о новых военно-хозяйственных возможностях Германии, подготовленного для высшего руководства страны и Генерального штаба. В нем была сделана довольно подробная оценка промышленного потенциала вероятного противника. Был сделан следующий вывод: «Принимая во внимание накопленные запасы, размеры внутренней добычи, возможности суррогатиро-вания и ресурсы оккупированных территорий, можно считать Германию обеспеченной следующими видами сырья: каменным и бурым углем, железной рудой и ломом, алюминием, магнием, цинком, азотистыми и калиевыми удобрениями, лесом и льном. Значительная часть потребности может быть покрыта (без импорта) по меди, свинцу, коже, каучуку. Весьма напряженным будет баланс по жидкому топливу, марганцу, никелю и олову, редким металлам, текстильному сырью и техническим жирам»[260].

Хотя надо отметить, что оценки базировались на данных о предвоенной германской промышленности, тогда как по ресурсам оккупированных стран были отрывочные сведения. Некоторой экстраполяцией самых свежих данных по оккупированным странам, которые имелись за период 1935–1938 годов, можно было судить о приросте военно-экономической мощи Германии. Только эта оценка была заведомо неточной, поскольку перед войной в ряде стран (Франция, Бельгия, Польша) имелось значительное недоиспользование производственных мощностей.

Картина и в этом случае получалась весьма угрожающей. На западных границах СССР возник мощный и агрессивный противник, превосходящий Советский Союз по большинству параметров, в отношении намерений которого после всех захватов в Европе не было особых иллюзий.

Виктор Суворов пишет: «Гитлер принял окончательное решение напасть на Сталина 18 декабря 1940 года. Но германская промышленность не перешла на режим военного времени, и летчиков в Германии готовили по вполне нормальным программам»[261]. Вот и не знаешь, чего тут больше — невежества или наглости. Скорее всего это наглое и агрессивное невежество «капитана Ледокола», который совершенно не желает замечать масштабные захваты Германии перед нападением на СССР, резкого усиления Германии, многочисленные признаки перевода германской промышленности и всего хозяйства именно на военные рельсы. И все сторонники Виктора Суворова проявляют себя такими же агрессивными невеждами, следуя за своим кумиром. На деле же Германия не только перешла на режим военного времени, но и в очень большой степени усилила свои возможности за счет трофеев и оккупации развитых европейских стран, захватив разнообразной продукции в размере примерно полуторагодового собственного производства, что и было непосредственной предпосылкой для нападения на СССР.

Потому с осени 1940 года у Советского Союза уже не было выбора: воевать или не воевать с Германией, война стала совершенно неизбежной. Отсюда и бурный рост РККА, отсюда пересмотр планов войны с резким усилением группировки на западной границе, отсюда и разворачивание спешной работы по сосредоточению сил. Бурный рост армии вызывал необходимость столь же бурного развития военного производства, что заставило советское руководство пойти на беспрецедентные меры по обеспечению военного производства рабочей силой: ввести в июне 1940 года восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю, с запретом на смену работы без разрешения. В октябре 1940 года, когда стало ясно, что Германия потерпела поражение в битве за Британию и целью агрессии становится СССР, появился указ «О государственных трудовых резервах СССР», который предусматривал создание сети училищ для подготовки в год около миллиона квалифицированных рабочих из числа молодежи с одновременным введением платы за обучение в школах и высших учебных заведениях.

Виктор Суворов пишет: «В советских музеях вам покажут снимки военного времени: щуплый мальчишка управляет огромным станком. Орудийные снаряды точит. Норму перевыполняет. А чтоб руки до рычагов доставали, под ноги заботливо два снарядных ящика подставили. Ах, какой энтузиазм! Ах, какой патриотизм! Но в музее вам не расскажут, что подростков гнали на военные заводы сотнями тысяч и миллионами принудительно до нападения Гитлера»[262].

Логика простая: мол, это признак особенной агрессивности Сталина и признак подготовки нападения на Германию. Между тем приведенный выше разбор показывает, что ситуация уже осенью 1940 года сложилась столь угрожающая и нападение Германии стало неотвратимым и близким, что даже такие крайние меры становились оправданными. У Гитлера отмобилизованная армия, переведенная на военные рельсы промышленность и хозяйство (вопреки многочисленным утверждениям Виктора Суворова), в Польше началось строительство инфраструктуры для нападения на СССР. Потому темпы подготовки к войне достигли очень высокого уровня.