Читать книгу "Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл"

Наконец, когда делать стало решительно нечего, я взяла трубку радиотелефона и приложила к щеке, пытаясь сочинить оправдательную речь, а заодно угадать, какой будет реакция Мадди на следующую фразу: «Привет, я и есть та самая, которая спит с твоим экс-бойфрендом. Прости!»

Почему-то я никак не могла представить, что она просто пожмет плечами, откинет назад тяжелую гриву волос и ответит:

– Подумаешь, большое дело!

Скорее всего, мне придется немало выслушать всего – от слезливых упреков до яростного визга. Ни то ни другое не обещало ничего хорошего.

Когда предчувствия вконец доняли меня, становясь с каждым часом все мрачнее, я все же стала дрожащими руками набирать длинный международный номер. В животе стыло неприятно-тошнотное ощущение, обычно предшествующее очередной катастрофе.

Телефон звонил, звонил и звонил, и на секунду тучи разошлись и в просвет показалось солнце… при одной мысли о том, что я получила короткую передышку, а разбитое сердце моей подруги не получит нового удара.

Но тут же послышался щелчок, и вместо стандартной фразы автоответчика раздался задыхающийся голосок Мадди.

– Алло?

– Эй, это я. Ты не получила мое сообщение?

– Привет. Да. Прости. Хотела перезвонить, но… просто сил не было, – пробормотала Мадди, и мое сердце упало.

Похоже, все еще хуже, чем я ожидала. Она страшно переживала, и дело было вовсе не в том, что завтра понедельник и придется идти на работу. Ее печаль скорее была рвущей душу тоской того рода, которая, вероятно, вдохновляла Рода Стюарта на прощальные гимны. Я все надеялась, что Мадди познакомится с кем-нибудь или одержит грандиозный триумф на работе: все, что угодно, лишь бы она стала прежней. И не только потому, что мне было бы легче сказать о нас с Джеком. Просто я знала, каково это – проводить очередное воскресенье в одиночестве, выбирая между старыми фильмами по кабельному телевидению и сдавленными рыданиями в подушку. А теперь жестокая правда окончательно доконает подругу, не говоря уже о том, что с этой минуты она меня возненавидит. Черт, да я сама себя ненавидела за то, что готова сделать с ней.

– Что с тобой? – спросила я, словно не знала.

– Все то же, ничего нового, – вздохнула она. – А вот ты наверняка устала слышать мои жалобы на Харрисона.

– Нет, дело вовсе не в этом. Не в нем. Просто я… я беспокоюсь за тебя. Когда мы говорили в последний раз, ты вроде как окончательно расклеилась. Даже толковала насчет частного сыщика.

– Мне эта идея вовсе не показалась безумной, – фыркнула Мадди. Я услышала щелчок зажигалки и глубокий вдох.

– Ты снова куришь? – удивилась я.

– Да нет… так, время от времени, – неохотно обронила она, снова затягиваясь с таким азартом, что я буквально ощутила на языке восхитительный табачный привкус, а легкие наполнились расслабляющим облаком дыма. Десять лет воздержания и сила воли почти исчезли. Я жадно потянула носом, словно надеясь унюхать запах только что вынутой из пачки сигареты.

В колледже мы с Мадди курили почти непрерывно – «Мальборо лайт» были прекрасным дополнением к чашке кофе и сплетням, – но обе бросили, когда получили дипломы. Вернее, Мадди бросила первой и невероятно раздражала меня снисходительными улыбками и неодобрительным покачиванием головы каждый раз, когда я вынимала сигарету. И вот теперь она снова принялась за старое? После всех лекций о вреде никотина, всех разглагольствований по поводу того, как очистились ее легкие и как пожелтеет моя кожа, если я буду продолжать курить! Собственно говоря, она и завязала именно потому, что ей показалось, будто в уголке губ появилась морщинка, хотя лично мне предательский участок кожи казался таким же кремово-совершенным, как и все лицо.

Я же смогла бросить курить только после многочисленных попыток и шестинедельного воздержания, во время которого стала такой стервозой, что была готова в клочья разорвать любого, кто, по моему мнению, не так на меня посмотрел. Даже теперь, слыша довольное пыхтение Мадди, я сгорала от свирепого желания побежать на корейский рынок на углу нашей улицы и закупить столько пачек, сколько смогу унести. Но тут меня осенило. Банально, да, но было одно обстоятельство, при котором Мадди отступала от принятого обета воздержания…

– Ты только что занималась сексом? – с подозрением спросила я.

– А почему это тебя так удивляет? Со мной такое случается.

– Но… но… с кем? То есть… я думала, ты расстраиваешься из-за… э-э-э… Харрисона, – выпалила я. Все мысли о курении вылетели из головы, сменившись некоторой надеждой. Если Мадди с кем-то спит, значит, готова забыть Джека. А если она его забудет, может, не станет так уж сильно возражать против наших встреч. Конечно, она по-прежнему расстроена: хотя я давно забыла Сойера, вряд ли мне понравилась бы его слишком тесная дружба с одной из моих приятельниц, – но, может, хоть теперь мои объяснения не окажутся таким уж сильным ударом.

– Расстраиваюсь. Но это не означает, что мне запрещено встречаться с другими мужчинами. Особенно с теми, кто мне небезразличен.

– Нет, пойми правильно, я думаю, что ты молодец. Лучший способ избавиться от мыслей о любовнике – завести кого-то нового, верно? – обрадовалась я.

– Это не кто-то новый. – Мадди выпустила дым. И одновременно вздохнула, так что получилось длинное, печальное шипение. – Послушай, полагаю, мне следовало сказать раньше, но, зная, какова ты, я не позволю меня судить!

– Я и не сужу, – обиделась я.

– Судишь. Я люблю тебя, но ты иногда бываешь ханжой, Клер. И сама знаешь, что это правда. И ты определенно осудишь меня, но я… встречаюсь со своим боссом.

– Ну, не знаю, может, такова офисная политика, но я бы не назвала это моральной дилеммой, – бросила я, все еще переживая походя брошенное оскорбление, особенно потому, что она сама заранее осудила меня, назвав ханжой, не способной понимать других. Кроме того, если я способна объективно рассмотреть проблему и составить мнение насчет того, что хорошо, что плохо, это ведь не означает, будто я ханжа, верно?

– Если бы он не был женат, – добавила Мадди.

Жилище вдруг показалось невыносимо тесным, что странно, поскольку оно всегда было крохотным: бывают трейлеры куда более просторные, чем моя квартира. Но мне всегда здесь нравилось, тем более что можно пропылесосить все помещения ровно за полторы минуты. Но теперь стены словно смыкались надо мной. Я начала задыхаться, страстно желая высунуть голову в окно и глотнуть не такого уж свежего воздуха, избавиться от звона в ушах, боли в груди и комка в горле.

Признание Мадди потрясло меня. На самом деле потрясло: рот открылся сам собой, и я бессильно прислонилось к спинке дивана. Поверить невозможно! Мадди встречается с женатым мужчиной?!

И это после всего, что я испытала, став свидетельницей похождений своего любвеобильного папаши, той незаживающей раны, о которой так хорошо знала Мадди… теперь я понимала, почему она не сказала раньше: слишком ясно было, как я к этому отнесусь. Адюльтер – именно тот случай, когда у меня имелось весьма определенное мнение… причем отнюдь не положительное.