Читать книгу "Многочисленные Катерины - Джон Грин"

– Меня осенило ослепительное, божественное откровение.

Колин посмотрел на него:

– Чего?

– Следи за дорогой, кафир. Это произошло пару дней назад, так что, наверное, не было таким уж внезапным откровением. Помнишь, в доме престарелых ты сказал, что я Мистер Хохмач, потому что не хочу чувствовать боли? Так вот, это фигня. Я сразу знал, что это фигня, но потом задумался над тем, почему же я все-таки Мистер Хохмач, и не смог ответить на этот вопрос. Но потом я задумался о Холлис. Она все свое время и деньги тратит на то, чтобы жители города сохранили работу. Она что-то ради них делает.

– Ага… – озадаченно промычал Колин.

– А я – бездельник. То есть лентяй, у которого хорошо получается не делать то, что делать не положено. Я никогда не пил, не принимал наркотиков, не гулял с девчонками, никого не избивал, не крал, ничего такого. В этом я всегда был мастер, хотя в это лето и потерял сноровку. Но потом я решил, что как-то переборщил с деланьем, так что теперь я снова ничего не делаю. Я ведь никогда не был дельником. Ни разу в жизни ничего не делал ради других. Даже те религиозные штуки, которые нужно делать, я не делаю. Я не подаю закят[85], не соблюдаю пост в Рамадан. Я полный бездельник. Я просто пожираю еду и деньги, а в ответ только говорю: «Эй, я мастер безделья! Вы только посмотрите, сколько всего плохого я не делаю! Давайте я расскажу вам анекдот!»

Гассан замолчал. Колин повернулся и увидел, что его друг потягивает из банки газировку. Чувствуя, что ему непременно нужно что-то сказать, он заметил:

– Это хорошее божественное откровение.

– Я еще не закончил, дубина. Просто пить захотел. Так вот, шутки – это вид безделья. Сидишь себе Мистером Хохмачом и ржешь над остальными. Например, над тобой, когда ты заводишь себе новую Катерину. Или над Холлис – ну, что она каждый вечер засыпает за работой. Я хохотал над тобой, что ты попал в гнездо шершней, хотя сам-то вовсе не стрелял. Все, решено. Я начинаю делать.

Гассан допил газировку, смял банку и бросил ее себе под ноги.

– Видишь, я только что что-то сделал. Обычно я выбрасываю эту хрень на заднее сиденье, с глаз долой, – сказал он, – ты ведь все равно убираешь машину перед свиданием с очередной Катериной. Но сейчас я оставлю эту банку здесь, чтобы не забыть забрать, когда мы вернемся в Розовый особняк. Боже, мне нужно вручить Медаль Конгресса за ДЕЛАНЬЕ.

Колин рассмеялся.

– Ты все такой же смешной, – сказал он. – И ты уже много чего сделал. Например, записался на занятия.

– Ну да, я сделал первый шаг. Хотя, чтобы стать настоящим дельником, мне, наверное, придется записаться на три курса. Жизнь тяжела, кафир, – мрачно заметил Гассан и рассмеялся.

[девятнадцать]

Линдси и Холлис вернулись домой раньше ребят, потому что те заехали в «Харди» перекусить монстробургерами.

Когда Колин и Гассан вошли в гостиную Розового особняка, Холлис сказала:

– Линдси пошла ночевать к своей подруге Дженет. Когда мы ехали домой, она была совершенно разбита. Из-за того мальчика, наверное.

Гассан кивнул и сел рядом с Холлис на диван. Колин зашевелил мозгами. И понял, что должен как можно скорее найти повод выбраться из Розового особняка.

– Вам помочь? – спросил Гассан, и Холлис радостно ответила:

– Конечно, конечно. Можете сидеть здесь со мной и подавать идеи – всю ночь, если вы свободны.

– Круто, – сказал Гассан.

Колин кашлянул и быстро проговорил:

– Я, пожалуй, отлучусь. Мне понравилось ходить в походы. Наверное, все просплю в машине, как настоящий зитцпинклер, но все равно – попробую.

– Ты чего? – переспросил Гассан, не веря своим ушам.

– Хочу отдохнуть на природе, – сказал Колин.

– С кабанами, шершнями, ДК и всем таким прочим, да?

Колин бросил на Гассана многозначительный взгляд.

Тот поморгал и сказал:

– Я с вами не пойду. Как вы все убедились, я – домосед.

– Телефон не выключай. Палатка у тебя есть? – сказала Холлис.

– Нет, я спальный мешок возьму, если можно.

Прежде чем Холлис успела возразить, он взлетел по лестнице, перемахивая разом через две ступени, покидал в рюкзак вещи и вышел.

Был ранний вечер, и поля на горизонте таяли в розовой дымке. Колин чувствовал, как колотится сердце в груди. Он подумал, захочет ли она вообще его видеть? «Ночевать у Дженет» – это намек, но, может, он ошибся? Может, Линдси и вправду решила пойти к какой-то неведомой ему Дженет, а значит, ему придется зря скакать по скалам.

Через пять минут он доехал до огороженного поля, где когда-то жил конь по кличке Хоббит. Перелез через бревенчатый забор и пробежал по полю. Колин, конечно, считал, что не стоит бежать, если можно идти, но в тот момент без бега было не обойтись. Но потом он все же замедлил шаг, взбираясь по склону холма и освещая себе путь тонким дрожащим лучом фонарика. Он держал фонарик прямо перед собой, обходя кусты и деревья, и почему-то думал о том, что рано или поздно все животные и растения станут землей. И не смог удержаться от поиска анаграмм. Животные и растения станут землей… Живот зарастет… Обрадовавшись тому, что его живот действительно может еще зарасти, он зашагал быстрее, хотя стало так темно, что он больше не различал ни камней, ни деревьев, а видел только их силуэты.

Впереди показалась скала. Осветив ее лучом фонарика, он увидел расщелину, просунул голову внутрь и крикнул:

– Линдси?

– Боже, я думала, это медведь.

– Вовсе нет. Я тут проходил мимо и решил зайти, – сказал он и услышал веселый смех. – Но я не хочу навязываться.

– Проходи, – сказала Линдси, и он боком протиснулся в расще лину. Она тоже включила фонарик, и они ослепили друг друга.

– Я тебя ждала, – сказала Линдси.

– Ты же сказала маме, что будешь ночевать у Дженет.

– Ну да, – сказала она. – Это у нас вроде шифра.

Линдси указала лучом фонаря на место рядом с собой, как будто помогала самолету зайти на посадку. Когда Колин подошел, она сложила из пары подушек подобие кресла, и он сел рядом с ней.

– Прочь, проклятый свет, – сказала она, и снова стало темно.

– Самое ужасное, что я даже не расстроилась. Ну, насчет Колина. Потому что мне… мне на самом деле наплевать. На него, на то, нравлюсь я ему или нет, на то, что он спит с Катриной. Мне… все равно. Эй, ты тут?

– Да.

– Где?

– Здесь. Привет.

– Привет.

– Продолжай.