Читать книгу "Муж легкого поведения - Марина Серова"

— К какой игре? — не поняла я.

— Не к какой-то конкретно игре, а к игре вообще. Он стал игроком. Работать он толком нигде и не работал. А деньги на казино были нужны. Маша к тому времени уже встала на ноги, у нее был свой бизнес. И этот подонок стал спекулировать на ее давней любви к нему, на том, что у них общий ребенок. Он начал требовать у Маши деньги. Она не говорила Ирене, кто ее отец. А потом ей стало неудобно показывать Ирене такого отца, — Сергей Викторович сделал ударение на слове «такого», — Маше было просто стыдно. И она велела Василию молчать, что он отец Ирены, а сама тщательно скрывала от девочки все их встречи и вообще то, что Холмогоров существует.

— Да. Ирена и по сей день понятия не имеет, что в жизни матери последние годы был этот человек, — подтвердила я слова Пахомова.

— И она давала ему деньги, — продолжил Сергей Викторович. — Я и сам уже толком не мог понять, по какой причине. То ли потому, что продолжала любить этого мерзавца, то ли боялась, что он все расскажет Ирене… Я не знаю. Мы в последние годы виделись с Машей нечасто, но все-таки она кое-что рассказывала мне.

— Так, значит, вы обманули меня, когда сказали, что не виделись с Марией Викентьевной уже долгое время, — пожурила я Пахомова.

— В общем-то да, — потупился он. — Но я сразу понял, что произошло, и не хотел говорить вам всей правды. Я знал, что вряд ли вам удастся доказать вину Холмогорова, а потому решил…

— А потому решили свершить правосудие самостоятельно, — закончила я за Пахомова.

— Ну, да… Я знал, что он просто измотал, измучил Машу за последние годы. Он приходил все чаще и суммы требовал все крупнее. Маша давала ему деньги, боясь, что он все расскажет Ирене. Как-то я хотел сам все рассказать девочке. Тем более что она была уже взрослая и должна была все понять. Но Маша строго-настрого запретила мне даже намекать ей на это. И я послушался. Маша умела быть твердой, когда хотела. А вот рядом с этим негодяем она просто теряла контроль над собой. Знаете, это была какая-то болезненная зависимость. Она уже, наверное, даже не любила его, просто ею владела маниакальная привязанность. К тому же Василий постоянно угрожал ей, что расскажет Ирене обо всем, что станет требовать установления отцовства. А Маше было ужасно стыдно за такого отца перед дочерью, и она была готова на все, лишь бы Ирена не узнала правды.

— Я не убивал Машу, — из угла произнес Холмогоров.

— Убивал. И ты сам знаешь это.

— Да пошел ты! — огрызнулся Василий Николаевич. — В любом случае улик никаких против меня нет, и доказательств тоже нет. С тем же успехом ее мог убить кто угодно. Даже ты. Так что… — развел руками Холмогоров.

— Вот поэтому я и не хотел предавать его в руки правосудия, — обратился ко мне Пахомов. — Я знал, что доказать все равно ничего не удастся. Ему ничего не будет. Но он должен быть наказан. И я решил сам наказать его. Если бы не он, то и моя жизнь, и Машина была бы совсем другой! — в бессильном отчаянии вскричал Сергей Викторович.

Я молчала. Холмогоров сидел на стуле в углу комнаты и тоже молчал, сложив руки на коленях. Если все, что рассказал сейчас Сергей Викторович, правда, то он прав: доказательств вины и улик против Холмогорова все равно нет… И даже если он сейчас и признается во всем, то все равно я ничего не смогу предъявить ему.

— Это правда? — посмотрела я в сторону Холмогорова. — Правда то, что рассказал Сергей?

Василий нагло пялился на меня рыбьими глазами светло-серого цвета. Не понимаю, что такая женщина, как Мария Крамер, могла найти в подобном ничтожестве. Жалкий человечишка! Не верю, что такую мразь можно любить. Скорее всего, Сергей Викторович прав — и у Марии Викентьевны была просто болезненная зависимость от этого человека, какая-то нездоровая тяга к нему… Такое бывает.

— Я не скажу больше ни слова, — нахально заявил Холмогоров. — Если вам нечего предъявить мне, то попрошу вас очистить мой дом, — Василий демонстративно указал на дверь.

Я заметила взгляд Сергея Викторовича, который скользнул по лежащему на диване ружью. Я слегка махнула пистолетом.

— Не делайте глупостей, Сергей Викторович, — предупредила я.

— Я не уйду отсюда, — глухо отозвался Пахомов. — Он ведь не остановится. Теперь он решил взяться за Ирену. Она рассказала мне о встрече с ним. Он хочет заявить о своих правах на наследство. А бедная девочка сейчас просто ничего не соображает. Она так расстроена гибелью матери. Он же обведет ее вокруг пальца, жулик и вымогатель!

— Я имею право на эти деньги, — нагло проговорил Холмогоров. — А Ирена моя дочь.

— Позвольте, — вмешалась я, не выдержав. — А вот с этого момента давайте поговорим поподробнее. И какое же это, интересно, право вы имеете на имущество совершенно посторонней вам женщины? То, что у вас с ней есть общий ребенок, еще не означает, что вы можете распоряжаться ее имуществом. Если вы, конечно, не намереваетесь претендовать на наследство самой Ирены… — пожала я плечами. — Но для этого вам придется убить и ее…

— Ничего подобного, — дерзко и хладнокровно ответил Холмогоров. — Мария была моей женой, и я имею полное право на ее деньги. По крайней мере не меньшее, чем Ирена.

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Сергеем Викторовичем.

— Что слышали, — небрежно бросил Холмогоров. — Мы поженились несколько лет назад. Просто Маша всегда скрывала наш брак. Это я уговорил ее, — с некоей долей гордости в голосе, от которой меня едва не передернуло, добавил он. — Если не верите, можете посмотреть мой паспорт. Он там, — кивнул Василий на тумбочку, — в нижнем ящике.

— Ничего у тебя не выйдет! — выкрикнул Пахомов и в два прыжка достиг Холмогорова, набросившись на него. Он свалил Василия с ног и сам упал на него. Сергей Викторович принялся молотить кулаками Холмогорова по лицу, по телу. Он наносил удары беспорядочно, куда придется. Холмогоров даже не сопротивлялся.

Я бросилась к Пахомову и с большим трудом все же оттащила его от Василия Николаевича.

— Прекратите! — прикрикнула я на Сергея Викторовича. — Что вы делаете? Пусть с ним разбираются соответствующие органы. А устраивать здесь самосуд я вам не позволю.

— Кретин! — зло сплюнул на пол Холмогоров и отошел в угол комнаты.

Василия Николаевича трясло от всего происшедшего. Он разнервничался, присел на край стула и достал из ящика стола сигареты. Дрожащими руками достав одну, он принялся ощупывать свои карманы в поисках спичек или зажигалки.

— Вы свидетель, — обратился он ко мне. — Нападение в собственном доме. Сначала он на меня с ружьем бросался, а потом и вовсе голыми руками убить захотел. Вы видели, я даже не мог сопротивляться…

Наконец в одном из карманов Василий Николаевич отыскал зажигалку и поднес ее к сигарете, желая прикурить. Как только я увидела в его руках эту зажигалку, я замерла, не веря своим глазам. В руке у Холмогорова Василия Николаевича была та самая золотая зажигалка, что была похищена из квартиры Марии Викентьевны Крамер в день ее убийства…