Читать книгу "Талисман любви - Дина Маккол"

Но теперь здесь находились британцы. Их красные куртки и грохочущее металлическое снаряжение были постоянной вызывающей демонстрацией на фоне спартанской жизни тех, кто испытывал на себе всю суровость этой земли, так же как и ее щедрость. А за ними по пятам пришли французы. Они затеяли войну, пытаясь доказать, кому что принадлежит, пока Нокосе и его индейские братья не почувствовали, что это опасная и глупая мужская игра. Земля не принадлежит никому… и принадлежит всем.

Он подумал о народе своей матери, мускоги, который жил далеко на юге, и еще раз задумался, правильно ли было оставаться здесь после того, как его отец, Жак ле Клерк, умер. Он подумал о том, не следовало ли ему вернуться на берег бухты Чаттахучи, подальше от ружейных выстрелов и чужеземцев в сковывающих одеждах, которые не знали преклонения перед землей, пытались заставить ее склониться перед ними.

И все же он знал, что, когда Аманда явилась к нему в видении, уход стал невозможен. Создание Дримкетчера было его способом установить с ней связь. С его завершением началось ожидание ее появления.

Снова откуда-то из-за гор послышался гром. Но он не был предвестником природной бури. Беспорядки на континенте как раз достигли кульминации и грозили вылиться в открытое столкновение. В ближайший год британский офицер по имени Брэддок должен повести своих людей на битву против тех, чьей тактики он не знал. Форт-Дюкен и французы, занимающие его, вместе со своими индейскими союзниками неминуемо победят британцев.

Ноздри Нокосе затрепетали, когда он потянул носом воздух. Он наблюдал, ждал и когда убедился, что может спокойно идти по лесу, направился туда с Амандой на руках.

К тому времени, когда он добрался до опушки леса, на которой стояла хижина его отца, он уже знал каждую черточку Аманды, от изгиба шеи до линии носа. И то, как кончики ее благородно очерченных губ изгибаются кверху, даже во сне. И то, как тень от ее длинных густых ресниц лежит на щеках. И то, как она прильнула к нему, словно была специально создана для его объятий.

Он вошел в хижину отца и с сожалением выпустил Аманду из рук, бережно положив на ложе из шкур в углу. Он бы с радостью прижимал ее к себе всю оставшуюся жизнь — так велика была его любовь к этой незнакомке, лишь недавно вступившей в его мир.

Она шевельнулась и вздохнула. Даже в забытьи она страдала. Нокосе внимательно осмотрел ее диковинные одежды, раздумывая, как освободить ее от них, ведь они были пыльными, запачканными кровью, и ему нужно было полечить ее раны.

Вдруг прямо на его глазах она глубоко вздохнула, и пуговица, что скрепляла ткань на ее груди, выскользнула из своей дырочки. Даже во сне она указывала ему путь.

Склонившись над ней, он осторожно принялся за работу. Вскоре она лежала обнаженной на шкуре медведя, давшего ему имя. И когда он взглянул на ее красивое тело, в нем начала закипать ярость. Куда бы он ни посмотрел, вез-де на ее теле были видны следы другого мужчины. И это были не следы любви. Это были следы зверя.

Маленький шрам залег под ее левой коленкой, другой — на бедре. А сама она была такой тоненькой! Только полная грудь придавала ей объем.

Его пальцы легко коснулись ее грудной клетки и насчитали несколько мест, где ребра были сломаны и потом срослись. Крошечные утолщения не были различимы для глаза, — только на ощупь и только его душе.

Глаза Нокосе сузились. Янтарный огонь сверкнул из-под прикрытых век, рот сжался, сердце заколотилось в груди, как барабан войны. Нокосе рывком поднялся, не в силах, лицезреть страдания своей женщины, и направился к полочке в углу, где в маленьких коробочках и горшочках хранились лечебные травы. Бережно приложив мазь к ее ранам, он приготовил удобное место для себя и стал ждать,

Прошли часы, неяркий огонь продолжал гореть в очаге, а на вертеле жарился кролик, убитый и освежеванный сегодня утром. Капельки жира, плюясь и шипя, падали на огонь. Это была последняя кроличья жалоба.

Нокосе присел на корточках перед огнем попробовать мясо. Волосы легли ему на плечи. Бедра натянули мягкую оленью кожу мокасин, а набедренная повязка свободно свесилась между ног. Пока он был погружен в свое занятие.

Аманда проснулась.

У нее затекли ноги и руки. Тело болело. Комната, где она лежала, была темной, без окон. Слегка приоткрытая дверь впускала яркий солнечный свет и легкий ветерок. Крыша сложена из бревен. Насколько Аманда могла разглядеть стены, они были такими же. Запах дыма наполнял воздух вместе с ароматами сушеных трав, которые свисали с балок над ее головой.

Почти все пространство у стены занимал очаг. Огонь отбрасывал яркий свет в угол, и тени плясали позади Аманды. Камни, из которых был сложен очаг, были серыми и массивными; казалось, они вросли в землю. Единственной знакомой вещью была' винтовка с таким длинным стволом, что не верилось, как один человек может удержать ее, не говоря уж о том, чтобы целиться и стрелять.

Кожаные кисеты свисали с колышков по стенам. Небольшой столик стоял возле огня, а по обе стороны от него находились скамейки.

«О Боже! Либо я сошла с ума, либо небеса выглядят совсем не так, как я себе представляла».

Нокосе уловил движение за спиной, но не обернулся, а продолжал сидеть, глядя в огонь, ища в своем сердце подсказку, как лучше приблизиться к этой женщине. И вдруг понял, что есть только один путь — тот самый, каким он приходил к ней всегда. Из света.

Он поднялся и превратился в темный силуэт между Амандой и огнем и потом повернулся к ней лицом. Она охнула и сильнее вжалась в шкуры. Ее тело, израненное, со следами царапин после бегства через лес, скользнуло по шкуре так же легко, как шелк по атласу. Это ощущение было приятным и незнакомым. Только теперь Аманда поняла, что она голая!

— Не бейте меня.

Эти слова сорвались с ее уст невольно, но даже если бы Аманда перебрала весь запас своих слов, она не смогла бы найти три более могущественных, чтобы остановить приближение Нокосе.

Его мощные ноги задрожали, руки безвольно опустились, плечи напряглись, готовые вынести любую тяжесть, кроме ее страха. Он покачал головой и отвернулся.

Только теперь Аманда впервые внимательно посмотрела на силуэт этого мужчины и вздохнула. Это был тот, кто вышел из леса! Он существовал на самом деле! А она думала, что он ей снится.

Однако все это слишком! Ей захотелось отгородиться от внешнего мира, и она, перекатившись на живот, уткнулась лицом в ладони. Не в силах вынести еще одно потрясение, она дала волю своим горю и отчаянию, и ее плечи затряслись от безудержных рыданий.

Нокосе обернулся. Звуки, рожденные ее болью, разрывали ему сердце, как удар медведя, который вырвал его из материнского чрева. Через мгновение он был уже рядом с лей на постели из шкур. Единственным его стремлением было утешить ее.

Его руки с наслаждением скользнули ей на плечи. То, что он делал каждой ночью в своих грезах, теперь мог сделать наяву. Он заключил женщину в объятия и крепко прижал к своей груди, вбирая в себя ее страх и горе, потому что она была слишком хрупкой, чтобы выдержать все это в одиночку.