Читать книгу "Ланселот - Уокер Перси"

Мерлин: О Госп…

Марго: Ч-ч-ч!

(Тш-тш-тш? Или черт-черт-черт? Скорее последнее.)

Крохотные фигурки снова обнимаются, и части их тел выпячиваются, как ложноножки у амебы. Такое ощущение, что их тела и впрямь обладают магнитными полями.

Мерлин: Желаю… все… ва… сча…

(Желаю всем вам счастья? Желаю всевозможного счастья? Последнее. Мерлин вряд ли пожелал бы счастья «всем вам».)

Мерлин исчезает. Марго, поникшая, замирает, как марионетка, подвешенная на веревочках.

Значит, треугольник. Сначала я решил, что я и есть недостающий угол:

Но потом я понял, что они говорили вовсе не обо мне, и треугольник выглядит иначе:

На экране материализуется новая фигура (похоже, они обходятся без дверей. Это Джекоби. Узнать его было бы невозможно, если б не его малый рост и большая голова, монолитно, без шеи прилаженная к плечам. Как многие низкорослые мужчины, он кажется вырубленным из одного куска — тело, мозги, все органы расположены компактно и действуют согласованно. Сразу чувствуется, что все у него как надо, вот разве что ростом он ниже Марго. Он пытается компенсировать этот недостаток, то и дело уверенно откидывая назад голову. Так он избегает необходимости смотреть на нее снизу вверх, он все время отстраняется, словно говоря: «Ну, моя милая, давай-ка посмотрим на тебя».

Они тоже образуют букву «у», разветвляясь на уровне пояса.

Они молчат, но их рты открыты, источают свет. Может, они шепчутся?

Они одеваются, заслоняя свет темным. Нет, это они раздеваются, потому что светлое — это темное, а темное — это светлое. Меняют светлые одежды на темную кожу.

Они подходят друг к другу. Частицы их тел отделяются и отлетают. Другие выпячиваются, как ложноножки.

Они поворачиваются, и электронный ветер сдувает с них волосы. Два белых глазка лучатся светом со спины Марго. И я догадываюсь, что это впадинки по обе стороны ее крестца.

Марго ложится на кровать и тянет его на себя. Он на нее глазеет сверху вниз. Ее голова скатывается с кровати, запрокидывается и, перевернутая, смотрит в камеру. Глаза закрыты, а рот открыт, выпускает клубы света.

Они по-прежнему молчат, но вот включился голос — я было поначалу принял его за скрип стрижей за окном: вз-вз-вз-вз…..поди тс-тс-тс… тс… ч-ч-ч-ч-… ооо-о-о-а-а-а…

(??)

Распознать, чей это голос, довольно трудно — он грубее, чем у Марго, и тоньше, чем у Джекоби.

Это что, молитва?

Антракт

Я выключаю технику и выхожу под открытое синее небо. Глаза слепит, в голове кружение и звон, как бывает, когда выходишь днем из кино. Все так же носятся стрижи, ветер усилился, но пока лишь порывами, набрасывается, взметая над крыльцом листья платанов.

Я сажусь на крыльцо, смотрю на стрижей и на облака, которые несутся в сторону урагана, как опоздавшие на футбол.

Стрижи умолкают. Облака вытягиваются в одну линию. Небосвод желтеет и становится плоским. Вид с крыльца проще некуда: шесть параллельных горизонталей — нижняя планка чугунной ограды, верхняя планка, ближняя обочина шоссе Ривер-роуд, дальняя обочина, верхний край дамбы и строгая прямая облаков. Их пересекает множество коротких вертикальных линий — чугунные копья ограды. Единственная косая — это грунтовая дорога, идущая от шоссе к дамбе. На дамбе треугольные силуэты будущих костров. Наклонный бушприт парусника рассекает треугольники костров на трапеции и более мелкие треугольники.

Заводят грозовую машину. Дубы и так уже выворачивает ветвями наизнанку. Несмотря на приближение настоящего урагана, киношники продолжают пользоваться искусственным ветром, причем не только потому, что настоящего урагана еще нет, но и потому, что для их целей он все равно не годится.

Фильм второй: Комната мисс Рейни

В розовой кровати три красноватые фигуры. Куски тел — бедер, торсов и ребер — от одного туловища отлетают и прилипают к другому. Магнитный ветер сдувает волосы. Открытые глаза и рты источают свет. Световые треугольники причинных мест подвижны, как у авангардистских «мобилей»[119]— сужаются, расширяются, превращаясь из равносторонних треугольников в равнобедренные, стягиваются в узкий луч. Обрамляют картину столбики кровати.

Люси лежит посередине. Ее можно узнать по пламенеющим завитками волос за ухом, большим грудям и еще подростковым, не вполне оформившимся линиям икр. У нее вид пациентки. Ее подвергают неким процедурам. Две тени орудуют над ней с ловкостью медсестер. Стройненькая проворная Рейни движется с такой быстротой, что от ее тела отлетают куски эктоплазмы. Голый Дан, обхватив себя рукой за плечо, стоит в раздумье рядом с кроватью с видом спортсмена в раздевалке.

Все трое ложатся. Их тела сливаются, а руки движутся, как у шестирукого Шивы.

А вот они затеяли что-то новое. Дан на боку, он поджимает колени, берет обеими руками голову Люси и направляет ее к себе. Рейни перемещается еще быстрее Дана. Ее прилизанная голова отлетает и скрывается в животе у Люси.

Фигуры образуют треугольник, отдаленно напоминающий свастику.

Элджин прав. Звуковая дорожка дрянь. Слов разобрать невозможно, и лишь в конце возникает неузнаваемый голос, не то мужской, не то женский, доносящийся как бы из ниоткуда и отовсюду сразу: «О Господи, аа-я-яй, Господи, о-о-о…»

Опять молитва?

К северу против ветра полетели вороны. Редко когда вороны в таком количестве сбиваются стаями, как дрозды. Потом они рассеиваются чуть не на милю. Эллис Бьюэлл говорит, что вороны самые умные птицы на свете. Вполне возможно. По крайней мере, я точно знаю, что они умеют определять дальнобойность дробовика (Флюкер утверждает, что они отличают двадцатый калибр от двенадцатого и держат дистанцию сообразно). Единственный раз я подстрелил ворону, и то из винтовки, к тому же случайно. Она летела на высоте по меньшей мере метров сто пятьдесят. Ни на что не рассчитывая, я градусов пятнадцать вел ее на мушке, потом выстрелил и попал в голову. Она в изумлении шмякнулась к моим ногам. Рубиново-красная капля крови повисла на ее черном клюве.

+++

И все же я должен был посмотреть новости в половине шестого!

Не выдергивая шнур видеомагнитофона, я включил телевизор. Оповещение о возможности урагана сменилось предупреждением о нем. Мари, находящаяся в двухстах милях к югу, двигается на север. Заняла собой уже весь залив. Приготовьтесь.