Читать книгу "Вендари. Книга первая - Виталий Вавикин"

Дарла встала с кровати, подошла к зеркалу. Седая прядь была подобно бельму на глазу. Но постарели не только волосы. Россыпь морщин усеяла шею, поселилась в уголках глаз. Сердце замерло. Дыхание перехватило. Дарла зажмурилась, снова открыла глаза. Ничего не изменилось. Страх на несколько мгновений стал сильнее голода, который был, казалось, уже целую жизнь. И еще голоса на кухне. Мать и отчим. Дарла слышала, как они говорят о ней. Слова разрозненные. Словно каждый говорит сам с собой. И слов так много. Словно Дарла совершила какой-то очень скверный поступок.

– Может, хватит?! – закричала на них Дарла, проходя на кухню.

Они посмотрели на нее растерянно, удивленно. Рты их были закрыты, набиты едой, но Дарла продолжала слышать их голоса… Нет, не голоса. Она слышала их мысли. Понимание происходящего заставило вздрогнуть, замереть.

– Что это? Наркотики? Алкоголь? – думала ее мать.

– Может быть, она беременна? – думал отчим.

– Да заткнитесь вы! – велела им Дарла, зажала руками уши, но это не помогло. Мыслей стало больше: громких, чужих.

Бежать. Бежать на улицу, в пустыню!

Дарла распахнула дверь. Солнце ослепило глаза, обожгло кожу. Дарла вскрикнула не столько от боли, сколько от испуга. Что с ней? Как такое вообще могло случиться?

Дарла вернулась в дом, в спасительную темноту гостиной.

– Два дня назад мать занималась любовью с отцом! – сказала отчиму Дарла, надеясь, что это поможет хотя бы ненадолго избавиться от расспросов. Чужие мысли стихли. Отчим был в ступоре. Мать бросала на дочь гневные взгляды.

Дарла вернулась в свою комнату, закрыла двери и окна, забралась в шкаф. Мать и отчим ссорились, но ей было плевать. Она засыпала. Темнота и пустота звали ее, манили к себе, напоминая глаза Эмилиана: яркие, желанные. «Во что же я вляпалась на этот раз?» – подумала Дарла.

Она проснулась поздним вечером. Мать вернулась с работы и барабанила в закрытую дверь комнаты дочери, желая выяснить отношения. Дарла выбралась из шкафа. За окнами распускалась ночь. Теперь солнечные лучи не достанут ее, не доберутся до кожи, ставшей вдруг чувствительной к ультрафиолету.

– Не сейчас, – крикнула Дарла матери.

– Не надейся, что я забуду, – пообещала та.

Дарла услышала далекие мысли отчима, показавшие, как мать объясняется с ним, списывая все на трудный возраст дочери, особенно ее обвинения. Ничего не было. Между матерью и ее бывшим мужем. Совсем ничего. Так она сказала. Дарла отмахнулась от чужих мыслей, подошла к зеркалу. Морщин и седых волос стало больше. Дарла улыбнулась: безнадежно, растерянно. Затем вспомнила кровь Эмилиана: сладкую, теплую. Голос вернулся с новой силой. Мысли отчима и матери стали громче. В голове мелькнула безумная идея: «А что если перерезать им глотки и выпить их кровь?» Дарла вздрогнула от того, с каким холодным расчетом подумала об убийстве. Нет. Отчим и мать не подойдут. Не подойдет и Свон. Ей нужен Эмилиан. Нужен этот мальчишка. Или кто он там есть?!

Дарла подошла к окну. Темнота была густой, плотной. Дарла вспомнила живые тени, напугавшие ее минувшей ночью. Сейчас страх ушел. Остался лишь голод. Дарла открыла окно и выбралась на улицу. Будучи ребенком, она часто проделывала нечто подобное: перебиралась через подоконник, сердце билось в груди. Ее пугало собственное неповиновение, пугала ночь. Но сейчас ночь стала другом. Сейчас она сама стала ночью, пустотой.

Дарла вышла на дорогу. Родной город стал чужим, враждебным. Идти прочь, в темноту, к старому дому, где в каждой комнате можно найти десятки огарков свечей, которые сжигают хозяева несмотря на то, что у них есть электричество.

Поднявшись по деревянным ступеням, Дарла постучала в дверь. Она не слышала мыслей Эмилиана, но где-то в доме метались мысли спящей женщины по имени Габриэла, которую Дарла считала матерью Эмилиана. Но теперь она видела в этих чужих мыслях, что это не так. Видела историю этого странного мальчика.

– Что ты сделал со мной? – спросила Дарла, когда Эмилиан открыл дверь. – В кого ты меня превратил? – она ждала ответа, но ответа не было. – Почему ты молчишь? Отвечай! – потребовала Дарла. Она смотрела Эмилиану в глаза и невольно вспоминала вкус его крови.

– Ты постарела, – очень тихо подметил Эмилиан. Его голос принес растерянность. Дарла вздрогнула, кивнула. – Почему ты постарела?

– Я не знаю, – она не сразу поняла, что у нее на глаза навернулись слезы, появился страх, отчаяние.

– Такого не должно быть, – сказал Эмилиан.

– И еще голод… – проскулила Дарла.

– Голод? Голод – это хорошо.

– Ничего хорошего, – Дарла сбивчиво начала рассказывать, что не может думать ни о чем другом, кроме его крови.

– Я же сказал, что это хорошо, – отмахнулся Эмилиан.

– Но…

– Вот, – он как-то небрежно и слишком быстро, чтобы успеть заметить детали и понять происходящее, прокусил себе запястье. – Пей.

Кровь потекла у него по руке. Дарла замерла. Время замерло. Весь мир замер. Сомнения и голод боролись несколько долгих мучительных мгновений. Голод победил.

Дарла прижалась губами к запястью Эмилиана. Его кровь заполнила рот: густая, теплая, сладкая. Все остальное отступило на второй план, в том числе и старость. Дарла задрожала. Немота сковала тело, отступила, снова сковала и снова отступила. Вся кожа вспыхнула, словно в нее вонзились тысячи крошечных игл. Ноги задрожали. Дарла упала на колени, продолжая прижимать к губам запястье Эмилиана. В голове вспыхнул пожар. Дарле показалось, что она видит яркое, искрящееся пламя, в котором парит подобно фениксу Эмилиан. Его мысли открыты и доступны, обнажая сущность молодого, но в то же время невообразимо древнего существа, слугой которого стала Дарла. Все сложно и просто одновременно. Но кровь Эмилиана способна прогнать любые сомнения, утолить голод. И страха нет.

Дарла замерла, прижалась к ноге Эмилиана, словно верный пес. Прижалась, как когда-то давно, в другой жизни, прижималась к груди Свона в моменты их близости и последующей разрядки, удовлетворения. Но то, что было сейчас, было сильнее оргазма, сильнее полной удовлетворенности.

– Ты насытилась? – спросил откуда-то издалека Эмилиан. Дарла кивнула. – Голод еще вернется, – предупредил он.

– Но ты ведь будешь рядом? – спросила она.

– Конечно.

– Мой хозяин.

– Да, – Эмилиан не моргая смотрел в ночь. Девушка у его ног продолжала прижиматься к нему. Хотя нет, не девушка – женщина тридцати лет. Возможно, тридцати пяти.

– Я продолжу стареть? – спросила Дарла, прочитав его мысли.

– Я не знаю.

– Но ты ведь тоже стареешь.

– Мой вид живет намного дольше, чем твой.

– Теперь мы оба живем слишком мало.

– Да, – Эмилиан опустил голову. Седых прядей в волосах Дарлы стало больше, однако морщины разгладились.