Читать книгу "Почем фунт лиха - Людмила Милевская"

Когда я в коридоре, с криком «упала с балкона», схватила загрудки первого попавшегося мне доктора, дверь палаты интенсивной терапииоткрылась, и вышедшая медсестра сообщила, что больная экзетировала.

— Что сделала больная? — нервно спросила я доктора.

— Экзетировала, — ответил он, старательно отдирая мои рукиот воротника своего халата. — Умерла.

— Умерла?

Я отшатнулась, словно меня ударили. Я уже слишком плохосоображала, чтобы понимать происходящее.

— Какая больная? — сквозь странный гул спросила Нелли. — Та,что упала с балкона?

— Аааааа… — (Что за жуткий вопль? Мой крик?) Да, этоКлавдия. Погибла моя Клавдия. Чудачка Клавдия. Инопланетянка Клавдия. Онаумерла, а всем хоть бы что. Ходят, живут…

Такого потрясения я не испытывала со времени смерти моейбабушки. Я куда-то рвалась и что-то кричала. Меня хватали за руки и тащили.Падали на меня и кружились белые двери, колпаки-халаты, казенные стены. Мирлихорадочно двигался и молчал. Или я оглохла? Я вопила и не слышала своегоголоса.

Слезы лились потоком и жгли лицо.

Очнулась я дома, в своей постели. Рядом Нелли, усталая,постаревшая.

— Слава богу, — облегченно вздохнула она. — Уже думала, тыникогда не проснешься — такую дозу они тебе вкатили там, в реанимации. Если быне я, там бы ты и осталась.

— Нелли, неужели Клава умерла? — жалобно проскулила я.

— Да, — с гримасой боли кивнула Нелли. Я заплакала. Я незнала, что делать с той болью, которая поселилась в груди. Эта боль завладелавсем моим телом, ломала его, выкручивала, выжимая последние капли жизни.

Лишь сейчас я осознала тяжесть утраты. Лишь сейчас поняла,чем была для меня Клавдия. Она была моим ребенком, моим странным, непонятнымребенком. Я учила ее своим глупым мудростям, старалась контролировать каждый еешаг, берегла ее хилое здоровье. Я замучила ее своими суждениями обо всем насвете, поэтому она скрывала от меня этого Диму. Я просто не давала ей жить.

— Клава, Клава, прости меня, — приговаривала я сквозь слезы.

Нелли нахмурилась.

— Прекрати сейчас же, — приказала она. — Ты ни в чем невиновата. Это судьба.

— Ты же не веришь в судьбу. Она посмотрела на часы.

— Верю, но у меня мало времени…

— У тебя нет времени, у тебя есть Санька. Ты счастливая. Акто теперь у меня?

Нелли внимательно всмотрелась в мои глаза. Лицо ееисказилось болью. Болью за меня.

— У тебя есть я, — с нежностью сказала она. — Есть мойСанька… Алиса, Маруся и толпы мужиков которые без ума от тебя и твоей фигуры.Не капризничай. Ты же сильная.

Я кивнула, прислушалась к себе, но силы не почувствовала.Боль — да. Одиночества — сколько хочешь, а силы нет, ну ни грамма.

— Клавдия хоронила меня… Господи, теперь я понимаю, почемуона призналась Алиске. Какая я жестокая. Я заставила ее пройти через этоткошмар. Она же думала, что я умерла. Ненавижу себя!

Я была безутешна. Отчаяние достигло того предела, когдахотелось разбить что-нибудь или нанести себе вред. Что угодно, лишь бызаглушить ту, душевную, боль. Я представляла страдания Клавдии и жалела ее, икляла себя. Я считала себя убийцей. Стоило мне прийти хотя бы на полчаса раньше,и моя сестра была бы жива. Всего каких-то полчаса.

Я плакала, металась. У меня опять началась истерика. Неллидавно пожалела, что не оставила меня там, в реанимации. У нее уже не было сил.

Потом пришли Маруся с Акимом. Они отпустили Нелли к Саньке.Аким сел рядом, положил теплую руку на мой лоб и принялся рассказывать притчи.Я слушала и не слушала.

— Я убила ее, убила, — рыдая, бормотала я.

— Однажды некий торговец отправил слугу на базар запокупками, — прикрывая мне рот свободной ладонью, сказал Аким, — а слуга тут жеворотился и, дрожа от страха, сообщил, что толкнула его в толпе какая-тостаруха. Он обернулся и увидел: стоит перед ним Смерть. Она посмотрела в егоглаза и погрозила пальцем. «Сжалься надо мной, хозяин, дай поскорей коня. Япоеду в Самару и спрячусь от Смерти» — взмолился слуга. Торговец сжалился и далконя. Слуга поскакал прочь — только пыль столбом. Я разрыдалась еще горше.

— Я убила ее, убила.

Аким опять прикрыл мой рот ладонью, произнес «тес» ипродолжил:

— Несколько часов спустя торговец сам отправился на базар итам среди толпы тоже увидел Смерть. Подошел к ней, спросил: «Скажи, зачем тыутром напугала моего слугу?» — «Что ты? Я вовсе не пугала его, — отвечалаСмерть. — Просто удивилась, увидев его здесь, в Багдаде. Представь себе моеизумление — у меня же сегодня с ним встреча в Самаре».

Не знаю, что случилось со мной, но после этих слов япочувствовала усталость и заснула. Я спала долго, очень долго и видела ужасные,жуткие сны, такие сны, что, стань они явью, и смысла нет просыпаться.

— Как хорошо, что это только сны, — сказала я себе,проснувшись.

Я не подозревала тогда, как страшна та действительность,которая называется недалеким будущим. Уже потом, вспоминая этот день, я думала,что, несмотря на гибель сестры, вполне могла считать себя счастливой. Этозвучит цинично, но дальнейшие события ввергли меня в такой ад, что всепредыдущее показалось легким шлепком судьбы.

Похороны Клавдии состоялись в Питере. Нина Аркадьевнарыдала, но в обморок не падала. Сильная женщина. Мне пришлось ее зауважать.

Вячеслав Анатольевич находился в прострации и, похоже,ничего не понимал. Денис был неестественно бледен и рассеян. Он ходил за мнойтенью и постоянно спрашивал: «А? Что?» Я тоже плохо соображала. Это, некоторымобразом, спасло меня от нападок Нины Аркадьевны. Я слушала и не слышала их.

— Лучше бы умерла ты! — с ненавистью бросила она мне в лицо,когда мы возвращались из колумбария. — Ты не уберегла Клавочку! Ты, притворщицаи аферистка! Почему умерла не ты?

Услышав эти слова, Денис обомлел. Я видела, что ему стыдноза мать, но перечить ей он не решился. Он любил ее, любил покойную Клавдию,любил меня и не знал, как примирить нас друг с другом и со страшной бедой.

— Прости, если можешь, — шепнул он, поддержав меня под руку.

— Ерунда, — устало бросила я, — все ерунда. Клавдию невернуть, вот что больно.

Я захотела домой и сразу же после поминок уехала первой«стрелой». Нина Аркадьевна отправила со мной Дениса. Вопрос собственности стоялотдельно от ее горя.

— Поживешь в Москве, — приказала она сыну. — Нельзя бросатьбез присмотра квартиру.