Читать книгу ""Сапер ошибается один раз". Войска переднего края - Артем Драбкин"

Личный рядовой и сержантский состав нашего 383-го ОПАБа был набран в Поволжье из бывших председателей колхозов и сельских бригадиров из деревенской глубинки, и в основном в батальоне служили 35–40-летние татары, чуваши, марийцы.

Командный состав артиллерийских дивизионов был укомплектован выпускниками Телавского училища зенитной артиллерии. Командовал 383-м ОПАБом майор Стрельников.

— Чем занималось отделение минеров в ОПАБе?

— Когда мы стояли в обороне в МЗО, то проводили минирование участков, находящихся в зоне ответственности батальона. А с лета 1943 года «жить стало интересней, жизнь стала веселее». Начиная от Курской дуги и до конца войны пришлось и минировать, и разминировать.

— Какие мины применяли для минирования рубежей обороны?

— У нас особо не разгуляешься, в Красной Армии было всего 4 основных вида мин, и в 1942 году мы в основном ставили противотанковые мины или МОФ (минно-огневые фугасы) на танкоопасных направлениях. И таких мин мы поставили тысячи. Что такое МОФ? Инженер батальона по крокам указывал нам место, мы вбивали туда колышек, аккуратно срезали дерн, рыли ямку, в глубине которой ставили четырехсотграммовую противопехотную мину, к ней суровой ниткой плотно прикрепляли МУВ (минный универсальный взрыватель), чтобы мина выдержала давление свыше ста килограммов — больше веса обычного человека, сверху ставили ящик из-под водки, в котором находилось 12–16 бутылок с горючей смесью (бутылки из-под «Боржоми», внешне выглядевшие как современные бутылки для шампанского). Яму маскировали, выкопанную землю выносили с поля, квадрат дерна укладывали на место и поливали водой, чтобы пожухлый на общем фоне участок травы не выдал местонахождения мины. Это и называлось МОФ. Что еще ставили на минных полях?

Мы в МЗО не использовали мины ЯМ-5 (ящичная мина — в деревянном ящике находились два брикета взрывчатки, посередине детонатор в виде тротиловой шашки с гнездом для взрывателя), так как этих мин ЯМ-5 всегда не хватало. Нам в ОПАБ их просто не давали, так приходилось что-то придумывать. Например, мы из-за своей бедности собирали неразорвавшиеся артиллерийские снаряды, укладывали их головками в центр, где помещали стограммовую противопехотную мину.

Мы не ставили противопехотные мины ПОМЗ (на колышек одевался чугунный цилиндр с 75 граммами взрывчатки, в кожухе с насечками, как у гранаты Ф-1), поскольку ОПАБ своей огневой мощью и так был способен остановить атакующую пехоту противника, а вот прикрыть противотанковыми минами танкоопасные направления было нашей основной задачей. Мины наши были натяжного и нажимного действия, все минные поля обносились колючей проволокой, но предупредительных табличек мы не ставили.

— А немцы какие мины использовали? Были ли у немецких саперов свои особенности в минировании?

— У немцев было свыше двух десятков разновидностей мин. Из противотанковых мин наиболее часто приходилось сталкиваться с Т.Мi.35 и с Т.Мi.42 с донными взрывателями по центру. Из противопехотных наиболее опасной была шпрингмина, или, как мы ее тогда называли, мина «S». Она представляла из себя металлический стакан с нанесенным на дно слоем пороховой пленки на 4–5 миллиметров. Внутри размещался еще один стакан со взрывчаткой по центру и 250 металлическими шариками. Если кто-то наступал на эту мину или задевал растяжку, прикрепленную к ней, то мина детонировала и через семь секунд подлетала на высоту 1–1,5 метра и взрывалась, шарики разлетались параллельно земле и косили всех в радиусе до 80 метров. Нередко применялись мины-«лягушки», неизвлекаемые, снять их было нельзя, малейшее прикосновение вызывало взрыв.

Нередко немцы этими минами просто засевали землю перед нашими войсками. С самолетов бросали кассетные бомбы, которые раскрывались на высоте 200 метров, и оттуда к земле летели мины, от удара о поверхность они вставали на боевой взвод.

Особенно любили немцы использовать мины-сюрпризы. Валяется на земле маленькая картонная коробка, как раньше из-под фотобумаги. Солдат подходит, пнет ногой, и сразу взрыв. Хорошо хоть живой, но пальцы на ноге отрывало, чего немцы и добивались — еще один русский солдат выведен из строя. В Германии немцы очень часто минировали двери в домах, ступеньки на лестницах. Дернул за дверную ручку — и сразу «в мир иной».

Во второй половине войны, когда в Германии начался дефицит металла, немцы стали вовсю использовать бетонные корпуса для мин или мины, сделанные из толстого стекла. Если осколок такой мины впивался в тело, то извлечь его было практически невозможно, только если вырезать его с мясом вокруг места попадания. Даже в шпрингмины, по той же причине нехватки металла, вместо шариков немцы стали вставлять куски нарезанной проволоки и гвоздей.

— Приходилось ли сталкиваться с радиофугасами или минами замедленного действия? Ветераны рассказывают, как через месяц после освобождения Смоленска на воздух от взрыва крупного фугаса взлетел смоленский вокзал, наши потери от этого взрыва были свыше трехсот человек. Или в Восточной Пруссии через две недели после того, как наши части освободили определенную территорию, на небо взлетел перекресток со скоплением техники.

— С радиофугасами я не сталкивался, хотя знаю, что и наши их применяли в Киеве или, например, в Харькове, где таким зарядом было взорвано здание, в котором немцы разместили городское управление гестапо и комендатуру. Управляемые минные поля я лично ни разу на фронте не видел.

А мины замедленного действия немцы устраивали элементарно. Противотанковые мины закапывались на дорогах чуть глубже, чем обычно, поверх клали два блина, круглые срезы из бревна толщиной 3–4 сантиметра, и эта ловушка засыпалась землей и тщательно маскировалась. Когда сапер щупом проверял дорогу, то щуп натыкался на деревяшку и сапер шел дальше, будучи уверен, что мины на этом месте нет. Проходящая по дороге техника постепенно вдавливала деревянную прокладку, и когда очередной танк или машина своим весом давили на грунт над миной, то происходила детонация. Это могло произойти и через неделю непрерывного движения по дороге. У нас подобным образом в батальоне погибло одно орудие с расчетом.

Смерть на минах на передовой и в ближнем тылу была частым явлением, и даже тщательное разминирование местности не давало никакой гарантии, что саперы где-то не пропустили хорошо замаскированную мину. Уже после войны, в июне 1945 года, когда наши бойцы помогали немцам пахать землю, один старшина роты из нашего батальона, бывший тракторист, прошедший всю войну без царапины, решил показать немцам класс, как надо пахать. Сел за рычаги трактора, через несколько минут наехал на мину и погиб при подрыве, хотя это поле уже проверяли саперы.

Был у нас в батальоне командир минометного расчета кавказец Ахтаев, здоровый парень двухметрового роста, абазинец по национальности. Был отличным минометчиком, сам стрелял и наводил в бою, мог держать одновременно в воздухе до 16 мин! Погиб в конце войны. Мы заняли территорию бывшего охотничьего хозяйства Геринга, а рядом был немецкий артиллерийский полигон. Ахтаев с расчетом развел костер, прямо над незамеченным ими неразорвавшимся снарядом. Взрыв, и все взлетели на воздух…