Читать книгу ""Полярис" - Джек Макдевит"

– В таком виде мы его нашли, – пояснил Фенн. – Она ничего не оставила.

Мы вернулись к дому. На террасе стояли два кресла-качалки и маленький столик. У стены была сложена поленница. Рядом виднелся пень, вероятно служивший колодой для рубки дров.

Дом – двухэтажный, с большими окнами, как строили в прошлом веке, – был в хорошем состоянии. Он почему-то вызывал сентиментальные чувства, возможно из-за большого крыльца и кресла-качалки.

– Она жила здесь одна? – спросил Алекс.

– Да, если верить агенту по найму. Четыре года. Он бывал тут нечасто, но сообщил, что не заметил никаких следов постоянного пребывания бойфренда или кого-нибудь в этом роде. И еще он утверждает, что не знал о ее исчезновении.

Картинка сменилась; мы оказались внутри. Интерьер в еще большей степени создавал атмосферу старины: огромная мебель, мягкий диван, рассчитанный на шестерых, два одинаковых кресла, кофейный столик размером с теннисный корт. Окна задернуты плотными зелеными занавесками, в коврах можно утонуть. На диван и одно из кресел наброшены стеганые одеяла.

– Давно она отсутствует? – спросил Алекс.

– Мы точно не знаем. В университете каникулы. Никто не видел ее около недели. – Он посмотрел в окно. – Приятное место. Понимаю, почему за такими домами стоит очередь.

– Думаешь, она может вернуться?

– Сомневаюсь. – Фенн подтянул рукава. – Ладно. Это, видимо, гостиная. Кухня там, по другую сторону коридора. Ванная – за той дверью. Две спальни и еще одна ванная наверху. Все в полном порядке.

– И здесь живет только один человек?

– У нее есть деньги, – сказала я.

– Вот это-то и странно. Мы проверили ее финансы – не бедная, но и далеко не состоятельная. Такой дом – явное расточительство. Если только…

– Если только у нее есть счета на чужое имя, – заметил Алекс.

На стенах висели эстампы: глубоко задумавшийся старик, дети на сельском мосту, корабль на фоне окруженной кольцом планеты.

– Дом меблированный. Все принадлежит владельцу. Она оставила одежду и немного мелочей. Но никаких драгоценностей или документов нет.

– Знала, что не вернется, – вставил Алекс.

– Или предполагала, что так может случиться, и решила подготовиться к бегству.

В задней части дома находилась спальня Барбер с окнами на океан – уютная, с темными панелями на стенах, такими же занавесками и ковром. Огромная кровать была завалена множеством подушек. По бокам стояли тумбочки с настольными лампами. На комоде мы увидели несколько фотографий: смеющаяся Барбер со своими студентами, Барбер с каким-то молодым человеком на крыльце учебного корпуса.

– Кто этот парень? – спросила я.

– Ханс Ваксман. Преподаватель математики.

Алекс пригляделся внимательнее:

– Что он говорит?

– Беспокоится за нее. Утверждает, что она никогда так раньше не поступала. Я имею в виду, так, чтобы взять и просто уйти. Они встречались весь последний год.

– А студенты, выходит, ее любят?

– Угу. Говорят, хорошая преподавательница. Кажется, о ее личной жизни никто не знает, но ее действительно любят. Никто не понимает, с чего мы ею заинтересовались.

– Ты им что-то сказал?

– Только то, что мы хотели бы с ней поговорить, поскольку считаем ее возможной свидетельницей аварии.

Спальня для гостей была чуть поменьше. За окном – пень для рубки дров. Кресло, настольная лампа, фотография Лаврито Коррендо, летящего над сценой.

– Никаких идей? – спросил Фенн.

– Есть одна, – ответил Алекс. – Чего не хватает?

– В смысле?

– У тебя в кабинете есть фотографии, которые отражают всю твою карьеру с самого начала. А дома – снимки родителей, жены и детей, тебя самого за сквэбблом. И даже, насколько я помню, мои.

– Гм…

– У нее есть фотографии, – сказала я, показывая рукой.

– Недавние. А где ее прошлое? – Алекс развел руками, словно дом был пуст. – Где она была до приезда на Тринити?

Над диваном висело зеркало в витиеватой оправе. Занавески были отдернуты, и в окна лился солнечный свет.

– А ты, Чейз? Заметила что-нибудь?

– Да, – сказала я. – Давайте снова спустимся вниз.

На одном из кресел лежало синее стеганое одеяло с вышитой посредине белой звездой в круге. Вышивка явно ручная и довольно старая.

– И что? – спросил Фенн.

– Чье, по-твоему, это одеяло? Домовладельца?

– А почему ты спрашиваешь?

– Оно явно имеет отношение к какому-то пилоту сверхсветовых кораблей.

Фенн, прищурившись, взглянул на одеяло:

– Откуда ты знаешь?

– Посмотри на эмблему. Давай покажу.

Я убрала картинку – мы вернулись в дом Алекса – и коснулась браслетом считывателя. Экран потемнел, и на нем появилась моя лицензия: «Агнес Чейз Колпат настоящим получает право управлять и командовать сверхсветовыми судами и кораблями третьего класса, со всеми сопутствующими обязанностями и правами. Нижеследующими засвидетельствовано…» Далее следовали подписи.

– Агнес? – удивился Алекс. – Не знал, что тебя так зовут.

– Можно продолжать? – спросила я.

Оба рассмеялись.

Фоном для документа, естественно, служила эмблема Диафоло – круг и звезда.

– Эмблема названа по имени героя четвертого тысячелетия, – объяснила я. – Он пожертвовал собой, спасая пассажиров.

– Я знаю эту историю, – кивнул Алекс. – Но та, что на одеяле, выглядит несколько иначе.

– За многие годы стиль изменился. – Я вернулась в гостиную Барбер и изменила угол обзора так, чтобы лучше видеть одеяло. – Именно так она в свое время и выглядела.

– Когда?

– Около шестидесяти лет назад.

– Кто мог быть пилотом? Ее дедушка?

Я пожала плечами:

– Кто угодно. Но одеяло наверняка настоящее. Чье оно, Барбер или домовладельца? И кстати, если ты заметил, Барбер очень похожа на Мэдди. Возможно, они родственники.

Днем Фенн позвонил опять. Оказалось, он поговорил с домовладельцем: одеяло принадлежало Барбер. Он также сообщил, что Тери Барбер, закончившая университет Уорбурли, – не та Тери Барбер, которая последние несколько лет преподавала в Тринити.

Мы с Алексом проверили сертификаты сверхсветовых пилотов, но не нашли ни одного, выписанного на фамилию Барбер. Тогда мы скормили ее фотографию Джейкобу.

– Попытайся найти человека, у которого есть или была лицензия, и при этом достаточно похожего на нее, чтобы быть родственником.