Читать книгу "Милость Келсона - Кэтрин Куртц"

– Знаю, – уныло сказал Дугал, опираясь локтями на колени и подпирая кулаком подбородок. – Происходящее вокруг уже начинает надоедать, правда? Может, нам стоит связаться с Морганом? Вдруг они уже столкнулись с Сикардом там, на юге?

– Ну, ты же знаешь, что это не так. В любом случае, я слишком устал, чтобы пытаться установить контакт этим вечером, – он зевнул и, поднимаясь на ноги, потянулся. – Кроме того, они не ждут от нас попыток выйти на связь в течение еще нескольких дней. Слушай, а ты не знаешь, смог ли Джодрелл отыскать что-нибудь на ужин? Не знаю, как ты, а я просто умираю от голода.

– Думаю, что он нашел кое-что. И еще…

– Что «еще»? – спросил Дункан, уперев руки в бока и глядя на Дугала, который тоже поднялся на ноги.

– Ну, мне стало интересно, что ты будешь делать, если нам будет надо связаться с Морганом, а он не будет ожидать попытки контакта с ним.

– Хм, ну это будет гораздо труднее, чем установить контакт, который был запланирован, – сказал Дункан, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. – Если бы я был уверен в необходимости контакта, я бы дождался поздней ночи, когда он будет спать. Спящие гораздо восприимчивее к ментальным контактам. Вот тогда мы могли бы связаться с ним, – он вопросительно поднял голову. – Я ответил на твой вопрос?

– Думаю, что да, – тихонько сказал Дугал. – У нас пока нет необходимости выхожить на связь с ним, правда? Мы ведь и так знаем, что последние пару недель на нашем пути стоят Лорис и Горони.

– Верно, – согласился Дункан. – А когда мы встретимся с ними, я хочу задать им хорошую трепку за каждую ванну, которой я был лишен в этом походе. А теперь пойдем, поищем свой ужин. Мне достаточно того, что придется спать в доспехах. И будь я проклят, если я соглашусь уснуть на пустой желудок!

Глава 11

И вот, ко мне тайно принеслось Слово, и ухо мое приняло нечто от него.

Иов 4:12

– Angelus consilii natus est de virgine, sol de Stella, – сказала занятая тканием гобелена Риченда Ротане, вместе с которой они читали друг другу стихи этим утром. – Вещий ангел девой рожден, как солнце от звезд. Sol occasum nesciens, Беззакатное Солнце, звезда, что сияет всегда, ярко повсюду…

Ротана, читая лежащий на коленях свиток, от радости чуть не подпрыгнула в своем кресле.

– О да! Я знаю эти стихи. Sicut sidus radium, profert virgofilium, pari forma. Звезда дарует свой луч, и дева дарует сына таким же…

Кроме них, в солярии никого не было. Ротана, скрестив ноги, сидела под окном, скромно подоткнув свое светло-синее одеяние вокруг своих колен и босых ног. Здесь, в покоях, отведенных для женщин, она сняла свою вуаль, и перебросила через плечо свою отливавшую черно-синим отблеском косу, кончик которой стелился по рукописи, расстеленной у нее на коленях. Ее пальцы выразительно трепетали, как крылья голубей, свивших свое гнездо на карнизе окна, ее лицо, казалось, мечтательно светилось от восторга, вызванного древними стихами.

– Neque sidus radio, neque mater filio fit corrupta. Звезда не утратит чести, даруя свой луч, и мать, сына даруя, подобна ей.

Когда-то Риченда тоже испытывала этот юношеский восторг. Теперь же, воспринимаясь с мудростью и опытом возраста женщины вдвое старше Ротаны, слова эти приносили глубокое удовольствие. В течение пяти лет, пока она была замужем за Брэном Корисом, она была оторвана от учебы, которой она так наслаждалась, будучи юной девушкой, поскольку Брэн считал, что женщине просто неприлично быть слишком образованной. После смерти Брэна она продолжила учиться, и Аларик не просто мирился с этим, но и всячески поощрял ее в этом, а Дункан и Келсон всегда живо интересовались тем, что она узнавала, и о чем она им рассказывала. Свиток, который сейчас держала Ротана, умудрился найти именно Дункан, и Аларику пришлось выложить совершенно умопомрачительную сумму, запрошенную за этот свиток.

– Помнится, в Писании есть подходящие слова, – сказала Ротана, нетерпеливо водя пальцем по каллиграфически выписанны буквам. – Я – породительница любви, и страха, и знаний, и надежды на Бога… и воспоминание обо мне слаще меда, и наследие мое приятнее медового сота.

Риченда ободряюще улыбнулась и, не отрываясь от гобелена, буркнула что-то в знак согласия, а Ротана вновь погрузилась в чтение.

В солярии было уже жарко, хотя только что миновал Терц, «Третий Час» по древней терминологии, когда Дух Святой нисходит на апостолов. Прежде, чем вечер принесет желанное облегчение, в комнате станет еще жарче. Вернувшись с заутрени, Риченда, по примеру Ротаны, сняла свою вуаль, страстно желая ощутить благодатную прохладу озер Анделона, где родилась ее мать, или хотя бы свежий морской ветерок коротского побережья. Она ненадолго оторвалась от гобелена, чтобы поправить шпильку в своих огненно-золотых кудрях. В знак уважения лазурных одежд Ротаны и других монахинь, Риченда этим утром одела не свое любимое синее платье, а нежно-розовое. Ей очень шел этот цвет, подчеркивавший вызванный жарой румянец на ее щеках и огненный оттенок ее волос.

А в Меаре, наверное, еще жарче, – подумала Риченда, когда ее пальцы вернулись к привычной ритмичной работе, заставляя костяной челнок порхать взад и вперед по вышиваемому ею узору.

Беспокоиться об Аларике смысла не было; ни ему, ни ей от этого легче бы не стало. А стихи, которые читала Ротана, приносили наслаждение, их ритм полностью соответствовал заклинанию, спрятанному между строк. Она почувствовала, как под воздействием слов, звучавших в утреннем воздухе подобно гальке, падающей в тенистый пруд, она как будто впадает в легкий, приятный транс, радуясь про себя, что они пришли сюда пораньше, до того, как кто-нибудь из остальных девушек решил присоединиться к ним.

– Здравствуй, небес королева, здравствуй, ангелов госпожа, – продолжала Ротана. – Привет тебе, ибо есть ты основа всего и светоч, давший жизнь миру…

Нитка запуталась и Риченда, распутывая узел, склонилась над своим полотном, но часть ее разума продолжала следить за заклинанием, которое продолжала плести Ротана, читая стихи, и тут она внезапно поняла, что в комнату вошел кто-то еще, стоявший сейчас, прислушиваясь, за резной ширмой, стоящей перед дверью, и этот кто-то был Дерини, плотно закрывший свои экраны и не дающий вступить в контакт.

Любопытствуя, она оглянулась – войти сюда, в женские покои, без стука могли только два человека королевской крови – и, заметив как за ширмой мелькнул край белой одежды, убедилась, что ее подозрения оказались правильными: это ьыла Джеана, которая явно не узнала Риченду из-за того, что на той было не привычное синее, а розовое платье. Интересно, что будет, если королева решит подойти поближе.

Не останавливайся, – мысленно приказала она Ротане, когда девушка заметила, что к ним кто-то пришел, хоть и не узнав посетительницу.

Ротана, слегка подвинув лежащий на коленях свиток и еле заметно запнувшись, продолжила чтение. Риченда, заметив выходящую из-за ширмы Джеану, склонилась над своей вышивкой пониже, пряча лицо.