Читать книгу "Гром победы раздавайся! - Николай Андреев"

Махина «Гебена» прорезала морские волны, вспенивая воду, бившуюся волнами о берега Европы и Азии, между которыми здесь было несколько жалких сотен метров. Похоже, противник решил наказать зарвавшийся русский флот. Правда, вряд ли германцы ожидали легкой победы. А может, просто переоценили свои силы: теперь, после введения в строй линейных кораблей «Иоанн Златоуст» и «Евстафий», «Гебен» мог и ко дну пойти. Но махина все шла и шла вперед, готовясь открыть огонь по русским кораблям, запершим выход из Босфора в Черное море.

Орудия батарей постреливали… по русским кораблям. Артиллеристам приказали разыгрывать комедию: сделать несколько залпов по нашим судам, так, чтобы или по обшивке полоснуло, или упал снаряд рядом, вспенив воду. Пусть капитан «Гебена» будет думать, что батареи все еще в руках турок. Тогда у него будет меньше причин для бегства. Ведь германцы же не идиоты, им ясно, что бой будет очень жарким. Турки, успевшие подать весточку об обстреле батарей, не смогли узнать о стоящих в нескольких кабельтовых от Босфора «Евстафии» и «Златоусте». Химические снаряды быстро делали свое дело.

«Махина» все шла и шла напролом, паля изо всех орудий — и тут матросы и офицеры «Гебена» услышали рев моторов, а вскоре увидели и черные точки на горизонте. Точки все увеличивались и увеличивались, превращаясь в самолеты. «Ильи Муромцы» летели редкой стаей, намереваясь добраться до «махины», не попав под огонь противовоздушного оружия «Гебена». До того аэропланы ждали своего часа на авиаматках, переделанных под импровизированные аэродромы кораблях Черноморского флота.

Среди «Муромцев», примерно в центре «стаи», затесалось три «Фармана», неуклюжих и маломощных по сравнению с творениями Сикорского. С «Гебена» открыли огонь из зениток по аэропланам, умело маневрировавшим и уходящим от вражеского огня. Но вот один из «Муромцев» задымился и начал резко снижаться, он сорвался в мертвую петлю и упал в морскую воду. В воздухе раскрылись белые купола — некоторые члены экипажа «Муромца» успели воспользоваться парашютами Котельникова.

Но вот самолеты смогли добраться до линейного корабля германцев — и из передовых бомбардировщиков на палубу «махины» полился напалм. Дотоле неведомое германскому экипажу оружие произвело ужасающее впечатление. Напалм затекал в орудийные башни и стволы орудий, просачивался на нижние палубы…

Солдаты десанта, моряки, офицеры, даже повстанцы ликовали, глядя на отступающий «Гебен». Переоценившие свои силы, угодившие в ловушку, немцы едва не привели корабль на верную смерть. Они надеялись отогнать русские корабли прочь, уповая на поддержку береговых батарей. С ними у «махины» были значительные шансы на победу. Но — на этот раз русские переиграли немцев. Враг слишком сильно верил в свою счастливую звезду, которая меркла с той же скоростью, с какой «Гебен» покидал поле, а точнее, море боя…

Подпоручик Аксенов трудился изо всех сил наравне с солдатами и местными жителями. Предстояло много работы: окопаться на азиатском берегу, так, чтобы можно было отбивать турецкие атаки в течение как минимум нескольких недель. С европейского берега доносились звуки выстрелов. Похоже, вторая десантная дивизия продолжала очищать район высадки и батареи Верхнего Босфора от османских солдат.

Страшно хотелось пить, но драгоценную воду приходилось экономить. Это только казалось, что протяни руку — и целое море можно выпить. А на самом деле с достаточным для трех дивизий количеством питья была проблема. Колодцы вокруг не могли напоить столько людей. Транспорты должны были доставить пресную воду, но они были далеко, в пути за вторым эшелоном десантных войск. Так что приходилось терпеть. Но это было всяко лучше, чем сидеть на баррикадах Петрограда и ждать, обойдут ли тебя с тыла, полезут ли в бой те, кого ты только вчера мог видеть на улицах и жать им руки, носить вытачанные ими сапоги…

Дорога на Стамбул была открыта. Минареты Айи-Софии, прежде величайшего храма христианского мира, можно было разглядеть с берега. Совсем близко, казалось, протяни руку, и дотронешься, протянулись предместья Царьграда.

Аксенов, который был среди тех солдат, что овладели батареями Среднего Босфора, не мог оторвать взгляда от величественного Константинополя. Мечта России, один из трех ключей к выходу в Средиземное море, древняя столица православия, оплот турок, многие века тревоживших родную страну и натравливавших крымских татар, столица государства, издавна «гадившая» России, та «дыра», в которой пропадали колоссальные суммы, гибли десятки и сотни тысяч человек — вот она была, тут, рядом, под рукой.

Город раскинулся на обоих берегах Босфора. На европейском берегу высилась громада Айи-Софии, сотни мечетей, кварталы нищих и дворцы тех людей, что теперь правили землями Византии. Где-то там должен был быть и сам султан, ставший лишь пешкой в игре младотурок, триумвирата Энвера, Таалата и Джемаля. Хотя, не будь «дутый султан» дураком, он уже должен был бежать из столицы на Салоникский фронт или к Дарданеллам.

Ночь подходила к концу. Стамбул понемногу оживал — но оживали и позиции, занятые русскими войсками. Второй эшелон, три дивизии с легкими орудиями и минометами, уже заканчивал выгрузку из транспортников. За прошедшее время турецкие корабли несколько раз пытались обстрелять десанты, но орудия захваченных батарей и корабельные пушки доходчиво объяснили османским командам, что им здесь не место.

Сил теперь было достаточно для быстрого захвата Стамбула. Трех дивизий вряд ли бы хватило и для обороны батарей, и для занятия турецкой столицы. Но теперь, после подхода подкрепления, надо было действовать быстро. Заранее подготовленный план определял свою собственную цель едва ли не для каждой роты десантников.

Подпоручику Аксенову с кирилловцами предстояло овладеть несколькими азиатскими кварталами Стамбула. Судя по всему, противостоять турецкой милиции и небольшому количеству солдат. Враг и так должен был чрезмерно растянуть свои силы: не было в столице даже одной полновесной дивизии.

Еще несколько минут до атаки. Василий Михайлович проверил оружие, перезарядил — и перекрестился.

— Патронов бы хватило, — вздохнул Аксенов и повернулся к своей роте. — Видите этот город? Скажите, много ли тех, у кого предки и родственники погибли под турецкими пулями? Много ли тех, чьей семье кавказские горцы принесли несчастье? Много ли тех, кто уже потерял своих друзей и близких в этой войне? Кто был ранен или ходил под пулями? Много ли тех, кто хочет, чтобы великая война быстрее закончилась?

— Один, второй… Двадцатый… Сороковой… Много таких нашлось.

— Значит, перед вами — шанс отомстить за все, шанс прекратить эту войну. Шанс оставить свой след в истории. Шанс показать миру, на что еще способна Россия и все русские люди. Нас хоронили в пятом году. Нас спешили похоронить в пятнадцатом. Нам прочили смерть и медленное умирание в прошлом году. А для мертвых мы еще неплохо сохранились, а?

Раздались смешки. Да, для мертвых солдаты смотрелись довольно-таки бодренько.

— Вот и я то же самое думаю. Так покажем мы, на что способны русские солдаты? На что способен русский народ, не только великороссы или малороссы, но и другие? На что способна вся Россия? Докажем, что нас еще рано хоронить? Покажем, что такое русский человек, который сражается за свои семьи, за свою веру, за свое Отечество?