Читать книгу "Власть оружия - Виктор Ночкин"

— Пригляжу. Старшой, ты покажь мне, где Граф сидит на Корабле, я понаблюдаю. Он меня не знает в лицо, так если что — и тревоги не образуется.

Самоха укатил с прокторами, а старшой повел Ржавого с Йолей через базар. Перед стражем порядка торговцы расступались. Если у кого хватало наглости совать свой товар — то лишь издали, не приближаясь. Тем не менее Йоля заробела. Базар и торгаши были ей не в диковинку, в Харькове этого навалом, но здесь было слишком просторно, пестро, солнечно и жарко. Она жалась за спиной Мажуги и боялась отстать да потеряться в этом людском круговороте — позади проктора и его спутников толпа смыкалась, все эти люди в цветастой одежде возобновляли разноголосый хор, предлагая товары и услуги. Наконец толпа поредела, впереди замаячили спины прокторов — двое стояли и пялились на сдвинутые вместе контейнеры. В боку одного контейнера была прорезана широкая дверь, даже скорее ворота — небольшой самоход пройдет. Створки сомкнуты.

Позади шумел базар, сновали люди, продавали, покупали, ругались и шутили. Перед воротами оставалась полоса палубы шириной не меньше десяти шагов, туда никто не совался. Вроде ни ограды, ни отметок на грязном настиле, но обитатели Корабля соблюдали незримую границу. В середине свободной полосы стоял широкий таз, в нем лежали какие-то запекшиеся прокопченные лохмотья.

— Вот тут ваш Граф поселился, — обернувшись, сказал старшина прокторов. — Платит он, честно сказать, исправно. Это без обмана.

— Что за таз? — поинтересовался Мажуга.

— В ём Граф человека сжег, тот еще живой был. Ну, не сам Граф, конечно, жег, а подручный его, не то родич какой. Мустапа имя.

— А вы чего?

— А чё мы? Тот вор был, сам к Графу полез, вот и получил, чего искал. Но мы, конечно, тому Мустапе сказали, чтоб непорядок после себя прибрал.

— А тот чего?

— Взял таз, прошел к борту и все в озеро вывалил. А опосля таз на место вернул, сказал: вдруг еще пригодится. Покуда не было нужды энту посудину спользовать, бояться усе. Никто не ходит к Графу, да и сам он редко показывается. Дня два его не видать, а, Ширга?

Ширга, один из прокторов, поставленных наблюдать за жилищем Графа, кивнул в ответ. Вообще, вид у него был вовсе не бравый — прокторам явно сделалось не по себе из-за этого задания, они бы с большой охотой убрались подальше, но в присутствии начальства изображали бодрость.

— Дядька Мажуга, — попросила Йоля, — уйдем отсюда, а? В тень куда, что ли?

Игнаш не ответил, потянул из кармана кисет, стал сворачивать самокрутку. На глаза падала тень от кепки, и Йоля, когда попыталась взглянуть ему в лицо, не смогла определить, какое у дядьки настроение, волнуется он или так просто, покурить решил. Солнце припекало, ворота склада, оборудованного в контейнерах, не двигались, прокторы переминались с ноги на ногу, базар шумел позади…

Старшина прокторов буркнул, что у него дел по горло, и ушел — скорей всего, пиво пить. Йоля села на палубу. Стало еще хуже, железо под ногами раскалилось, как жаровня. Пришлось встать. Наконец она пристроилась в тени, которую отбрасывала широкая фигура Мажуги, а тот докурил, втоптал окурок в палубу и стоял, не меняя позы, будто ему и жара нипочем. Солнце поднималось, тень укорачивалась, Йоля изнывала от зноя. Наконец, когда тень, отбрасываемая Мажугой, исчезла, стянулась к тяжелым сапогам, а ждать стало совсем уж невмоготу, явился Самоха, с ним пара прокторов и шестеро карателей.

Управленец подошел и встал рядом с Мажугой:

— Тихо тут? Не выходил кто?

— Никого. Командуй своим, пусть начинают.

Самоха махнул бойцам, Игнаш положил ладонь на рукоять кольта, прокторы отступили и встали в десятке шагов позади харьковчан, нервно сжимая штуцеры и дробовики. Один вспомнил:

— А ведь у Графа и пулемет был, я сам видал, на сендере.

— Да, плохо стоим, — согласился другой.

Прокторы попятились еще дальше и сдвинулись в сторону, чтобы не оказаться на линии огня, если будут стрелять сквозь проем ворот. Каратели сноровисто подбежали к контейнеру и замерли по обе стороны входа. Только тут Игнаш сдвинулся с места и пошел к раскаленной солнцем стене.

— Как начнете, в проходе не останавливайтесь, — посоветовал он карателям. — Из темноты в силуэт хорошо целить.

— Хорошо бы гранатой сперва… — протянул один из пушкарей.

— Ты что?! — всполошился Самоха. — Граф взрывчатку увез с собой, рванет — костей не соберем! Да начинайте уже, что ли! И поосторожней там!

Каратель, стоявший у ворот, толкнул створку, она с резким скрежетом отъехала — неожиданно легко. Двое бойцов, низко сгибаясь, метнулись внутрь и отпрянули в стороны. Тишина… вернее, обычный шум базара за стеной. Потом один подал голос изнутри:

— Э, да тут мертвяки! Похоже, мы не первые к Графу с вопросами нагрянули…

Еще двое карателей проникли на склад; там по-прежнему было спокойно.

— Зайдем, что ли? — неуверенно предложил Самоха.

— Погодь, пусть проверят всё, — решил Игнаш.

Они подождали, потом в воротах показался один из пушкарей, обыскивавших склад.

— Четверо мертвых тама. Холодные уже. Живых никого нет.

Мажуга сдвинул кепку на затылок и пошел к воротам, Йоля на миг растерялась, потом торопливо засеменила следом. Ей по-прежнему было не по себе от жары, света и долгого напряженного ожидания, она боялась отстать — вдруг дядька канет в черноту тени за воротами и пропадет? Как тогда? Поэтому она спешила изо всех сил и опомнилась уже внутри, когда Игнаш склонился над мертвой женщиной и махнул рукой, разгоняя мух. Пули угодили ей в грудь и живот, крови натекло много… Мухи вовсю жужжали, и запах стоял на складе тошнотворный — на жаре трупы быстро начали разлагаться. Каратели разбрелись по складу, оглядывали сендер без колес, опертый ступицами на ящики, пирамиду коробов, разделяющую склад на части, знаменитую белую линию, прочерченную на полу…

— Эй, не брать тут ничё! — строго прикрикнул Самоха.

Йоля отступила на шаг и издали осмотрела мертвую женщину.

— Это она, — объявила наконец. — С ей Харитон сговаривался. Графа жена или кто. А вон тот и есть Граф. — Йоля указал на мертвеца в ослепительно белой рубахе и жилете. На белом неопрятным бурым пятном засохла кровь.

— А ты, девка, откель Графа знаешь? — с подозрением уставился на Йолю Самоха.

Та смолкла, сообразив, что напрасно себя выдала. Но очень уж хотелось оказаться для дядьки Мажуги полезной.

— Отстань от нее, — сказал Игнаш. — Лучше спроси у прокторов, были у этого Графа манисы в хозяйстве или только сендеры.

— А на кой?

— Дерьмо вон ящериное, сюда с манисом приезжали.

Самоха коротко кивнул и ушел. Пока его не было, Мажуга, согнувшись, обходил просторный склад, заглядывал в углы, склонялся над трупами. Кроме Графа и его жены, были застрелены двое мужчин, оружия при них не оказалось, но рядом валялись гильзы. Мажуга подбирал их, разглядывал — можно определить, какое оружие убийцы прихватили с собой. Первые выстрелы, похоже, были произведены из ствола совсем небольшого калибра. Три гильзы крошечные… Что-то очень особенное, маленький пистолетик — и скорее всего, как раз трехзарядный. Его убийца достал незаметно для вооруженных телохранителей Графа, из него и начал стрелять — ну а после уж вступили в дело другие калибры. Ворота были заперты, за стеной базар шумит. Если выстрелы и слышал кто, к Графу, ясное дело, не совались — очень уж он местных запугал.