Читать книгу "Зона поражения - Леонид Смирнов"

Из муравьиного шуршания проступил ответ:

— Нельзя терять драгоценное время.

— Тогда хотя бы шесть часов. Это ровно столько, сколько займет доращивание нашего корабля, — заискивающим тоном сказал Дом.

«Оболтусу» после раздвоения над Тиугальбой действительно не хватало активной массы, чтобы нести необходимое вооружение, средства защиты, двигательные установки, навигационное оборудование и средства связи. Поэтому биомеху предстояло проглотить и усвоить десять тонн биопласта из резервуаров «Эль-Гарды», за которые Совет Домов Симбионтов заплатил звонкой валютой. Экспедиция обходилась бедной планете все дороже.

— Это несерьезный разговор, — отвечало лицо. Скорей всего, оно принадлежало председателю Совета, одному из старейших и влиятельнейших Домов.

— Я прошу сообщить мне истинную причину отказа!

— Вы обвиняете Совет в сокрытии информации?! — лицо не гневалось — оно было изумлено.

— Позвольте мне хотя бы поцеловать родную землю!

— Мне стыдно за тебя, — все тем же шуршащим голосом вещало лицо.

Рассольникову было тошно смотреть, как Непейвода унижается перед этой сволочью. Он вообще терпеть не мог чиновников, а шебаршащихся, — в особенности.

— Дай я скажу ему пару слов, — шепнул Платон Дому.

Тот с удивлением посмотрел на него и произнес по тахионной линии:

— Досточтимый Единотретий, с вами хочет поговорить господин археолог. Не уделите ли вы ему две минуты своего драгоценного времени?

Гигантское лицо, заполнявшее экран, раздуло чудовищные, бурлящие щеки и молвило с нескрываемым презрением:

— Так и быть. У него ровно одна минута.

— Довожу до вашего сведения. Я должен лично присутствовать при подписании договора членами Совета Домов Симбионтов, — отчеканил Платон. — В присутствии независимого нотариуса и переводчика. Иначе я не поставлю своей подписи. Это мое категорическое условие.

Непейвода вытаращил глаза.

— Это неслыханно! — рявкнул Единотретий и разорвал связь.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Двунадесятый Дом. — С огнем играешь. Если они решат, что ты опасен, то не остановятся ни перед чем. Они могут стереть тебя в порошок…

— Пусть попробуют. Им же будет хуже. — Археолог был в этом отнюдь не уверен.

До того, как улечься спать, Платон рассказал Непейводе о предложении полукровки. После долгих размышлений ходячий муравейник решил пока не дразнить гусей и отложил новый разговор с Советом Домов Симбионтов на потом. Кребдюшин потерпит — уж как-нибудь не помрет. И без того все висит на волоске.

Кребдюшин не выдержал ожидания и вечером следующего дня возник на корабельном экране. Археолог сделал вид, что удивлен таким нетерпением и приказал ждать столько, сколько потребуется. Полукровка воспринял это, как сигнал к началу новой попойки, благо желающих участвовать в ней было предостаточно.

Положительный ответ на требование Рассольникова поступил только утром. На экране тахионной связи не возникло никакого изображения. На черном фоне проступила лишь одна белая строчка: «Совет согласен. Челнок в 3.00 на терминале».

Были сборы недолги. Зато день тянулся бесконечно. В ночь перед спуском на ФФФукуараби спать не ложились вовсе. Слишком сильно волновались оба. Археолог метался по номеру, не зная, куда себя девать. Он думал продержаться без спиртного — Непейвода объяснил ему, что старые Дома не переносят запах алкоголя. Но не сдюжил и принялся сбивать нервное напряжение с помощью четвертушки того самого Кребдюшинского самогона. Полегчало. В конце концов есть тысяча способов освежить дыхание и только один — погасить мандраж.

Платон и Двунадесятый Дом прибыли в фффукуарабский терминал за десять минут до назначенного срока. Цивилизации, которая предоставила свое космическое пространство под межзвездную перевалочную станцию, был выделен собственный причальный комплекс, складские и жилые помещения, находящиеся под ее юрисдикцией. Так что напарники уже были на территории ФФФукуараби.

На борту челнока их встретили два Дома Симбионтов в боевых человеческих скафандрах — с волками жить — по-волчьи выть. За всю дорогу эти ходячие муравейники не проронили ни слова. Платон загривком чуял их раздражение и брезгливость.

Огромный диск чужой планеты наплывал на экран, и археологу снова казалось, Непейвода вот-вот подскочит к экрану, протаранит лбом зеркальную поверхность и устремится на свою любимую родину. Археолог подозревал, что этот грандиозный блин лично ему не сулит ничего хорошего, но отступать было поздно. «Уж наверняка не страшнее бродячих джунглей, — успокаивал сам себя. — Я и не такое видел…» На самом деле такого он не видел никогда.

И вот челнок сел. Сойдя с трапа, Двунадесятый Дом в тот же миг рассыпался на бетонных плитах космодрома. Каждый из «муравьишек» прижался грудкой к плите и недвижимо пролежал на ней несколько секунд. Вроде как поцеловал родную землю.

Никакие официальные лица напарников не встречали. На космодроме их ожидал только десяток облаченных в армейский камуфляж охранников. Рассольников решил, что именно из-за него ходячим муравейникам придали форму человеческих тел. Вряд ли фффукуарбцы каждодневно несут службу в таком вот «ненормальном» виде.

Над головой багровели закатные облака, протянувшиеся от горизонта к горизонту. В воздухе стоял запах остывающих после полуденного зноя камней и едва уловимый аромат свежескошенной травы. Над космодромом царила тишина — ни музыки из репродукторов, ни лязга механизмов, ни стрекотания кузнечиков или жужжания мух.

Летное поле окольцовывали керамлитовые бункеры. В небо нацелились пучки антенн тахионной и радиосвязи, стволы боевых излучателей. Тарелки и решетки радаров непрерывно вращались в разные стороны и в разных плоскостях. Порывы ветра кружили, подхватывали и роняли на плиты опавшую золотистую листву. Космодром вызвал у Платона ощущение тревоги и надвигающейся беды.

Челнок выпустил шасси. Его подцепил огромный жук-буксировщик и отвез на ничем не примечательную площадку, которая тут же .начала опускаться под землю. Затем площадка вернулась на место, совершенно пустая.

В окружении охраны археолог и Непейвода ожидали глайдер. Ходячие муравейники заметно нервничали, то и дело поглядывая на небо. «Они неуютно чувствуют себя на открытом пространстве, — вдруг понял Рассольников. — В этом все дело».

С востока прилетел двенадцатиместный глайдер, сделанный на Страторе — одной из самых богатых планет. Охранники запихнули напарников в кабину и попрыгали туда сами. Машина взмыла в небеса. Платон прилип к иллюминатору и разглядывал здешний мир, стараясь ничего не пропустить.

Поверхность планеты вблизи космодрома заросла кустарником и казалась необитаемой. Вдалеке темнел горный хребет, покрытый лесом. А вся близлежащая равнина представляла собой один колоссальный зеленый газон. Не было видно ни птиц, ни бабочек, ни стрекоз. Вообще ничего живого. Похоже, природа ФФФукуараби полностью преобразована Домами Симбионтов.