Читать книгу "Ананасная вода для прекрасной дамы - Виктор Пелевин"

К концу второго часа он уже знал, что надо сделать и как. Он даже нарисовал примерную схему.

6

Три аккумулятора и инвертор (стандартный для Гоа комплект на случай частых электрических отключений) Олег купил у пожилого шведа, продававшего барахло перед отъездом на родину. На шведа указала тень. Вернее, не на самого шведа, а на бюро путешествий, где Олег стал наводить справки. Швед был соседом работавшей там женщины.

Техника была старая, но надежная. В качестве лампы Олег приспособил купленный у того же шведа уличный фонарь в белом корпусе — швед сказал, что лампу не надо будет менять еще лет десять. Фонарь был достаточно мощным, с удобным креплением — его можно было повесить куда угодно. Экраном служила фанерная стена хижины.

Принцип, открывшийся Олегу, был очень прост.

Тень умирала каждый день — и ее жизнь была слишком мимолетной, чтобы по-настоящему далеко заглянуть за его пределы.

Причина была в том, что тень зависела от солнца, а солнце рождалось и умирало каждые сутки. Так, во всяком случае, обстояли дела для древнего человека — и для тени, которая, как Олег чувствовал, тоже в известном смысле была древним человеком. Значит, следовало создать искусственное солнце, не заходящее много дней — чтобы от него мог родиться гомункулус. Олег был уверен, что Ширди Сай-баба поддерживал огонь на алтаре именно за этим.

Он понимал, что за долгий срок опыта ему придется много раз выйти из света искусственного солнца, и в техническом смысле тень каждый раз будет пропадать — но это было неважно.

Дело в том, что тень на самом деле была светом — как бы особым его продолжением. Это был, так сказать, свет со знаком минус, замаскированный, но все равно свет. Думая об этом, Олег даже вспомнил цитату из любимой книги:

«Как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

Доказать, что тень — переодетый свет, было просто. Тень не могла существовать без света, а свет без нее — сколько угодно. Именно это Левий Матвей мог бы ответить Воланду на крыше библиотеки им. Ленина, имей он отношение хоть к чему-то серьезному, кроме иудейской налоговой службы.

Чтобы вырастить долгоживущую тень, надо было иметь источник негаснущего и неменяющегося света. Тогда те неизбежные минуты, когда его тело уходило бы из-под инкубационного фонаря (так Олег окрестил свое изобретение), были бы для тени просто снами.

До этой простейшей техники, видимо, никто не смог додуматься, потому что не смотрел на вещи под таким углом. А люди, имевшие техническую возможность вырастить тень, не знали, что могут говорить с ней. Впрочем, кое-кто мог и знать. Именно этим, думал Олег, могла объясняться, например, приверженность Гитлера к жизни в бункере — хотя доподлинно не было известно, имелись там непрерывно горящие лампы или их все-таки выключали.

В число адептов тени потенциально попадали растаманские активисты, выращивающие растения силы под мощными прожекторами в затемненных квартирах, и обслуживающий персонал Вечных Огней федерального значения (про районные алтари Олег читал, что они работают на таблетках сухого спирта и их пламя вечно только в высоком переносном смысле). Но вряд ли кто-нибудь из этих людей получал в Индии посвящение созерцателя тени.

Сначала Олег вызывал сильный интерес у хозяина гестхауза: тот стучался в кабинку несколько раз в день и недоверчиво осматривал аккумуляторы, соединенные с похожим на дорогой dvd-проигрыватель инвертором — машинкой для нарезки постоянного тока в переменный. Но придраться к чему-нибудь было трудно. Фонарь, который Олег подвесил на веревке к потолочному крюку, никак не мог стать причиной пожара — он висел низко над кроватью, и расстояние до фанерных стен и потолка было избыточно безопасным.

Олег объяснил новшество тем, что у него с детства случаются припадки страха перед темнотой и ему по медицинским причинам надо иметь постоянный источник света, так как иначе он не может ни спать, ни даже оставаться один. Хозяин не поверил, но в конце концов плюнул.

Теперь тень можно было сделать долгоживущей.

7

Ритуал выработался сразу и был прост. В его хижине стояло две кровати. Лампа висела над одной из них. Олег садился на другую в позу лотоса, поворачивался спиной к свету и смотрел на стену перед собой.

Смысла в лотосе, конечно, не было никакого, просто в свое время он долго учился так сидеть, и было жалко, что зря пропадает добро.

Сперва тень ничем себя не проявляла. Перед ним был просто отпечаток тела, фотографически четкий, со множеством избыточных деталей. Постепенно Олег перестал фокусировать взгляд, позволив глазам двигаться как угодно.

Тогда наконец началось.

Тень стала раздваиваться, и на пересечении ее половинок рождались смутные калейдоскопические эффекты разных оттенков серого. Их было столько, что следить за ними было увлекательнее, чем смотреть кино.

Когда силуэты разъезжались, у Олега появлялось две головы. Здесь опять включался эффект Роршаха — можно было увидеть перед собой медвепута на тандеме, а можно, например, рюмку (она появлялась, когда он скашивал глаза так сильно, что силуэты полностью разъединялись, и между ними появлялась тоненькая световая ножка). Можно было увидеть и трезубец Шивы — он получался из рюмки при чтении мантры «ом нама шивайя» и внутренней готовности к небольшому чуду.

Когда половинки тени расходились недалеко, можно было наблюдать такие тонкие эффекты, как голова инопланетянина (разной степени изможденности) и наконечник копья судьбы (последний получался из просвета в районе шеи).

Иногда начинало казаться, что голова и руки — это что-то наносное и зыбкое, а в основе его существа лежит надежный неорганический прямоугольник двойной густоты. Присутствовало также большое количество разного рода вырожденных свастик и ацтекских профилей, но им Олег внимания не уделял.

Иногда долгое созерцание приводило к тому, что половинки тени начинали вести себя по-разному. Одна, почему-то обычно правая, вдруг поворачивалась в профиль и поднимала льстивую заздравную чашу какому-то забытому деспоту или замирала в редкой древнеегипетской позе. А когда он переносил на нее внимание, левая полутень тоже принималась шалить — или съеживалась в какого-то прозрачного хилого зародыша, или пропадала вообще. У этого, возможно, было научное объяснение, связанное с разным функционированием полушарий, но Олег не планировал размещать его в своих полушариях без гранта Академии наук.

Интересны также сделались тени, которые Олег видел переферийным зрением — но он старался не отвлекаться на устраиваемые ими спецэффекты, решив, что стоит один раз поддаться, и цирку не будет конца.