Читать книгу "Мир вне закона - Илья Новак"

– Во-во, – поддакнула Лата. – У нас в Нимбе был один знакомый художник-авангардист Лун Ресничка, помнишь, Чоча? Так он заглатывал пригоршни разных таблеток, нанюхивался какой-то гадости, вдобавок курил какую-то диковинную траву и к тому же еще вкалывал себе в вену что-то вообще умопомрачительное. Причем все это одновременно. И тоже отправлялся в Шелуху. Правда, не целиком, а только… мозгами. А потом, когда возвращался, рисовал такие картины, что жутко вспомнить. Но у него их хорошо покупали, особенно некоторые туристы и доктора из психбольниц.

– И что с ним стало? – поинтересовался паучник.

– Однажды накачал в себя столько разной дряни, что не смог вернуться. Тело его сейчас в какой-то частной клинике, а мозги по-прежнему – в Шелухе… Но картины он рисовал – закачаешься.

Паучник немного подумал и сказал:

– Ну и чдо? Задо у меня знагомый татуиробщиг… Во, смодриде… – Он до пупа расстегнул рубаху и продемонстрировал нам бездарно выполненную татуировку, изображавшую улбона, который кусал сам себя за хвост. В середине шедевра красовалась кривая узкоглазая рожа, навевающая неприятные мысли. Тварь в исполнении паучникового татуировщика более всего напоминала кусок шланга с глазами, а у рожи неестественно выпирала челюсть и перекашивало рот.

– Вод эдо, – Крант ткнул пальцем в улбона-самоеда, – Мировой Улбон, символизирующий бесгонечность Гонгломерада, а вод эдо, – палец ткнулся в образину, – эдо, мля, я! Шигарно, да? Чувсдбуеде философию?

– Ну и фигня, – констатировала Лата, но, к счастью, ее слова заглушил треск ломаемых Чочей кустов, и они не долетели до ушей напыжившегося от гордости паучника.

Мы вышли на берег большого неглубокого озера – из воды торчали стволы деревьев. У середины озера они росли гуще, между ними виднелись приземистые строения. Дождь как раз прекратился, серая водная гладь напоминала гигантское зеркало, в котором отражались облака.

– Пришли, – констатировал Чоча и устало опустился на землю.

– И что дальше? – спросил я.

Чоча сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

– Если не хотим плыть, то надо подождать, – пояснила Лата и дотронулась до воды ногой. – Не такая уж и холодная, но…

– Но плыть все равно не хочется, – заключил я, присаживаясь рядом с Пат-Раем. – Мои сапоги еще толком не успели высохнуть.

– Кстати! – Лата повернулась ко мне: – Насчет сапог. Ты, кажется, еще в Хоксусе выдвигал одно условие, помнишь? А раз так, то после того, что произошло на телеге… давай-ка…

– А что произошло на телеге? – уточнил я.

– Какое такое условие, сестра? – поинтересовался Чоча.

Лата осеклась, глянула на брата, затем на меня. Я перевел безмятежный взгляд с нее на Чочу и пожал плечами.

– Так о чем это вы? – переспросил Пат-Рай.

– Ни о чем, – буркнула Лата, зашла по щиколотки в воду и стала умываться.

– Гажись, гдо-до блывед, – просипел Крант.

Мы посмотрели. От строений между деревьями к нам действительно кто-то приближался.

– Надеюсь, тут прием будет не таким, как в Леринзье, – вполголоса пробормотал я.

– Нет, – подтвердил Чоча. – Большинство рыбаков – мои друзья.

– Я ж гоборил, вас бросто бриняли за шбионов Гленсуса, – добавил Крант. – А даг все обошлось бы мирно. Ходя догда вы не бобали бы в кледки и меня бовесили… Даг чдо нет худа без добра… Уй, е-мое, чтоб я сгис!!!

Я оглянулся. К нам подплыла и поднялась во весь рост в нескольких метрах от берега девушка с коротко и неровно подстриженными волосами… голая. Тряхнув головой, она с любопытством оглядела нас.

– Милка в своем репертуаре, – пробормотал Чоча.

– Вот бесстыдница, прости господи! – в сердцах воскликнула Лата.

– Пат-Раи, – не обращая внимания на их слова, задумчиво произнесла девушка. – Здравствуй, Лата… Здравствуй, Чоча, – поздоровалась она чистым беззаботным голосом. – Маленький паучник… – Взгляд голубых глаз, пройдясь по подбоченившемуся паучнику, остановился на мне: – И новый мальчик…

– Тьфу ты! – Лата топнула ногой, по озерной глади разошлись круги.

– Рыжий… – Так же безмятежно продолжала девочка, которая, кажется, привыкла вслух комментировать все, что видела. – Вам надо в Невод?

– Да, Милка, – подтвердил Чоча и встал. – Нам в Невод. Карась там?

– Там.

– А Маманя, Старик, Белафон?

– Все там. Там-там… Сегодня большая рыбалка была, а вечером надо рыбу в замок отвозить.

– Сегодня? Это удачно. Кто поплывет?

– Белафон.

– Ладно, Милка, пригони-ка нам лодку. И скажи Карасю, чтобы достал то, что я оставил ему на хранение. А Мамане – чтоб чего-нибудь состряпала.

– Хорошо… – Девушка окинула нас безоблачным взглядом и уплыла.

Чоча почесал затылок и несколько смущенно разъяснил нам с Крантом:

– Милка это… Девчонка Старика и Мамани. Не обращайте внимания, она всегда такая.

– Такая голая? – уточнил я.

– Нет, такая… беззаботная.

Милка вскоре возвратилась. Она сжимала зубами конец веревки, привязанной к небольшой плоскодонке. Над низким бортом торчали два весла. Совершенно не смущаясь, она встала, развернула лодку и толкнула ее кормой к берегу.

– Мама сварила уху. Горя играет. Остальные пакуют рыбу. Они все рады, что вы пришли в гости. Садитесь по двое. Я вернусь еще раз.

– Мы с Крантом поплывем первыми, – решил Чоча. – Рыбаки, в общем, не имеют ничего против паучников, но лучше будет, если я поприсутствую при знакомстве. Ты как, Крант?

– Все б борядге, браделла, – согласился паучник и прыгнул в лодку. – Вмесде, даг вмесде. Нигагих расовых бредрассудгов бродив вас, дылд, у меня нед.

Пока сопровождаемая Милкой плоскодонка курсировала между берегом и Неводом, я спросил:

– Ты упомянула какой-то Нимб. Что это? Из какой вы с Чочей реальности?

– Жемчужный Нимб, – сказала Лата. – Нижний.

– И что это означает?

– Там всего один город на реальность. Расположен в кратере давно потухшего вулкана. Он так называется – Жемчужный Нимб. И разделен на два сектора, Верхний и Нижний. Верхний сплошь заполнен гостиницами, борделями, казино, ипподромами, отелями, тотализаторами, лототронами всякими, кегельбанами, саунами… А в Нижнем живут люди… вроде нас. Этот Нимб, короче говоря, развлекательная реальность. Одни прожигают деньги, другие жизнь.

– А что прожигали вы с Чочей?

Она покосилась на меня и сказала:

– Твое какое дело? Я, между прочим, тоже кое-что хотела у тебя спросить.