Читать книгу "12 лет рабства. Реальная история предательства, похищения и силы духа - Соломон Нортап"

Жизнь Пэтси, в особенности после этого жуткого избиения, превратилась в одну сплошную грезу о свободе. Она представляла, что далеко-далеко, за тридевять земель лежит земля свободы. Тысячу раз она слышала, что где-то на далеком Севере нет рабов и нет хозяев. В ее воображении эта страна превращалась в зачарованное место, рай на земле. Поселиться там, где чернокожий человек может работать на самого себя, жить в собственной хижине, возделывать собственную землю – вот была блаженная мечта Пэтси. Мечта, которую, увы, ей не суждено осуществить.

Воздействие этих демонстраций жестокости на домочадцев рабовладельца очевидно. Старший сын Эппса – смышленый парнишка лет десяти или двенадцати. Печально порой видеть, как он наказывает, к примеру, почтенного дядюшку Абрама. Он призывает старика к ответу и, если, по его детскому рассуждению, это необходимо, приговаривает его к определенному числу ударов плетью, которые и принимается наносить с чрезвычайной серьезностью и неспешностью. Взгромоздившись на своего пони, он часто объезжает поле с кнутом, играя в надсмотрщика – к величайшей радости отца. В такие моменты он без разбору пользуется своим кнутом, понукая рабов криками, а временами и ругательствами, а отец смеется и называет его целеустремленным мальчишкой.

«Кто есть дитя? – отец мужчины»[95]. И при таком воспитании, каковы бы ни были природные наклонности юного человека, он, достигнув зрелого возраста, будет смотреть с полным безразличием на страдания и несчастья раба. Безнравственная система воспитывает бесчувственный и жестокий дух – даже в груди того, кого среди равных ему считают человечным и великодушным.

Молодой Эппс обладал некоторыми благородными качествами, однако никакие доводы рассудка не могли заставить его понять, что взор Всемогущего не различает людей по цвету кожи. Он смотрел на чернокожего просто как на животное, ничем не отличающееся от любого иного скота (за исключением дара речи и чуть более развитых инстинктов – и лишь потому более ценное животное). Трудиться, как мулы, принадлежащие его отцу, получать удары кнутом, пинки и порки всю свою жизнь, обращаться к белому человеку, сняв шляпу и раболепно опустив взор к земле, – такова, по его мнению, естественная и подобающая судьба раба. Неудивительно, что воспитанные на таких мыслях (на представлении о том, что мы не заслуживаем и тени человечности) угнетатели моего народа составляют безжалостную и немилосердную расу.

Глава XIX

Эйвери с Байю-Руж – Особенность жилищ – Эппс строит новый дом – Плотник Басс – Его благородные качества – Его внешность и причуды – Басс и Эппс обсуждают вопрос рабства – Мнение Эппса о Бассе – Я знакомлюсь с Бассом – Наш разговор – Его удивление – Полуночная встреча на берегу байю – Обещания Басса – Он объявляет войну против рабства – Почему я молчал столько лет – Басс пишет письма – Копия его письма Паркеру и Перри – Лихорадочное ожидание – Разочарование – Басс старается подбодрить меня – Моя вера в него

В месяце июне 1852 года во исполнение предыдущего контракта Эйвери, плотник с Байю-Руж, начал строить дом для хозяина Эппса. Прежде я уже говорил, что на Байю-Бёф нет погребов. Напротив, природа этой земли столь низменна и болотиста, что большие дома, как правило, возводят на сваях. Еще одна из их особенностей: стены комнат не покрывают штукатуркой, а кроют их и потолок специально подобранными кипарисовыми досками, крася их в тот цвет, что более всего по вкусу владельцу. Обычно планки и доски выпиливают рабы с помощью лучковых пил, поскольку здесь на многие мили нет течения такой силы, чтобы можно было установить водные лесопилки. Таким образом, когда плантатор возводит для себя жилище, его рабам достается немало дополнительной работы. Поскольку я получил некоторый опыт в плотницком деле под управлением Тайбитса, меня полностью сняли с полевых работ по прибытии Эйвери и его подручных.

Среди них был один человек, перед которым я в неоплатном долгу. Вероятнее всего, ему одному я обязан тем, что окончились дни моей неволи. Он был моим спасителем – человек, чье верное сердце переполняли благородные и великодушные эмоции. До последнего мгновения моей жизни я буду вспоминать его с чувством благодарности. Его звали Басс, и в то время он жил в Марксвиле. Создать верное впечатление о его внешности или характере – непростая задача. Это был крупный мужчина, между сорока и пятьюдесятью годами, со светлой кожей и светлыми волосами. Он отличался большим хладнокровием и самообладанием, любил спорить, но всегда говорил, выбирая слова с крайней осторожностью. Басс был человеком такого рода, чьи особенные манеры не позволяли воспринимать ничего из сказанного им как оскорбление. То, что сочли бы нестерпимым в устах кого-то другого, сходило ему с рук безнаказанно. Вероятно, на всей Ред-Ривер не было никого, кто был согласен с Бассом в вопросах политики или религии. Однако ни один человек, осмелюсь сказать, не обсуждал эти предметы так часто, как он. Казалось, все воспринимают как должное то, что он встает на непопулярную сторону в любом местном вопросе, и его слушатели всегда принимали это скорее с добродушной улыбкой, чем с неудовольствием, слушая, в какой изобретательной и оригинальной манере Басс поддерживает разговор. Он был холостяком – «старым холостяком», в истинном значении этого выражения, – у которого, насколько он знал, в мире не осталось ни единой родной души. Не было у него и никакого постоянного местожительства: он странствовал из одного штата в другой, потакая своей фантазии. В Марксвиле Басс прожил три или четыре года и по причине своей плотницкой профессии и странных особенностей характера был широко известен во всем приходе Авойель. Он имел широкие взгляды – даже чересчур. Однако многочисленные его добрые поступки и явное мягкосердечие сделали Басса популярным в сообществе, с убеждениями которого он неустанно боролся.

Басс был уроженцем Канады, откуда ушел странствовать в ранней юности и, посетив все главные города в северных и западных штатах, в своих странствиях добрался до нездоровых окрестностей Ред-Ривер. Последним местом, откуда он пришел сюда, был Иллинойс. (Куда он направился теперь, как ни прискорбно об этом говорить, мне неизвестно. Он собрал свои пожитки и тихо отбыл из Марксвиля на день раньше меня, поскольку подозрения, что именно он послужил орудием моего освобождения, сделали такой шаг необходимым. За совершение справедливого и праведного поступка он, несомненно, поплатился бы своей жизнью, если бы остался в пределах досягаемости для обитателей Байю-Бёф – любителей сечь невольников.)

Однажды во время строительства нового дома Басс и Эппс затеяли спор. Они обсуждали тему рабства. Нетрудно догадаться, что я слушал их разговор с всепоглощающим интересом.

– Вот что я скажу тебе, Эппс, – говорил Басс, – все это неправильно – совершенно неправильно, сэр, – в этом нет ни справедливости, ни праведности. Я не стал бы держать раба, даже будь я богат как Крез (каковым я не являюсь, что всем прекрасно известно – в особенности моим кредиторам). Вот еще одна нелепица – кредитная система. Да, нелепица, сэр: нет кредита – нет долгов. Кредит вводит человека в искушение. Оплата собственными наличными – единственное, что избавит его от зла. Но к вопросу о рабстве; какое право ты имеешь на своих ниггеров, если уж так разобраться?