Читать книгу "Гадюка в сиропе - Дарья Донцова"

– Маргарита Николаевна! – позвала яи пошла по небольшому коридорчику. Комната была одна, просторная и почтипустая. В углу стояла полуразвалившаяся тахта, вместо двух ножек – стопкирастрепанных книг. Белье на ней отсутствовало, растрепанная подушка и драноеватное одеяло валялись на полу, посередине высился обеденный стол без скатертии клеенки, и на нем было полно самых разнообразных предметов: вспоротая банкарыбных консервов, несколько пустых водочных бутылок, расческа с клоками длинныхчерных волос, нечто сморщенное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении сыройкартофелиной, и куча хлебных корок.

Больше в комнате не было ничего, дажезанавесок, а с потолка свисала голая электрическая лампочка.

Кухня выглядела не лучше. Газовая плита вжутких потеках, скорей всего, ее не мыли со дня покупки. Холодильник тоже вкаких-то пятнах, линолеум по цвету сравнялся с асфальтом, но хозяйку это несмущало. Она сидела на диване «Малютка», покрытом чем-то, что я не решилась быиспользовать в качестве половой тряпки.

– Ты ко мне? – с легким удивлениемпроизнесла Маргарита, а это была она, и громко икнула.

Густой запах алкоголя повис в кухне.

– К вам.

– И чего хочешь? – благодушнопоинтересовалась Рита. – Соли дать? Нету у меня. Сахару тоже, уж извини.Помогла бы по-соседски, но откуда деньги взять инвалиду, ой, тошно…

И внезапно она громко зарыдала.

Я слегка растерялась. В своей жизни мненикогда не приходилось иметь дело с алкоголиками. Отец, правда, выпивал попраздникам рюмку-другую хорошего коньяка. Мама иногда наливала в чай пару ложек«Рижского бальзама» или ликера, но, как вы понимаете, пьяными я их никогда невидела. Нет, вру, был один раз случай.

Память услужливо подсунула картину. Вототкрывается входная дверь, и отец тяжело садится на стул у входа.

– Папочка пришел! – с радостнымкриком кидаюсь я ему на шею и сразу понимаю, что с ним произошла беда.

Пальто отчего-то грязное, шляпа висит на одномухе, глаза бессмысленно бегают из стороны в сторону, на пороге с виноватымвидом молчит его шофер Иосиф Петрович.

– Папа заболел, – сообщает онмне. – Позови маму.

Но она уже бежит по коридору. Меня моментальноуводят в детскую и велят не выходить. Я очень послушная девочка, поэтомупокорно сижу за закрытой дверью и внимательно слушаю, что происходит вквартире. А там царит суматоха: льется вода в ванной, доносятся непонятные и отэтого жуткие звуки, затем приезжает «Скорая».

Где-то около одиннадцати мама наконецвспоминает про меня и входит в детскую. Ее лицо заплакано, а всегда причесанныеволосы стоят дыбом.

– Папу увезли в больницу, у негоинфаркт, – поясняет она и добавляет: – Ложись спать, детка. Завтра поедемк нему.

Но назавтра смущенно улыбающийся папапоявляется дома. Радостная мама затевает праздничные пироги. Вечером мыполучаем подарки. Я нахожу на кровати громадного, слегка косорылого розовогозайца, а мать маленькую коробочку с золотым кольцом. И только спустя много лет,уже после папиной смерти, она рассказала мне, что произошло в тот день.

Отец был на похоронах своего товарища, тожекрупного ученого, работавшего на военно-промышленный комплекс. Замерз, устал ипроголодался. На поминках его посадили возле миски с незнакомым салатом – белыйовощ, наструганный на терке, был заправлен подсолнечным маслом. Папа попробовали пришел в полный восторг – острое, необыкновенно вкусное блюдо.

– Что это? – поинтересовался он ухозяйки.

– Черная редька, – ответила та иудивилась: – Разве ваша супруга такую не делает? Лучшая закуска под водку.

Но мама никогда не готовила ничего подобного.Отец увлекся и съел всю миску. Впрочем, хозяйка оказалась права – выпитой водкион не ощущал и смело опрокидывал стопку за стопкой, надеясь побыстрейсогреться.

Плохо ему стало в машине. Голова закружилась,к горлу подступила тошнота, сердце билось так, что, казалось, оно сейчасвыскочит из груди… Приехавшая «Скорая» моментально заподозрила инфаркт. Но вбольнице опытный кардиолог велел промыть больному желудок и, мрачно посмотрев втаз, поинтересовался:

– Сколько же вы редьки слопали?Килограмм? Два? Никогда больше так не поступайте. Этот овощ изменяет сердечнуюдеятельность, он крайне опасен в больших количествах.

Утром сконфуженного отца отправили домой. Иэто был единственный случай в моей жизни, когда я видела его подшофе.

Мой бывший супруг тоже не злоупотреблялгорячительными напитками. Он в основном увлекался бабами. А Катин старший сынСережка любой выпивке предпочитает мороженое. Поэтому как вести себя сженщиной, сильно страдающей от похмелья, я просто не знала.

– Ой, ой, ой, – раскачивалась изстороны в сторону хозяйка, держась за голову. – Ой, ой, как болит, спасунет!

– Вы Рита? – попробовала я вступитьс ней в контакт.

– Ох, не знаю, – пробормотала она.

– Как? Вы не знаете свое имя?

– Ничего не знаю, – нудила тетка,держась за виски. – Ничего.

Честно говоря, я ее пожалела. Сама только одинраз в жизни напилась и помню, как мне было плохо, пока заботливый Андрюша неподнес стаканчик «Балтики». Пиво! Вот что должно помочь. Я выскочила на улицу ив ближайшем ларьке схватила две бутылки. Пиво и впрямь оказалось живой водой.Хозяйка прекратила стонать, натренированной рукой вскрыла бутылку и выхлебаласодержимое прямо из горлышка. Я уставилась на нее во все глаза, ожидая действия«лекарства». Минут через пять алкоголичка удовлетворенно рыгнула ипробормотала:

– Хорошо пошла, давай вторую!

– Э, нет, сначала скажи, ты Рита?

– Я Марго, – ответила пьянчужка.

Ну уж на королеву она явно не тянула. Но еслией так хочется, пусть будет Марго.

– Знаешь, где Степан?

– Кто это такой? – удивилась она.

– Брат твой родной, Степан Разин.

– Ах, Степка, – протянуласобеседница. – А хрен его знает.

– Ну попробуй сообразить.

Рита попыталась встать, но ноги не слушались,подламывались в коленях и явно не собирались никуда идти.

– Там, – мотнула она головой всторону коридора, – на стене телефон.

Я вышла из кухни, сняла с полочки телефон ипринесла Маргарите.

– Нет, – икнула та. – На обояхтелефоны записаны, глянь, может, и есть нужный…