Читать книгу "Ночная охота - Юрий Козлов"

Конявичус никак не выразил своего отношения к предложению Золы жить с ним во дворце.

— Можешь звать меня Бернатас, — повернулся он к Антону. — Конявичус — это фамилия.

— Я свою уже никогда не вспомню, — развел руками Антон.

— Ты слышал о Боге, парень? — спросил Конявичус. Вопрос был поставлен широко и неконкретно. Видимо, тему предполагалось продолжить.

— Приходилось, — коротко ответил Антон.

— А про Святую Деву Марию?

— Меньше.

Ее часто поминали в «Дон Кихоте», но Антон, честно говоря, не уяснил, кто она такая. Еще была такая компьютерная игра «Дева Мария». Она ходила там, крепкогрудая, в ремнях, стреляла от пуза из автомата в преследующих се краснозвездных тоталитаристов-коммунистов. Они выскакивали из-за камней, из-за каких-то старинных городских ворот.

— Литовцы были очень набожным народом, — заявил Конявичус, — они уважали Деву Марию — матерь Господа Христа.

— Она была матерью Христа? — Антон вспомнил, что и впрямь у компьютерной девы Марии было за спиной что-то похожее на рюкзак, в котором носят младенцев. Антон думал, это ранец огнемета, а там, оказывается, сидел младенец Иисус. — Что ж, Ему можно только позавидовать. — Антон не знал других матерей, с такой отвагой защищающих своих детей от коммунистов ли, от бандитов, от других напастей.

Конявичус поморщился. Ему не понравилась простота, с какой Антон рассуждал о Христе и Его Матери.

— Так ты веруешь в Бога? — уточнил Конявичус.

Зола дергала Антона за пальцы, понуждая к быстрым и исчерпывающим ответам.

— Я верю, Конь, вот те крест! — быстро перекрестилась она. Конявичуса мало взволновала ее мнимая богобоязненность.

Антон вспомнил переход через болото: Елену, Бруно, Кан, Дерека, девчонку с глобусом — он забыл ее имя, Дон Кихота с длинным черным копьем. Вне всяких сомнений, Бог существовал. Иначе ничего этого не было бы. Но мир был столь несовершенен и чудовищен, что воспринимался как очередное — какое по счету? — оскорбление и издевательство над своим Создателем.

— Я знаю, что Бог есть, — сказал Антон, — но я боюсь в Него верить.

— Какой Бог? — вцепилась в полу кожаной куртки Конявичуса Зола. — Вы оба сошли с ума!

— В нашем споре больше смысла, чем в том, к чему ты нас склоняешь, — похлопал ее по спине Конявичус. — Мы ищем истину, а ты зовешь нас на смерть.

— Можно подумать, я собираюсь прятаться за вашими спинами! Вы не мужчины! Вы… — Основной язык был беден, чтобы передать разочарование Золы. — Merdissimo! — ошарашила новым незнакомым ругательством.

Поле кончилось. Они вышли на окраину поселка. Из облаков вылезла луна. Антон увидел скверно отштукатуренную длинную стену то ли склада, то ли амбара. У стены — десятка два трупов. Они лежали со зверскими несмирившимися лицами примерно на одной линии, но в разных позах. «А он о Боге…» — опасливо покосился на Конявичуса Антон. Ему хотелось спросить у Конявичуса: а как он сам — верует в Господа? Но поостерегся. Не время было и уж совершенно точно не место.

От стены отделилось несколько вооруженных фигур с лопатами. Конявичус сказал, чтобы они поторапливались. Антон подумал, что вопрос о Боге отчего-то сильнее беспокоит тех, у кого власть и сила, кто карает и милует, нежели таких, как он, у кого — ничего, свободных и ничтожных.

— Подниметесь в воздух через сорок минут, — круто развернулся Конявичус. — Вертолет заправят. Установят рацию. Ракетами только по казармам. Дальше — по обстановке, сверху увидите.

— Вот подробный план центра, Конь, — Зола торопливо вытащила из кармана сложенную бумагу. — Надо сразу взять гаражи и ангар, чтобы они не смогли воспользоваться техникой. Лучше снять часовых по-тихому. Если капитан посадит солдат на бронетранспортеры — нам хана.

— Это моя забота, — даже не взглянул на бумажку Конявичус. — Ваша — казармы. Сейчас у нас… — посмотрел на электронный браслет.

— Три пятьдесят семь, — сверилась со своим браслетом Зола.

Антону не с чем было сверяться. Его браслет уехал в ящике-сейфе на трудфро к теплому морю. Показывать Конявичусу зажигалку Елены не хотелось.

— Если все пойдем нормально, мы будем в центре около шести. Казармы должны быть уничтожены. Связь — по рации. Машину, быстро! — рявкнул в темноту.

Безмолвные, как бы материализовавшиеся из ночного воздуха фигуры бросились к соседнему строению. Заскрипели ворота, заработал мотор, ударил ослепительный свет фар. Дисциплина в банде пока еще была на высоте.

Конявичус сам уселся за руль, естественно, сильно побитого, открытого — с пулеметом — джипа. Золя рядом. Антон сзади у пулемета.

Машина запрыгала по полю. Антон вцепился в железную перекладину. За штурвалом вертолета было спокойнее.

— Богу угодно, чтобы я взял власть в провинции, исправил зло, заставил всю эту сволочь жить по закону Божьему! — Зеленые глаза Конявичуса фосфоресцировали в темноте, как глаза зверя. — Я возьму, я исправлю, я заставлю! Только посмей промазать по казармам — расстреляю перед строем как изменника!

У Антона не осталось ни малейших сомнений: Конявичус — сумасшедший.

22

Город начался уродливыми скопищами дощатых бараков на перекопанных склонах, натянутыми веревками, на которых болталось серое в дырах, как будто расстрелянное или снятое с расстрелянных, белье, гигантскими кучами мусора, которые, собственно, уже и не были кучами, а являлись самой что ни на есть землей окраин. Втекая в город, река не туманилась — пронзительно светилась из глубины зеленым, как будто там была включена длинная, как сама река, лампа. Берега были мертвы.

Вертолет заправили под завязку.

— Я видела, как горят в воздухе вертолеты, — заметила Зола. — Это впечатляет.

Перед самым городом поднялись повыше. Антон решил сделать круг, осмотреться. Он был уверен, что в прошлый раз случайно попал ракетой в стену. Больше так не получится. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на злополучные казармы. Сначала Антон не обратил внимания на предупреждение Конявичуса: «Только посмей промазать по казармам — расстреляю перед строем как изменника!» Потом, увидев растянувшуюся по дороге, мигающую фарами, рычащую моторами, ощетинившуюся пулеметами, механизированную змею, изумился: экую силищу собрал — унаследовал от Омара? — Конявичус. Как согласно и четко выполняет она его волю! То была не банда — настоящая армия. Прежде виденные Антоном банды с этой в сравнение не шли. «И ведь расстреляет!» — не сомневался теперь Антон. «Откуда столько?» — спросил он у Золы. «Добровольцы, — ответила она. — Тут у каждого под подушкой гранатомет. Но ты прав, людишек много. Кто ж откажется пограбить?»

Антону не понравилось, как эти добровольцы стремительно и по-деловому организовались. С проселочных дорог в колонну вливались все новые и новые бойцы. Некоторые — в черных с прорезями чулках на голове. Притаившийся за деревом жилистый старик в чалме хитрейшим ударом уложил здоровенного — ему не надо было надевать на голову черный чулок с прорезями — негра с гранатометом. «Отдавай шайтан-труба!» — сорвал с плеча медленно падающего негра гранатомет и сумку, подобрал полы длинного халата, присоединился к поспешавшим за БТРом небритым юношам в больших, как противотанковые мины, кепках. С одной стороны, все это свидетельствовало о неукротимом свободолюбии местных жителей. С другой — что они плевать хотели на Конституцию, законы и права человека. С трудом верилось, что, свергнув одну администрацию, они подчинятся другой.