Читать книгу "Открывающий двери - Елена Чалова"

Покачиваясь, Ричард бродил по комнате, бессмысленно трогал краски, разглядывал холсты. В который раз удивлялся: что люди находят в работах этого психа? Вот альбом с набросками… Это портрет той девчонки, с которой Ромиль уже неделю обнимается на пляже и которая пару раз ночевала у этом доме. Здесь она нагая на кровати. Вот набросок головы, а на следующей странице… Ричард вздрогнул: та же девушка, только русалка, а вместо глаз — темные провалы, без зрачков и радужки. Опять он рисует эту мерзость; женские лица с темными провалами глаз. Ричард торопливо перевернул страницу, бегло удивился, где Ромиль видел такого уродливого старика, и перевернул еще один лист. И замер, осознав, что именно только что увидел. Лист взмахнул белым крылом, и Ричард глянул на свой портрет. Вот, значит, как… Морщинистый лоб с залысинами, отвисшая губа, слезящиеся глаза и потерянный взгляд… Не может быть, чтобы у меня хоть раз в жизни было такое выражение лица! Не замечая, не сознавая, что делает, он ощупывал лицо руками.

Ромиль вернулся под утро. Серфингисты долго сидели на берегу, развели костер, пили, что-то ели, танцевали. Мона не поехала с ним, она ушла с белобрысым шведом, которого зовут Вайс… а может, это просто кличка, а не имя. Но это не важно и, пожалуй, хорошо, что она ушла сегодня с другим. Внутри Ромиля нарастало знакомое чувство давления, которое не унять ни сексом, ни выпивкой. Сегодня он встанет к мольберту и будет писать… он еще не знал, что именно возникнет на полотне, но это не страшно. Ни к чему торопиться. Надо только встать перед чистым холстом и дождаться, пока волна накроет его с головой, как эти призрачные волны океана накрывают бесстрашных парней, летящих на досках над пенной глубиной. Он должен написать океан. Такой сильный и такой страшный.

Ромиль расплатился с таксистом, открыл дверь дома и включил свет. Удивился тому, что запах океана так силен. Этот идиот Ричард забыл закрыть балкон! Краски плохо сохнут, когда в доме сыро… Ромиль подошел к балкону, рывком отодвинул белые шторы, крыльями бьющиеся на сквозняке, и увидел Ричарда. Его тело висело на потолочной балке, и теперь он смотрел на Ромиля сверху вниз. Художник попятился, заныла рука, напоминая о близости смерти. Он стоял и долго смотрел на качающийся труп. А потом перенес к балкону мольберт, установил свет и начал рисовать.

Утром серфингисты, отправившиеся на пляж за ранними волнами, заметили на балконе тело и вызвали полицию. На стук никто не отвечал, и полицейские взломали двери. Некоторое время они растерянно взирали на потного молодого человека с безумными глазами, который совершенно не реагировал на их присутствие и продолжал покрывать холст щедрыми мазками краски. Он рисовал океан. Полицейские вызвали медиков, прибывший врач вколол Ромилю солидную дозу успокаивающего, и его отвезли в участок. Тем временем хозяин дома, реагируя на звонок полиции, связался с Глорией, которая значилась в договоре арендатором. Глория прилетела первым же рейсом и нашла Ромиля в камере: он тупо смотрел в одну точку, отказывался есть и разговаривать, баюкал ноющую руку. Рот он открывал только для того, чтобы потребовать болеутоляющий укол. Испуганный его поведением врач колол его уже дважды и был счастлив избавиться от свалившегося на его голову психа.

Полицейский инспектор сообщил Глории, что самоубийство Ричарда сомнений не вызывает: время его смерти приходится на тот момент, когда молодой человек, проживавший с ним, находился в компании приятелей, и есть еще показания таксиста… Но вот что касается такого вопроса, как доведение до самоубийства… Глория была на высоте: она отвергла саму возможность подобного развития событий и готова была подтвердить неадекватность Ричарда письмом от его психоаналитика и собственными показаниями. Да, она много лет знает… знала его. Да, они партнеры. Он был гомосексуалистом и очень переживал из-за возраста, отсутствия семьи и детей. Последнее время много жаловался на депрессию и не видел цели в жизни. Конечно, врач это подтвердит. Кто в здравом уме будет кончать с собой в Майами? Посмотрите вокруг — это же рай! Какие проблемы? Ну, может, вам, как местным, и видны проблемы, но нам, приехавшим из серого и шумного Нью-Йорка, это место кажется идеальным для жизни и любви, но уж никак не для смерти. Это доказывает, что Ричард покончил с собой в приступе депрессии, такое распространенное заболевание в наше время! Да, она позаботится о художнике. Он скоро придет в себя. Как только ему дадут закончить картину.

Полицейский инспектор не желал взваливать на себя бесперспективное дело, а потому они довольно быстро покончили с протоколами и прочими формальностями. Затем инспектор подвел Глорию к окну, и она с удивлением увидела толпящихся подле полицейского участка журналистов и даже пару парней с камерами. Видимо, летом с новостями действительно негусто… да и известность Ромиля как художника растет, вот они и слетелись, как мухи. Мухи ведь всегда летят на падаль. Женщина содрогнулась, однако мозг ее быстро просчитывал возможную прибыль. Статьи в газетах, сюжет в новостях. Это очень неплохо. И обязательно надо подготовить что-то вроде отчета о происшествии и разослать в журналы, связанные с искусством. И некролог на Ричарда.

Что? Инспектор повторил свой вопрос: хочет ли она вывести своего подопечного с парадного входа, где их караулят журналисты, или вызвать такси и приказать шоферу въехать во двор, что позади участка? Там стоянка полицейских машин и оттуда они выберутся, избежав внимания прессы.

Глория задумалась. Потом попросила инспектора, чтобы полицейские проводили ее и художника до такси, что ждет у парадного входа — вон оно, совсем недалеко от крыльца. Не разорвут же их, в самом деле! Офицер кивнул и невозмутимо наблюдал, как дамочка сперва поправила собственный макияж, потом причесала художника, которого привели из камеры. Молодой человек еще был под действием лекарства и держался тихо, не то, что в доме, когда до приезда врача два дюжих копа не могли отодрать его от мольберта.

Глория велела таксисту ехать прямо в аэропорт, и уже в самолете у нее мелькнула крамольная мысль о том, что если бы не смерть Ричарда, ей не удалось бы оторвать Ромиля от океана и вернуть его в Нью-Йорк. А так все сложилось удачно, ведь через десять дней открытие выставки. Вечером того же дня они были дома, в Нью-Йорке. Ночь прошла ужасно: действие лекарства кончилось, Ромиль пришел в себя, обнаружил отсутствие мольберта и впал в ярость. Огромного труда ей стоило удержать его дома. Он метался по квартире, стонал, тер больную руку и ругался на разных языках. Выпил две бутылки вина и не опьянел. Кошмар кончился, когда служба срочной доставки привезла вещи, в том числе неоконченную картину. Следующую неделю Глория спокойно занималась своими делами: похоронами Ричарда, интервью, подготовкой к выставке. Ромиль не выходил из дома, заканчивая картину.

Девушка смотрела на полотно, надпись под которым гласила: «Океан». Всю картину от края до края покрывали выпуклые мазки, создавая ощущение плотности и тяжести того, что плескалось на холсте. Пожалуй, эта синева была даже плотнее соленых вод океана. Сперва зрителя завораживала ощутимая тяжесть волн и наличие каких-то глубинных течений и водоворотов, которые угадывались под пеленой мазков. И лишь через длительное время глаз различал тела, клубившиеся там, в сумраке вечных вод… Девушка провела перед полотном более часа и теперь различала тело мужчины со сломанной шеей, безвольно плывущее по течению, русалку, которая смеялась в лицо зрителям, рыб с человеческими лицами и людей, похожих на рыб, хищных и декоративных…