Читать книгу "Неуязвимых не существует - Николай Басов"

Назвавшись выдуманным информационным агентством нашей Охранки, я позвонил в аэропорт и поинтересовался, прибыл ли спецрейс из Харькова. Когда мне четко и недвусмысленно подтвердили, что да, рейс состоялся, я возликовал. Ловушка сработала, по крайней мере одно из посещений оказалось по мою душу. Вернее, ради совершенной Пестелии. Что я должен делать дальше, было понятно.

Проблемой было не купить, а вывезти Золотце. Харьковский диктатор, определенно, не хотел ссориться с московской общественностью, не хотел нарушать закон. Для этого он должен был купить девушку, а потом сразу перетащить ее на свою территорию. Когда отношения между Сапеговым и Джарвиновым наладились, таких территорий по Московии стало немало, но главной считалось несколько арендованных на большой срок президентских апартаментов в гостинице «Новая Россия» на Васильевском спуске, реконструированной на месте старой гостиницы, которую строили еще заключенные Сталина. Или рабы Брежнева, я не очень помню, чем они отличались друг от друга.

Расположившись в уютном ресторанчике на этаже бизнес-класса, я быстро проверился, нет ли поблизости активного и сильного ментата. Телепатов средней руки было немало, главным образом секретарши, которые стоили раз в десять выше, чем нормальные девушки, но которые были весьма престижны именно из-за умения читать самые разные желания своих шефов. Все они для меня опасности не представляли, потому что их сил едва хватало, чтобы подавать в нужный момент чай своим работодателям.

Президентские апартаменты, являющиеся формально харьковской территорией, я нашел довольно быстро, их занимали высланные на предложенный аукцион покупатели от Сапегова. Их было трое – один евнух, разумеется, спец по женским прелестям, и двое охранников. Из оружия у охраны было только легкое стрелковое, разумеется, согласованное с полицией, и то, как скрупулезно они это соглашение соблюдали, сразу выдавало, что за ними следят ребята из нашей Охранки, и очень плотно.

Это было неприятно. Я не ожидал, что Сапог вышлет евнуха, и расстроился. С ними работать очень тяжело, особенно подсматривать их мысли телепатически. У этой породы, с позволения, рода человеческого так сильно изменены ритмы мышления, что даже более опытные, чем я, «слухачи» ломались. Должно быть, поэтому и мне никак не удавалось прочитать, где же находится сам Сапегов.

То, что он прибыл, и тем же самолетом, я понял сразу. Что ни говори, а в этом деле было слишком много личного. И харьковчанин собирался еще раз взглянуть и даже отведать товар, чтобы убедиться в его первосортности. Но вот где его можно было найти – не удавалось определить, как я ни старался. А старался я изрядно, выпил пол-литра кофе, две порции какого-то смешанного пойла, которое, должно быть, по ошибке бармен назвал фирменным коктейлем «Россия», и даже, в полном отчаянии, пару бокальчиков пива.

Охранники о местонахождении шефа не знали, связь должны была поддерживаться через евнуха, и в этом оказалась главная проблема. Я даже заподозрил, что его перекодировали. Это дорого, очень дорого, то есть в мозги парня или того, что осталось от парня, вводятся биопрограммы, изменяющие общие параметры мыслительной деятельности. И эти паразитные нагрузки заглушают почти все, что есть в нас от природы, даже шизофреник выглядит образцом упорядоченного, логически непротиворечивого индивида, по сравнению с перекодированным типом. Разумеется, человек с такими свихнутыми мозгами долго не живет, но лет пять-семь он безопасен для любого телепатического чтения и даже для самого глубокого ментоскопирования.

Я ушел из гостиницы крайне недовольным собой и всей ситуацией. Теперь у меня не было выхода, я должен был просмотреть мозги бывших коллег. А это было уже опасно, главным образом из-за Абдрашита. Но мне в самом деле ничего другого не оставалось.

43

Семейство Лапиных, как мне удалось не без труда вспомнить, почти десять лет обедало в одной забегаловке на Солянке. Почему-то мне показалось, что после смерти старшего младший будет придерживаться этого ритуала с еще большей вероятностью. Так и оказалось.

Я терпеть не мог, как готовят в этом заведении, поэтому не стал притворяться, что пришел обедать, а просто уселся под легким солнечным зонтом на противоположной стороне улицы, на выносном балкончике, откуда видно было все, что творилось в округе. Снова, уже слегка осовев от усердия, я тянул кофе, не находя ни малейшего удовольствия в этом отвратительном напитке, в его цвете, вкусе и запахе.

Появился Лапин-младший, как я и ожидал, в обеденное для нашего офиса время. С ним было еще трое. Они пришли от Лубянки пешком, главным образом потому, что никто из них не хотел платить за стоянку в этом весьма недешевом месте. Вообще-то, трое – это немало, но и недостаточно, чтобы помешать мне поговорить с выбранным мной пареньком по душам. Но все-таки я сделал вывод, что с приходом Нетопыря в бывшей моей группе изменился расклад сил, и настолько, что Лапина даже сделали маленьким «команданте».

Он и вел себя соответственно перед этими лохами, дураками, салагами. Он вещал, разглагольствовал и поучал. Прислушавшись ментально к текстам, которые он вливал в уши нашей служивой молодежи, я обнаружил: мыслями в этих разглагольствованиях и не пахло. Разумеется, это была чистая идеология, своеобразный, так сказать, лапин-ленинизм – некогда единственно верное учение, само название которого сейчас помнили только типы вроде меня.

Лапин объяснял, что Передел как начальник группы устарел, должно быть, слишком гуманизировался. Доказательством является тот простой факт, что он не дает использовать на полную катушку мою жену. По мнению Лапина-младшего, теперь уже единственного, то есть просто Лапина, из нее вышла бы превосходная приманка, а чтобы этот план подействовал на меня вернее, следовало предоставить ему, Лапину, возможность меня слегка подзадорить.

В его слабеньком умишке я без труда прочитал, что, когда все будет завершено и они завалят меня, он займется Валентой по-свойски. Это был его вариант мести за папашу. Разумеется, отца он не любил, в этом семействе и слова-то про любовь воспринимались лишь в самом дурном понимании, и даже втайне был мне благодарен, что я убил Лапина-старшего, освободив младшего от унизительной опеки, но в этом он никогда бы не признался. Даже ментограмму, уличившую его во лжи, он готов был отрицать до последнего.

Они вошли в забегаловку, я расплатился и, стараясь не вникать в садистско-сладострастные мечты этого гения сыска, потащился следом. Я выждал немного, заглянул в витрину, нашел место, где они расположились, и вошел в своем обычном обличье, не желая выдавать неприятелю свои возможности по маскировке.

Двое из подчиненных Лапина оказались настолько ловкими, что, разглядывая мои фотографии круглый день в течение последней недели как минимум, среагировали на мое приближение, когда я оказался на расстоянии вытянутой руки. Это спасло им жизнь, по крайней мере пока. Я попросту выключил их электрошоковой дубинкой, что совсем не то же, что пристращать пистолетом, и что, несомненно, должно было сказаться на их дальнейшей службе – что же это за сыскари, которые дают тыкать в себя дубинкой? К тому же это получилось так тихо и незаметно, что на меня никто даже не взглянул.