Читать книгу "Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - Дмитрий Емец"

Внезапно боевой маг издал горломпредупреждающий звук. Минелли уже протянул за зудильником руку, когда что-тозашевелилось у него на коленях. Он озадаченно посмотрел вниз и увидел мелкого,не крупнее котенка дракончика, старательно выцеливающего его любимые усы. Вследующий миг Тангро дохнул – впрочем, весьма скромно, чтобы не опалитькожу, – и усов у Людвига Минелли не стало.

Это было уже слишком. Минелли завопил иласточкой выпрыгнул из склепа, повиснув на платке-парашюте. Тангро сделалвокруг него круг почета и удалился.

– А без усов вы моложавее! Военное бритье!Поджигаешь щетину, после чего быстро тушишь ее полотенцем, – издаликрикнул ему сделавший петлю Ягун.

Людвиг Минелли не прислушивался, что кричитему этот сумасшедший русский. Покачиваясь на платке-парашюте, он деловитоопускался в сугроб, прикидывая:

«Людвиг Минелли, магйор, ранен при попыткегероического задержания некромага Клебба и его сообщников. Получил денежноепособие в связи с утратой здоровья и психологическим шоком. Награжден орденомОрла третьей степени. Отправлен в шестимесячный отпуск на Гавайские острова».

Что ж, тоже неплохо! В конце концов, правильногласит армейская поговорка: не того хвалят, кто заколол вилкой великана, нотого, кто упомянул об этом в рапорте.

* * *

Через час Ягун окончательно уверился, чтопогони за ним и нет. Драконы вели себя спокойно. Тангро, давно настигший их, незахотел лететь в хвосте и пристроился позади Гоярына, как второй дублирующийвожак.

– А Хлепп Шагом-Марш – это сильно! Мощнаятворческая жилка у парня! – в голосе у играющего комментатора сквозилиревнивые нотки. Он не знал, как Людвиг Минелли любил составлять отчеты, что немогло не развить его способности.

– Он не называл его Хлепп Шагом-Марш! –поправил Ванька.

– А как называл?

– Максимум Хлепп. Шагом-Марш – это ужеты, – поправил его Ванька.

– Что, в самом деле я? – умилился внукЯгге. – То-то я гляжу, что мне понравилось!

– Слушай, прости меня! Я тут все себя грызу!Из-за меня у тебя будут неприятности! – извинился Ванька.

– Неприятности? – не понял Ягун. –Ты о чем?

– Ну как? Мы не подчинились приказу, улетелиот склепа Магщества, обстреляли его.

Играющий комментатор возмущенно повернулся кнему всем корпусом.

– Кто обстрелял? Мы? Не искажайте факты,господин маечник! Мы вели себя послушно, как мальчики-зайчики. Не нападали,остановились, когда нас вежливо попросили! Ты только сказал этому усатому:«Поднимите голову!» Команду Гоярыну ты не подавал – во всяком случае, вслух.Придраться можно только к тому, что мы улетели от склепа Магщества, ну и чегодальше? Не знаю, как ты, но я умчался, потому что испугался драконов и полетелзвать на помощь маглицию!

– Но тогда получается, что виноваты драконы!Нет, я так не согласен!

– Я тебя умоляю! На драконов никто в Магществене взбухнет. Себе дороже станет. На Западе полно всяких обществ защитызверушек. Там муху в кафе газетой прихлопнешь – тебя обвинят в садизме инадругательстве над трупом! Все, тема закрыта, забита гвоздями и завинченашурупами! – оборвал его Ягун.

Ванька кивнул, хотя и не разделял оптимизма.Флюгер в форме ладони, который комментатор оставил у себя как трофей, продолжалпротивно верещать, ябеднически указывая на Ваньку кованым пальцем.

В душе у Ваньки все взбунтовалось от обиды. Зачто? Ему захотелось отобрать у Ягуна эту ладонь и зашвырнуть в первоепопавшееся болото. Остановила его лишь мысль, что злиться на глупый приборбесполезно. Эта настроенная на конкретного человека железка ни в чем невиновата. Она только свидетельство того, что судьба его и судьба Бейбарсовасвязаны. Яд личности Глеба, впрыснутый в Ваньку зеркалом Тантала, продолжаетразъедать его.

Тем временем Ягун, в сознании которого любаязабота удерживалась не дольше, чем мокрый обмылок на закругленном краю ванны,уже рассуждал о Лотковой. Это задумавшийся о чем-то Ванька обнаружил не сразу,а лишь когда Ягун был уже где-то на середине фразы.

– …мы с ней оба буки, и это тупик для развитияотношений. Надо, чтобы один был бука, а другой, к примеру, бяка. Понимаешь,всякие отношения имеют свою скорость утраты совершенства. Это как новыйпылесос. Вначале он такой сияющий, хромированный – прям бы расцеловал и съел.Но вот прошел год, появилась первая царапина. Теперь это просто надежный,довольно новый, спокойно-любимый пылесос. Еще через год спокойно-любимыйпылесос превращается в рабочую лошадку, и так до тех пор, пока не докатится допостылой машины.

– Да не лезь ты со своими пылесосами! Ты что,разлюбил Катю? – резко оборвал Ванька.

Его конкретный, не любивший лишних абстракций,слух уловил в путаных рассуждениях Ягуна внутреннюю трещину. Играющийкомментатор забеспокоился.

– Ну нет, почему? Я и мизинца ее не стою.Просто чего она все время давит, как танк? Все эти фокусы, истерики… Мне женеприятно. Я ведь могу в сторонку отойти и под гусеницей бутылочку сзажигательной смесью забыть! – сказал он.

Ванька вскинул голову, отыскивая междудраконами Тангро.

– Да ну вас! Вы с Катькой просто два эгоиста.А как поступает эгоист, когда ему дают кашу с изюмом? Сразу выковыривает из неевесь изюм! Вот и вы повыковыривали друг у друга изюм, а теперь и каша вампротивная, и небо недостаточно синее, и мама какая-то орущая! И вот начинаютсяэксперименты, дурь всякая. То перцу в кашу подсыпать, то сахара пять ложек, тоиз носа чего-нибудь наковырять и в ту же кашу отправить…

– С кашкой-то у тебя наболело… – хихикнулЯгун. – И что нам делать, если мы весь изюм уже съели? Другие тарелкиискать?

– С другими тарелками повторится та жеистория, только раза в два быстрее. Лучше Кати тебе нигде никого не найти – тыэто сам прекрасно понимаешь.

Ягун не стал спорить.

– Тогда что?

– Перестаньте быть эгоистами! Откажитесь отэгоизма – и все! Единственный способ радоваться всегда и всему – это радоватьсярадостям другого так же, как собственным! Не усложнять, а упрощать! Нековыряйте изюм – радуйтесь всему, что посылается! – сказал Ванька.

Играющий комментатор задумался. Заметно было,что такая мысль ему самому еще не приходила.

– Да пожалуйста! Я обеими ногами – за! Ну аесли я откажусь от эгоизма, закину свою вредность в кустики, а Катька неоткажется и не закинет? Оставит себе дробовичок и – пуххх! Да только не каждыйпуххх – Винни!