Читать книгу "Привкус горечи - Магдален Нэб"

— Конечно, у меня полный беспорядок, но я точно знаю, где что лежит, пока никто ничего здесь не трогает... Вот она! — Прокурор зажег сигару и довольный откинулся в кресле. — Я как раз вспомнил, что хотел вас кое о чем спросить. Я разговаривал с Маэстренжело об установке наблюдения за Ринальди сегодня утром... Очень ранним утром... Он вообще уходит домой с работы или?.. Хотя не важно. Так вот, он говорил о вас, он немного переживает за вас. Вот почему я спросил, занимаетесь ли вы сейчас еще каким-нибудь делом. Он рассказал мне о последнем происшествии с молодой албанкой на шоссе. Вы там были?

— Да, я был там. И если бы я...

— Как она?

— Пришлось сделать две операции. Сейчас ее перевели в другое отделение, где будут учить ее ходить, но все идет не слишком хорошо. Она все время плачет и зовет маму.

— Боюсь, ее мама не будет плакать о ней или, даже если и заплачет, не станет ее искать. Но они поставят ее на ноги, вот увидите, и когда это произойдет... Кажется, я уже говорил вам, когда мы познакомились, что раньше работал инспектором по делам несовершеннолетних?

— Да, говорили. — Печальное лицо инспектора прояснилось. — Вы можете ей чем-то помочь?

— Да, пожалуй, могу. Мой хороший друг, старинный друг, мы учились вместе в начальной школе, руководит за городом небольшим приютом для детей, пострадавших от насилия. В те времена, когда я работал с несовершеннолетними, мне часто требовалась его помощь. Ну, вы знаете, как это бывает. Муж убивает жену, его сажают за решетку, и дети лишаются обоих родителей. Очень много случаев, когда в семьях дети подвергаются побоям или сексуальному насилию, когда цыгане крадут детей бог весть в каких странах, привозят сюда, заставляют ходить по улицам и попрошайничать, бьют их, а те сбегают. Обычные дела. Сейчас в этом приюте около четырнадцати детей. Большинство из них только там впервые зажили спокойно. Они ходят в школу, вместе за большим столом у камина делают домашние задания, едят сколько душе угодно, помогают кормить кур и кроликов, играют. Инспектор, вы когда-нибудь видели детей, которые никогда не играли?

— Думаю, Энкеледа может оказаться одной из них. Хотя она, наверно, умеет кормить кур и кроликов. На самом деле, она уже не ребенок, но вследствие черепно-мозговой травмы ее умственное развитие останется на уровне пятилетнего ребенка.

— Я думаю, она подружится там с детьми. Это чудесное место в горах, так что там прохладнее, чем здесь. Единственная проблема в том, что, хотя это место очень благотворно сказывается на здоровье ребят, оно несколько изолированно, а эти дети уже успели натерпеться страху в окружавшем их мире. Для них очень полезно, когда к ним приезжают разные гости, чтобы они под сенью своего убежища узнали немного о жизни за его пределами. Я езжу к ним, когда могу. Я предупрежу вас, и мы съездим туда на днях, пообедаем с детьми. Наденете форму, расскажете им немного о своей работе. Познакомите их с Энкеледой.

— Познакомить их?

— Ну да. Я договорюсь с социальным работником больницы. Мы возьмем девочку с собой. Я вас уверяю, она непременно поймет, если объяснить ей простыми словами, что, когда она научится ходить, она сможет здесь жить. Она для этого будет стараться изо всех сил, вот увидите. Я позвоню туда, и мы все организуем, не откладывая. А теперь можете отдохнуть от дела Хирш, пока я не сообщу вам о каких-либо изменениях. Я, пожалуй, звякну нашему другу Ринальди, поболтаю с ним, может быть, даже извинюсь за причиненное беспокойство. Меня вдруг осенило, что сейчас я мог бы вспомнить, на каком званом обеде мы с ним встречались.

— А вы помните, где это было?

— Нет. Я уверен, мы вообще с ним раньше никогда не встречались, но, если я назову имя какой-нибудь знаменитой титулованной особы, которая нас якобы познакомила, без сомнения, он будет абсолютно счастлив.

— Это точно.

— Небольшая своеобразная хитрость. Беру пример с вас.

— С меня? — удивился инспектор.

— Признаю, это уже не так впечатляет, как ваша импровизированная проделка с именем адвоката.

— Было бы лучше, если бы я спросил у Сары Хирш, как зовут ее адвоката, и еще много чего надо было спросить. Пойду я, пожалуй.

— Отдохните, Гварначча.

Он так и сделал. Все равно, по его мнению, в деле Хирш толку от него было мало, так что лучше бы он все время отдыхал. Правда, отдохнуть по-настоящему так и не получилось. Как только он более или менее пришел в себя, он тут же поссорился с Терезой по поводу Джованни.

— Салва, нельзя заставить детей делать то, что они не хотят.

— Разве я сказал, что нужно его заставлять? Я просто говорю, что мы могли бы обсудить это вместе. Вот и все, о чем я говорю!

— Могли обсудить это? Обсудить это! Я целый месяц пытаюсь обсудить это с тобой, но я с таким же успехом могла бы обсуждать что-то со стенкой. Я каждый день твержу тебе об этом, но обычные слова ничего для тебя не значат. Ты не слышал ни единого слова из того, что я тебе говорила, ведь так? Ну, так ведь?

— Конечно, я слышал... — Из тумана всплыли какие-то фразы Терезы, на которые он в зависимости от настроения отзывался то ворчаньем, то крепкими объятиями. В ту ночь... В ту ужасную ночь после происшествия на шоссе... Он был так благодарен Терезе за то, что она тихим голосом что-то долго говорила ему о мальчиках, успокаивая его, пока он не заснул. Эти обмякшие маленькие лапки, бедный мертвый кролик... Но прокурор сказал...

— Салва, ради всего святого! Ты даже сейчас меня не слушаешь! Если тебе все это неинтересно, да и бог с тобой. Вот только не надо продолжать командовать, когда война уже закончилась.

— Какая война? Кто командует?

— Ты целыми днями командуешь этими несчастными мальчишками, а потом приходишь домой и начинаешь...

— Несчастными мальчишками? Что ты имеешь в виду?

— Эти несчастные дети живут в казармах вдали от своих семей. И некоторые из них ненамного старше нашего Джованни. Не думаю, что ты прислушиваешься к их мнению больше, чем ты прислушиваешься к своим собственным детям.

— В армии к мнению солдат не прислушиваются!

— Тем более. Кофе будешь?

— Буду. А что ты хочешь сказать тем, что «война уже закончилась»?

— Я хочу сказать то, что Джованни уже сделал свой выбор. Он подал документы в технический колледж.

— Но это значит... — Теперь инспектор понял, что стоит на тонком льду, и благоразумие взяло вверх. — Он уже все решил в конце учебного года еще до того, как мы уехали в отпуск.

Инспектор постарался, чтобы его высказывание прозвучало как что-то среднее между вопросом и утверждением. На тот случай, если Тереза скажет ему что-то в ответ. И она сказала. На инспектора обрушилась красноречивая и обличительная тирада.

Инспектор расстроился. Он сам закончил обучение в школе в четырнадцать лет и мечтал, чтобы его сыновья прошли полный курс средней школы. Последнее, что он слышал или, быть может, вообразил себе, это что Джованни собирался в дальнейшем получить высшее образование. Тогда эта новость доставила ему огромное удовлетворение.