Читать книгу "Выстрел в лицо - Донна Леон"

Эти новости вызвали у Брунетти целый шквал мыслей, но, как бы он ни пытался связать полученную информацию с убийством Гуарино, его смущал один простой факт — у него нет ни малейших оснований не то что для ареста Террасини, но даже для его допроса. Гуарино так и не объяснил Брунетти, почему его заинтересовала та фотография. И теперь уже никогда не объяснит.

— Как вы это выяснили? — поинтересовался Брунетти.

— Он оказался в нашей базе, синьор. Его несколько раз арестовывали под этим именем, но и под псевдонимами он несколько раз попадался. — Синьорина взглянула на Брунетти. — Я вот только никак не пойму, зачем он назвался настоящим именем, когда пошел в казино.

— Может, потому, что в отличие от нас они более тщательно проверяют документы? — улыбнувшись, предположил Брунетти. Не успев договорить, он понял, что так оно и есть на самом деле. — По каким статьям его арестовывали?

— Да обычный набор, — ответила синьорина. — На ранних стадиях карьеры — нападение, вымогательство, торговля наркотиками, изнасилование. А потом он стал работать на Каморру, — добавила она. — С тех пор его дважды обвиняли в убийстве, но оба дела так и не дошли до суда.

— Почему?

— В первом случае бесследно исчез главный свидетель обвинения. Во втором — свидетель обвинения отказался от своих показаний.

Да уж, подумал Брунетти, комментарии тут излишни.

— И где он сейчас? В тюрьме? — спросил он.

— Уже нет. Его освободили по программе помилования заключенных, хотя он провел за решеткой всего несколько месяцев.

— А за что сидел?

— Нападение.

— И когда вышел на волю? — поинтересовался Брунетти.

— Пятнадцать месяцев назад, — дала точный ответ синьорина.

— А где он с тех пор обретается, неизвестно?

— Известно, — возразила синьорина Элеттра. — В Местре.

— И чем он там занимается?

— Живет у своего дяди.

— А дядя чем занимается?

— Помимо всего прочего, держит три пиццерии: одну в Тревизо, одну в Местре и одну здесь, рядом с железнодорожной станцией.

— Помимо всего прочего?

— Он занимается перевозками. Его грузовики возят сюда фрукты и овощи с юга.

— А обратно они что везут? — заинтересовался Брунетти.

— Это мне не удалось выяснить, синьор.

— Понятно. Что-нибудь еще интересное про него узнали?

— Несколько раз его грузовики брал в аренду синьор Катальдо, — с совершенно безучастным лицом сообщила синьорина Элеттра. Можно было подумать, что имя Катальдо ей до этого ни разу не попадалось.

— Ясно, — протянул Брунетти. — Это все? — спросил он.

— Нет. Этот мафиозный племянник, Антонио… Ходят слухи, что у него бурный роман с синьорой Катальдо. — Голос синьорины вряд ли мог звучать еще более равнодушно.

Иногда синьорина Элеттра так раздражала Брунетти, что он с трудом держал себя в руках. Но сейчас он приказал себе успокоиться, вспомнив, как повел себя, оказавшись под перекрестным огнем флирта между Гуарино и синьориной.

— Первой женой или второй? — уточнил он.

— Второй, — ответила она и, подумав, добавила: — Всем, кто об этом знал, прямо-таки не терпелось на них настучать.

— Что именно вам рассказали?

— Что он как минимум один раз водил ее в ресторан; мужа тогда в городе не было.

— Ну, это легко объяснить, — заметил Брунетти.

— Совершенно согласна, синьор. Учитывая то, что у синьора Катальдо и дяди Террасини общие деловые интересы.

Брунетти понял, что это еще не все; понял, что под конец синьорина приберегла совсем уж убийственные новости, но от вопросов воздержался.

Убедившись, что Брунетти не торопится ее расспрашивать, синьорина заговорила сама:

— Также его видели выходящим из ее квартиры. В два часа ночи. Вернее, выходящим из дома, где находится ее квартира.

— И кто же его видел?

— Жители этого дома.

— А откуда им знать, кто он такой? — удивился Брунетти.

— Тогда они еще не знали. Просто обратили на него внимание, как сделал бы любой человек, встреть он поздно ночью у себя в подъезде неизвестного мужчину. Пару недель спустя те же соседи застали синьору Катальдо в ресторане за ужином с тем самым мужчиной. Они подошли поздороваться, и ей не оставалось ничего другого, как представить своего спутника. Им оказался Антонио Террасини.

— И как вам удалось все это разузнать? — с напускной веселостью поинтересовался Брунетти.

— Я наводила справки о Катальдо. И люди делились заодно и этими сплетнями. Два разных человека.

— И почему всем так хочется распускать о ней сплетни? — задал Брунетти риторический вопрос. Голос его звучал нейтрально, и было непонятно, включает он синьорину Элеттру в категорию этих «всех» или нет.

Синьорина перевела взгляд за окно.

— Думаю, дело тут совсем не в ней, синьор, — сказала она. — Так всегда бывает, когда пожилой мужчина женится на юной девушке: народная мудрость гласит, что рано или поздно она его обязательно предаст — это всего лишь вопрос времени. Ну и то, что люди любят сплетничать, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Особенно приятно злословить о женщине, которая всех сторонится.

— А она всех сторонится?

— Похоже на то, синьор.

— Ясно, — кивнул Брунетти.

На крыше церкви не осталось ни единой снежинки; Брунетти даже показалось, что он видит, как от черепицы поднимается вверх пар.

— Спасибо, синьорина, — поблагодарил он Элеттру.

Франка Маринелло и Антонио Террасини. Женщина, про которую, как ему казалось, он успел что-то узнать, и мужчина, про которого ему хотелось узнать еще больше. Кто тут на днях говорил, что Франка пыталась произвести на Брунетти впечатление? Паола, что ли?

Неужели все так просто? Брунетти был в недоумении. Неужели достаточно всего лишь поговорить с ним о книгах и показать себя знатоком литературы, и все, готово — Брунетти сам упадет к вам в руки, словно перезревшая фига? Признаваться ему в любви к Цицерону, а потом идти ужинать с этим… с этим типом? А чем они занимались после ужина? Как там американцы говорят про таких, как этот Террасини? Что-то со словом «крутой». Что же это за выражение? Крутой поворот? Круче только яйца? Нет, не то. Сколько бы Брунетти ни вертел слово в голове, пытаясь вспомнить нужную фразу, все было бесполезно. А на фотографии Террасини выглядел вовсе не крутым — скорее больным.

Вновь раздумывая над тем вечером, что он провел в компании Франки Маринелло, Брунетти вдруг понял, что ее лицо, даже после многих часов общения, все еще шокирует его. Если какие-то его слова казались Франке забавными, Брунетти мог определить это лишь по ее глазам или голосу. Пару раз ему удавалось ее рассмешить, но даже тогда ее черты оставались неподвижными. Как и тогда, когда она говорила про свою ненависть к Марку Антонию.