Читать книгу "Ад в тихой обители - Дэвид Дикинсон"

— Когда доктор Вильямс осмотрит голову? — спросил Пауэрскорт.

— В шесть в морге. Прибудет и декан; возможно, нам удастся провести опознание.

Пауэрскорт снова ушел к собору. В голове его начинала вырисовываться некая схема. А предстоящий поход в морг напомнил дело, что привело его в морг итальянского города Перуджи, где непосредственно перед покойницкой висело изображение Мадонны, там, в той покойницкой, он опознавал труп лорда Эдварда Грэшема, убившего принца Эдди, старшего сына принца Уэльского. Кольнула мысль, что сегодня на столе прозектора, по-видимому, будет много крови. Впрочем, ведь представлять тело фактически будет лишь голова.

Скользя глазами по соборному фронтону, детектив пытался отыскать в рельефах из потемневшего известняка Каина, убивающего Авеля, и Авраама, заносящего жертвенный нож над Исааком. В эту минуту Пауэрскорт ненавидел себя, не способного поймать убийцу. Жизнь скольких еще матерей, отцов, жен и детей будет разбита притаившимся где-то рядом психопатом? Конечно, это сумасшедший, но не из тех, кого держат в особых клиниках (хотя для всех было бы счастьем его запереть!), это палач, снедаемый безумной злобой, причину которой ему, Пауэрскорту, необходимо разгадать. Нет, это не мученик видений и потусторонних голосов, не бедолага, возомнивший себя Наполеоном или Чингисханом, не блаженный, верящий, что сумеет пройти по воде или птицей полететь с крыши. Этот одержим яростью, толкающей на жесточайшие убийства. Безумной яростью, что позволяет без раскаяния, без капли сожаления жечь и кромсать тела людей в городке, уже тысячу лет славящем милосердие христианского Господа. О, тут действуют не обычные мотивы алчности, ревности, уязвленных амбиций — это убийца совершенно другого порядка.

Поглощенный размышлениями, Пауэрскорт не заметил, как добрел до станции, как, в полной рассеянности, приобрел зачем-то расписание поездов. Факт этот, рассказывал он позже леди Люси, обнаружился лишь поздней ночью, когда он с удивлением вынул из кармана листок с расписанием.

Около шести вечера Пауэрскорта и старшего инспектора Йейтса провели в дальнее больничное помещение без вывески. Стоявший у окна декан нервозно поглядывал на свои часы.

— Без четверти семь у нас сегодня месячный отчет епархиальной финансовой комиссии, — пояснил он новоприбывшим, продолжая созерцать дворик за окном. — Надеюсь, эта малоприятная процедура не заставит меня опоздать. С финансовой отчетностью всегда надо быть начеку. Когда предполагается собрать все тело? — повернулся он к старшему инспектору, словно упрекая того за нерадивость.

— Только что нами получены еще два фрагмента, найденные рядом с деревней Слэйп, — доложил инспектор полиции. — Их сейчас осматривает доктор Вильямс.

Слэйп, Билтон, Шиптон… Пауэрскорт пытался вспомнить, где ему совсем недавно попадались названия этих соседних деревень. В редакции, в очерках и корреспонденциях из прошлогодних номеров «Графтон Меркюри»? На гробницах собора, в перечнях владений щедрых дарителей храма? Вдруг вспомнилось. С охватившей печалью вспомнилось, где это было: Билтон, Шиптон, Слэйп… — на скамьях хоров, на табличках с хранимыми для памяти потомков именами особо набожных, почтенных, давным-давно живших на свете комптонцев. И расчлененный труп, по-видимому, останки пропавшего ночью хориста, чьи части тела разбросали по местам с названиями, которые бедный певец каждый день видел рядом, вознося хвалы Господу.

— Извините, если чуть опоздал. — Одетый в белый халат доктор Вильямс выглядел вконец измотанным. — Прошу вас, джентльмены, следуйте за мной.

Тянувшийся ярдов на пятьдесят коридор привел к распахнутой массивной двери. Стены помещения были окрашены в немаркий, гигиеничный серый цвет, под потолком тускло мерцала пара голых лампочек. В центре, посреди длинного, широкого стола лежало что-то, покрытое белой простыней. Воздух удушливо смердел кровью и карболкой. «Смертью и дезинфекцией», — подумал Пауэрскорт.

— Одну секунду, джентльмены, — сказал доктор, заняв место во главе стола.

— Приготовьтесь, пожалуйста, декан, — негромко предупредил старший инспектор. — Возможно, вы узнаете покойника.

Доктор снял простыню.

— Нам удалось собрать все части трупа, — показал он приложенные друг к другу фрагменты. — Как медик должен сообщить, что внутренности и желудок при расчленении были вырезаны. — Несмотря на бледность, говорил врач вполне спокойно. — Мы попытались по возможности отчистить голову. Слабое утешение, но результат исследования убеждает, что погибшего убили, перерезав ему горло. Таким образом, расчленяли уже мертвеца.

Декан с ужасом вгляделся в отрубленную, синюшную у шеи голову в багровых пятнах ссадин.

— Я узнаю его, — сказал он тихо. — Это Эдвард Гиллеспи, один из наших певчих.

Склонив голову, декан зашептал молитву. Доктор Вильямс снова накрыл останки простыней. Пауэрскорта настойчиво преследовали слова старого Питера, полвека наблюдавшего богослужения в соборе. Каждый день, говорил этот старик, священники в речах и ритуалах вспоминают жестокую казнь, говорят о мучительных ранах, о пробитых гвоздями ладонях и стопах, об истекающем кровью теле распятого, умирающего на кресте Спасителя. А вот сейчас на столе больничного морга плоть настоящего разрубленного тела…

По возвращении в маленький холл перед мертвецкой Пауэрскорт обратился к декану и Йейтсу:

— Мне кажется, джентльмены, важно решить, какую информацию давать в газете, и это целиком на ваше усмотрение. Я разговаривал днем с Патриком Батлером; он, в общем, знает насчет нового убийства. Но разрешать ли ему публиковать все детали? Насколько это в интересах полицейского следствия, старший инспектор? Какова точка зрения соборного руководства, декан?

Возникла пауза.

— Позвольте напомнить, — начал Йейтс, — что событие уже наделало немало шума в городе, да и во всей округе. Не только там, где мы нашли фрагменты несчастного мистера Гиллеспи, но и там, где искали их безрезультатно. Скрыть правду просто не получится, хотя, конечно, многое зависит от того, как она будет представлена. Но широкая гласность, смею сказать, нам на руку. Чем больше ужаса внушит новость в газете, тем охотней, активней люди станут нам помогать.

Убитому, горько отметил про себя Пауэрскорт, отныне навеки именоваться «несчастным мистером Гиллеспи».

— Лорд Пауэрскорт, — взглянувший на часы декан, видно, совсем извелся, опаздывая на отчет комиссии, — а что бы рекомендовали вы?

— По-моему, — ответил детектив, — старший инспектор Йейтс прав, подчеркивая важность того, в какой форме будет подана информация. В конце концов, Патрик Батлер — парень разумный и ответственный. Он не захочет вызвать отвращение читателей, в особенности дам, избытком кровавых подробностей. Сказать, что мертвое тело было разрезано на части, — самый безобидный вариант сообщения о случившемся кошмаре.

— Ну хорошо, — кивнул декан, готовясь уходить. — Я срочно вызову редактора и даже прерву совещание для разговора с ним. Финансы, если можно так выразиться, пропустят смерть вне очереди. И еще одно, джентльмены. — Декан вдруг необычно для него занервничал, пробежал пальцами по волосам, опять тревожно глянул на часы. — Относительно Эдварда Гиллеспи. — Инспектор тут же вынул и раскрыл блокнот. Декан откашлялся: — Все равно выплывет наружу. И лучше вам узнать от меня, чем из наших церковных сплетен.