Читать книгу "Б.Р.Е.Н.Д. Повод для убийства - Лидия Орлова"

– Вы ловите мысль на лету, – удовлетворенно заметил Миронов.

В его словах звучала лесть, но она была резкой и потому похожа на правду. Миронов не умел – или не желал действовать исподтишка, он был человеком открытым и откровенным, может быть, именно поэтому Марина прощала ему грубую прямолинейность, от которой больше всего доставалось ей, начальнику, по положению находящемуся выше критики и всякого рода ехидных замечаний зависящих от нее сотрудников.

Дальше планерка шла спокойно, без споров и разногласий, и Марина была довольна. Она объявила перерыв на час, а потом предложила посмотреть съемку, привезенную Мироновым из командировки. Кроме того, Марина хотела узнать подробности его поездки. Яппи ее очень интересовали. Молодые и агрессивные суперпрофессионалы напоминали ей персонажей из «Эндшпиля». Она хотела узнать о них побольше.

Глава 32

По дороге домой Марина заскочила в «Азбуку вкуса», купила к ужину сыр, фрукты, хлеб. Вино дома было, овощи и тушеное мясо она приготовила еще накануне, когда ждала Игоря. Он ей так и не позвонил, а она тоже не пыталась с ним связаться. Сначала планерка, потом просмотр слайдов – свободного времени, как нарочно, не было.

К приходу Серегина Марина успела приготовить пару салатов, подогрела мясо – стол был накрыт как раз к тому моменту, когда раздался его звонок по домофону. Марина впустила гостя.

Серегин одет был прилично – не то что тогда, в «Макдоналдсе». Хорошо сшитое пальто с черным каракулевым воротником – в моду как раз входил стиль партработников советских времен. Каракулевый же пирожок дополнял ансамбль, который из-за своей сверхмодности кому-то мог показаться наоборот устаревшим – как говорится, вещь из бабушкиного сундука – или из дедушкиного, Марина не знала, хранили ли дедушки свои вещи в сундуке или нет. Но Марину давно уже не удивляли торопливые виражи моды, и она смогла в полной мере оценить изящество и актуальность одежды Серегина. «Безработные так не одеваются», – с удовлетворением отметила Марина.

И держался Серегин спокойно, как человек, который уже через все прошел, все пережил и принял жизнь такой, какой она для него стала.

Николай Андреевич не первый раз был в ее доме и обычно приходил с цветами. Не изменил он своим правилам и сейчас – он протянул Марине одну-единственную красную розу, изящно упакованную в целлофан. Разделся. Марина поставила цветок в высокую старинную вазу в стиле модерн, которая дивным образом преобразила накрытый в кухне-студии обеденный стол.

– У вас ничего не изменилось, – удовлетворенно заметил Николай Андреевич. – Я не люблю перемен – особенно резких…

Они сели ужинать.

– И когда вы все это успели приготовить? – поинтересовался Серегин.

– И не спрашивайте! На ходу, – ответила Марина, которая не любила вдаваться в подробности своих кухонных и домашних дел. Она не позволяла им занимать слишком много места в своей жизни – ни по времени, ни по значению.

Странно, но аппетит у Серегина был хороший.

– Где Ирина? – спросила Марина. – Как она?

– Сейчас? В Москве, – ответил Николай Андреевич. – Вернулась…

– А это не опасно?

– Не знаю. После всего, что случилось, все видишь совсем иначе…

Марина не хотела задавать вопросов о том, почему и как Серегин вынужден был отдать свой бизнес. Серегин это почувствовал и оценил ее деликатность.

– Вкусно вы меня накормили. Отвык я от домашней еды…

Марина удивилась его заявлению – неужели Ирина совсем не готовит? Но обсуждать с Серегиным эту тему не стала.

Серегин положил приборы и отставил тарелку.

– Вы хотите знать, что произошло, и не решаетесь спросить об этом… Должен признаться, что к моменту нашей встречи в «Макдоналдсе» все уже было кончено…

– Не может быть! – воскликнула Марина.

Ее удивление было неподдельным, искренним – она и предположить не могла, что «Эндшпиль» так стремительно выполнит свою угрозу.

– Но почему же вы…

– Не сказал об этом? По многим причинам… Во-первых, мне было стыдно признаться, что я так быстро сдался… Уступил под давлением обстоятельств…

– Каких обстоятельств? – спросила Марина. – Мы, кажется, успели вовремя отправить за рубеж Ирину и Зою… Было что-то еще?

– Да нет, – как-то неохотно ответил Серегин. – Этого было достаточно. Для них – достаточно…

– Не понимаю. Вы говорите загадками, Николай Андреевич…

– Никаких загадок! Они проследили за Ириной, мы не заметили слежку…

Марина вспомнила удививший ее звонок, когда она везла жену и дочь Серегина в аэропорт – неизвестный предлагал Серегиным пересесть в такси. Она тогда не послушала звонившего и сама довезла Ирину с дочерью до аэропорта… Серегин ничего не знал об этом – только Магринов. И еще она забыла вовремя выбросить мобильник, который ей дал следователь. Значит, это она допустила промах, из-за нее бандитам удалось установить, когда и куда улетели Серегины…

– Это я во всем виновата, – заявила Марина и рассказала Серегину о том, что произошло по дороге в аэропорт.

– Жаль, что я не знал об этом, – грустно заметил Серегин. – Хотя, думаю, это вряд ли что изменило бы…

– Все из-за вашей с Магриновым любви к секретности! – возмутилась Марина. – Никому не звони! Ничего не говори!

– Тут Магринов был прав, – спокойно ответил Николай Андреевич. – Мы все недооценили их профессионализм. Умение и возможности решать столь специфические проблемы. Вы, Марина Петровна, не опер, не агент спецслужб – что может предпринять в подобной ситуации главный редактор модного журнала? Не вините себя, Марина Петровна, вы сделали все, что могли…

Он замолчал, налил вина. Последняя фраза прозвучала бессмысленно, но Марина решила не обращать внимания на это.

– Я и Магринова ни в чем не виню, – продолжал Серегин, – он хороший профессионал. Но на проведение контроперации у него не было ни времени, ни особых средств… А эти люди, думаю, не один месяц разрабатывали свой план, предусмотрели все, что я могу предпринять для своего спасения, и только после этого поставили меня в известность о своих намерениях. И срок дали – три дня, а по сути – и того меньше. Мы просто не могли выиграть…

– Эндшпиль… Не случайно они назвали свой холдинг этим шахматным термином, – сказала Марина. – Партию они начали давно, а мы узнали о ней, когда она вступила в решающую фазу… Эндшпиль… Завершение партии… Но все же, что было дальше?

– А дальше случилось то, чего я больше всего боялся. В Будапеште – а я отправил Ирину с Зоей именно туда, в надежде, что они остановятся в одной, известной только мне, частной гостинице, где их вряд ли обнаружат, – они нашли их уже наутро…

Серегин нервничал: нелегко давались ему эти воспоминания!

– Это был как раз тот день, когда я должен был дать Говорову ответ о своем решении. Они оказались чертовски пунктуальными! Эдуард позвонил сам, был чрезвычайно любезен, спросил, как я себя чувствую, принял ли наконец решение. Я сказал, что никому, ни при каких обстоятельствах не собираюсь отдавать свой бизнес – прямо так, открытым текстом. Знал, что они наверняка записывают наш разговор на пленку… Он очень вежливо ответил, что уважает мое решение, и дал номер телефона, по которому я должен буду перезвонить, если вдруг передумаю… Я его записал. И как-то даже успокоился. Решил, что вот обо всем и договорились, как интеллигентные люди. Подумал, что зря боялся, напрасно Ирину расстроил, сорвал Зое школьные занятия… В общем, вел себя как полный дурак…