Читать книгу "Повесть о настоящем пацане - Кондратий Жмуриков"

«И чего это такого мы вчера наглотались?» – трогая тяжелую голову подумал Валик и, в который раз, поклялся себе завязать совсем.

Тут проснулся Лелик и по его лицу было видно, что он испытывает совершенно те же самые чувства.

– Что брат, плохо тебе? – поинтересовался Валик.

– Ох-х! – вместо ответа протянул Лелик, которого колбасило ничуть не меньше, чем Валентина, если не больше.

– Меня так перло – целую жизнь прожил. Прикинь, мы с тобой в такие переделки встряли!

– Меня тоже так же глюкало, прикинь, – подал голос Лелик.

– Это только подтверждает мою теорию, что глюк основан на качестве исходного сырья. Если куст конопли вырастет на куче навоза, то и гнать ты будешь только про говно. А если лаборант, синтезируя лизергиновую кислоту перечитает детективов, будут мерещиться одни только бандиты кругом. Интересен смысл видения про ключ. К чему бы это? Может, Фрейд?

– Ох-х, – высказал свое мнение Лелик.

– Я думаю, продолжал Валик, что необходимо для поднятия настроение слегонца догнаться.

Он с трудом поднялся на ноги и замер с открытым ртом.

Лелик проследил за направлением его остекленевшего взгляда и тоже превратился в соляной столб: дальняя стена представляла собой забавное зрелище, будучи обклеенной сплошняком разноцветными марками.

– Ы…ы…ы, – показывал на нее пальцем Лелик.

Валентин проявил большее хладнокровие – он только сделал судорожное глотательное движение и произнес:

– Я не думаю, что нас по-прежнему прет. Поэтому рискую предположить, что все это было на самом деле.

Он что-то припомнил и полез за пазуху. Там на стальной цепочке висели два ключа – один большой, другой – поменьше, и тоненько позвякивали.

– Видал Феню? – спросил он у товарища, глаза которого были совершено безумны в этот момент.

– Напоминаю, что в самом конце нас убили, – еще более накалил обстановку Валентин.

– А может, это глюк какой циклический? – предположил Лелик, который больше ничего не смог бы предположить.

– Не похоже, – ответил Валик, отковыривая марку от стены. – Слишком все банальное и правдоподобное. О, смотри!

Валик показал Лелику крохотное отверстие на шее.

– У тебя – такое же.

Друзья сели и загрустили. После тягучей паузы Валик сказал:

– Предлагаю не раздумывать о том, что было, почему и какие имеет последствия. Предлагаю лучше подумать о том, что мы дальше будем делать. Похоже, мы все-таки попали в переделку, но теперь вопрос в том, найдет ли нас мафия или мы найдем нужные нам замки, и что произойдет скорее.

– А по-моему вопрос в том, какого черта мы делаем у тебя дома, – вставил свое веское слово Лелик.

– Это не главное. Главное в том, куда мы будем двигаться дальше.

– Согласен, – сказал Лелик. – Предлагаю двинуть по сто и куда-нибудь уже двинуться.

Двинули по сто, потом еще по сто, а потом вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась крепкая наголо стриженная девица.

– Привет, – сказал девица. – А где Женя?

Лелик при ее появлении с криком забился под кровать.

* * *

Давыдович сомневался недолго. В душе он никогда не был авантюристом, да и жажда наживы у него была развита для нашего времени недостаточно сильно. Поэтому, увидев воочию то, что стало в последнее время предметом пристального внимания прессы, он сделал свой выбор в пользу искусства и справедливости. Он гордо шагал по направлению к монастырю, чтобы сообщить настоятелю сенсационную новость, которой было бы неплохо пополнить его коллекцию околоцерковных сплетен, и только на половине пути Давыдовичу пришла в голову мысль, что подозрительный настоятель мог и сам принимать живейшее участие в этом деле – с него, прохиндея, станется.

Именно поэтому антиквар, поежившись от предчувствия нового приключения, решительно свернул в лесок и зашагал по протоптанной кем-то тропинке прочь от монастыря – у него были новые сведения, что отсюда можно добраться до Москвы на электричке.

Это было проделано с успехом и большим пафосом. Когда Давыдович выходил на перрон московского вокзала, он даже был немного разочарован, что появление его персоны на этом вокзале не было встречено широким общественным резонансом. Даже какая-то хамоватая парочка чуть не сшибла его с ног, ломясь за каким-то поездом.

Давыдович выругался, закинул мешок на плечо и пошел ловить такси – ситуация этому благоприятствовала. С помпой он доехал до музея краеведения, директор которого, возвратясь из длительной командировки, страдал от черной депрессии по поводу своих неудач и неудач своего культурного заведения.

У него срывалась запланированная поездка с экспозицией по городам и весям, о которой он договорился уже с музейным ведомством и даже выхлопотал загранпаспорт для себя и для всей своей семьи. Это был его последний шанс вывезти своих отпрысков куда-нибудь «за кордон» – они уже ему плешь проели, а зарплата директора музея была не так велика, как того хотелось бы его жене.

По этому поводу уважаемый директор был в легком опьянении и тяжелом отходняке постоянно. Именно в момент перехода из одного состояния в другое и застал его торжествующий Давыдович, и даже сердобольная секретарша не смогла отбить напористое вторжение воодушевленного своей миссией антиквара.

Мягко, но настойчиво отстранив секретаршу, Давыдович чуть ли не с ноги открыл дверь и прошел, ступая, точно капрал на параде, прошел ровно на середину комнаты и представился:

– Михаил Давыдович.

Директор конвульсивно вздрогнул и уронил пластиковый стаканчик, из которого растеклось что-то бурое. Начальствующий неудачник накинул на свой позор какие-то бумаги и попытался сделать деловое лицо. При этом у него получилось нечто совершенно несуразное: верхняя половина лица уже перестроилась на нужный лад, а нижняя, в лице, если так можно выразиться, нижней челюсти, еще не успела. Впрочем, Давыдовичу было не до того, он был распираем чувствами и не замечал вокруг ничего, подобно той самой драчливой птице. Он выпятил грудь, закатил глаза и громогласно произнес:

– Я к вам, господин директор, по делу. Надеюсь, вы не откажетесь взглянуть на то, что я могу предоставить вашему вниманию.

И, словно иллюзионист, широким жестом закинул грязный мешок на стол и обвел его ладонью – мол, посмотрите, как вам это нравится?

Директор с выражением метафизической усталости на лице посмотрел на мешок, потом на Давыдовича и бесцветным голосом спросил:

– Что у вас там? Кролики?

– Какие кролики? – искренне удивился антиквар и в свою очередь посмотрел на директора.

Повисла пауза, которую прервал Давыдович, решивший начать действовать, пока его отсюда не выставили. Деловито развязав мешок, он выставил перед постепенно трезвеющим Висаулием Викторовичем последовательно все пять добытых им экспонатов.