Читать книгу "Цепные псы пантеонов - Игорь Чубаха"

— Мирские дела есть мирские дела, лишняя головная боль, — не проявил заинтересованности Гребаха Чучин. — Кстати, я уже давал тебе добро на отношения с «Ред Ойлом».

— Вопрос настолько важен, что не помешает переспросить.

— Девочка, ты так нагла, что или мгновенно сделаешь карьеру, или я от тебя избавлюсь. Как тебе сущность пробки от шампанского в вековых запасах «Абрау-Дюрсо»?

— Я тружусь во славу «Старшей Эдды» не за чины или награды. Между тем мне стало известно, что иеромонах Эрнст фон Зигфельд остался условно жив. Потеряв физическое тело, он будет вынужден искать энергетическую подпитку у личностей, на которые направлены эмоции его последнего спутника Андрея Петрова. То есть, поскольку сюда ему дорога заказана, именно в «Ред Ойле» мы его и возьмем, тепленького, пока он не растрезвонил наши тайны волхвам. — Патриотическая роль давалась Кате легко, будто по писаному.

Вот только не рисковала девушка встречаться глазами с начальством, и взор ее блуждал, словно у сомнамбулы. По вывешенным на стену литерным приказам, лунному календарю, просроченному и засиженному мухами тактическому гороскопу... От панцирной койки, на которой дежурный имел право прикорнуть часок, до стола черного дерева, которое, как известно, друидской силой помогает поддерживать воинскую выправку.

Она играла по-крупному, без тормозов, ставка больше чем жизнь. Умудренный Гребаха ленился подыгрывать, и его слова оставались официозно цинковыми.

Зафиксированный на стене нехитрый прибор, один из сонма, назначение которых следить за миром смертных, приглушенно бубнил подслушанную милицейскую сводку:

— ...Ушел из дома и не вернулся Горбенко Сергей Юрьевич шестьдесят пятого года рождения. При себе у него было семь тысяч шестьдесят два доллара, безотзывных аккредитивов на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей, вексель банка «Стоптур-кредит» на сумму в два миллиона рублей и перстень желтого металла на мизинце правой руки. В себе у него было семьсот шестьдесят три грамма «Гжелки», сто пятьдесят «Путинки», два по двести шампанского «Вдова Клико» и кружка пива невнятного разлива...

В дверь дежурки предупредительно постучали, и появившийся на пороге после снятия охранного заклятия эльф доложил:

— Текущее сообщение от белого червя: связь с головным капищем пантеона и пантеонами европейской группировки сил налажена.

— Вольно, работайте по расписанию.

Эльф козырнул и покинул помещение, охранное заклятие вернулось на место. Но теперь ситуация котировалась иначе — опять на Гребаху навалился проклятый цейтнот. Тянуть с докладом в центр-капище о том, что изобретатель загадочного яда у него в руках, Гребаха дольше одного суточного цикла не мог.

— Не старайся быть хитрей меня, девочка, — поскреб бороду на скуле ост-кайзер. — Я прекрасно понимаю, зачем ты вспомнила о Зигфельде. Я держу свое обещание — можешь пришивать к парадному кителю погоны антииеромонаха. А пока иди, попляши с гостями. Насчет нового витка отношений с «Ред Ойлом» мне надо подумать. — Совершенно не собирался рожденный от норны ост-кайзер забивать себе голову «Ред Ойлом», сейчас у него в руках находился изобретатель яда, потенциально способного обернуться бесценным лекарством.

Впрочем, и невольнонаемная девушка-змея Катя была не такая дура, чтобы поверить, будто верховный шеф все бросит и займется финансистами, но приказы начальства не обсуждаются. С КПП новоиспеченный антииеромонах Катерина Кондаурова проследовала к столам.

* * *

В это помещение Антона ввели совершенно голым. Ввели под ручки те самые двое стражей порядка — сержант Иванюк с рязанским квадратным подбородком и его подловатый помощник, — с которых начались насыщенные мистикой приключения ботаника. И пытаться заговорить с болванами было совершенно пустой тратой времени: служивые Петрова предвзято не узнавали, а вопросы игнорировали. Устроив пленника в чем-то похожем на зубоврачебное кресло и надежно пристегнув к поручням за запястья, серые формы отбыли.

Готовый окончательно распустить нюни Антон только стопудовым усилием воли заставил себя оглядеться. Тюремная поликлиника — не тюремная поликлиника, химическая лаборатория — не химическая лаборатория, ведьмино обиталище — не обиталище? Всего понемногу. В пользу первого предположения свидетельствовала характерная решетка на окне и богатая коллекция причиндалов в стеклянном шкафу — от банки с йодом до хирургических инструментов. За вторую гипотезу голосовали выстроившиеся на стерильных полках реторты и колбы с кристаллическим и жидким содержимым, плюс последняя модель перегонного куба от известной швейцарской фирмы. К третьей версии подталкивали сушившиеся под потолком шишкастые корни и веники остролистых трав, вульгарный хрустальный шар и заспиртованные в трехлитровых банках несимпатичные земноводные. Кроме перечисленного, территорию украшали эмалированная ванна из коммунальной квартиры, доверху наполненная колотым голубым льдом, и кадка с приличным урожаем черных тюльпанов. Где их только нашли в это время года?

Больше всего Антона напрягла ванна, она напоминала диковатые байки о подпольных торговцах человеческим ливером для трансплантации. А вот настенный портрет маслом бородатого мужика (Антон уже где-то видел эту ряшку) даже понравился — продукт в манере Ильи Репина. Вернулись молчаливые люди в сером и на отдельном столе, на который ботаник прежде не обращал внимания, разложили все умыкнутые тряпки со вспоротыми швами — и одолженную у братка куртку, и джинсы, и трусы. Рядом кучкой выросло содержимое карманов. Сквозняк похабно облапил неприкрытое тело Петрова.

— Где тело? — с порога подал голос бодренький гражданинчик в белом халате.

Вместо того чтобы кивнуть в сторону прикованного к креслу ботаника, фальшивые сотрудники ППС, громко топая, заспешили на выход, в поспешности читалось почтение к бодрячку. Правда, глиняным олухам пришлось посторониться, пропуская на площадку смазливую девицу в пикантно оканчивающемся выше колен халатике. Антон образца недельной давности сгорел бы от стыда, сейчас же ему было глубоко по фиг. Пленные сраму не имут.

— Герр Штагель, — тоже совершенно не замечая Антона (или плюя на его присутствие), забавно растягивая на финский манер каждое слово, начала красавица. — По-моему, нам банально морочат голову. Ядов, представляющих опасность для любых сущностей инферн-мира, не может быть в принципе.

Герр Штагель не стал возражать, а подошел к урожаю черных тюльпанов и осторожно потянул носом. А у Антона, если и мелькнула фантазия, что обнажили его непосредственно для запоздавшей конфетки (мало ли какие бесовские ритуалы здесь практикуют), так сразу и слиняла. И стало на душе только гаже и противней. Видимо, именно так: в чем мать родила, плюс прикованными к креслу и заканчивают борьбу за личную свободу персоны, надеявшиеся сохранить «незалэжность» в инферн-социуме. А чему удивляться? В мире простых смертных правят аналогичные законы.

— Герр Штагель, не держите меня за простофилю, я ведь успела научиться отгадывать ваше мнение. Признайтесь, вы ведь сами не верите в существование такого яда! Ну, допустим, у гномов и эльфов конституция достаточно близка к человеческой, чтобы они могли травануться этой дрянью.