Читать книгу "Фиора и король Франции - Жюльетта Бенцони"

Вам здесь нравится, донна Фьора?

Та только улыбнулась в ответ:

— Здесь очень хорошо. Да я и не сомневалась в этом, выслушав рассказы Леонарды. Посмотрите на нее, Флоран, кажется, что она у себя дома!

Жизнь очень быстро вошла в нормальную колею, подчиняясь звону колоколов на башне Сен — Леффруа. Обе женщины погрузились в домашние дела, они готовили еду, вышивали или шили у камина, где обычно собирались все трое. Флоран следил за садом, запасал дрова и следил за тем, чтобы продукты не иссякали. Фьора чувствовала себя намного бодрее, чем в начале беременности, и охотно ходила на прогулку по имению Нарди, но появляться в деревне опасалась из боязни вызвать излишнее любопытство. Однако, пользуясь тем, что наступило бабье лето, она упросила Флорана проводить их вместе с Леонардой на вершину горы Валерьен, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Ей казалось, что живописная природа помогает ей переносить свое положение.

Сверху вид был замечательный. Париж, обнесенный стенами и разделенный длинной и широкой лентой Сены, с его позолоченными башенками церквей, был прекрасен и походил на большую серебряную чашу, оправленную в золото и медь осенней листвы.

Среди этого моря деревьев, окрашенных осенью в красный, золотой и коричневый цвета, столица нежилась под теплыми лучами солнца и жила своей собственной жизнью. Над нею поднимался легкий туман, который постепенно рассеивался в ярко-синем небе. И Фьора, которая так часто вспоминала свой родной городок Фьезоле и Флоренцию и думала, что ни один другой город в мире не сравнится с ним, а также наблюдала роскошные закаты над Римом, где солнце являло себя во всей своей красе, теперь стояла, замерев и онемев от восторга перед этим величественным и сознающим свою собственную красоту городом, который король Людовик так не любил.

— Почему, — проговорила она, обращаясь не зная к кому, — почему король Людовик так редко бывает здесь? Париж достоин его!

— Да, но Париж так долго был английским, и король никак не может этого забыть, — сказала Леонарда. — Воспоминания об этом еще слишком ярки, и потребуется, возможно, приход нового поколения для того, чтобы Париж снова стал любимой столицей. Король заботится о нем, а это уже не так и мало. А для нас и вовсе хорошо: мы не рискуем встретить его здесь!

С приходом зимы наступили холода, и пошел снег. Ночью было слышно, как поблизости воют волки. Флоран и папаша Анисе внимательнейшим образом следили за состоянием ограды. Поговаривали также, что в соседнем лесу Рувре живет целая шайка разбойников, но все же никто не осмеливался приблизиться к тем домам, которые находились под защитой всесильного аббатства. Фьора чувствовала себя хорошо, но ее начала одолевать скука. Новости из Турени приходили редко. Леонарда написала Этьену письмо, в котором сообщила, что Фьора сильно заболела, и врачи запретили ей поездку к берегам Луары, особенно в зимнее время. Вернуться она сможет лишь к весне, да и то если все пойдет хорошо. В ответ они получили несколько писем, написанных корявым почерком, которые доставили один раз Агнелла, а другой — Агноло. Папаша Этьен умел читать, но писать — не очень. Хатун, которой Фьора отправила короткое письмо, не ответила, что сильно беспокоило ее, поскольку та прекрасно умела и читать, и писать. Флоран решил, что маленькая татарка обижена, но заметил только, что отсутствие новостей может означать то, что все идет хорошо.

А в письме Этьена говорилось, что маленький Филипп здоров и растет прямо на глазах, поэтому никто особенно не волновался.

— Мне все-таки хотелось бы, чтобы вы туда съездили, — сказала однажды Фьора молодому человеку. — Это молчание мне не нравится. Зная, что я больна, они могли бы справиться о моем состоянии.

— Но кто? Никто из обитателей Рабодьера не поедет так далеко в такой холод! А маленькому мессиру Филиппу нужен постоянный уход.

Все это было так. Но Фьора не могла не думать, что Дуглас Мортимер, который не боялся ни холода, ни жары, ни вообще ничего на свете, мог бы приехать в Париж. И она страдала от этого безразличия. Было похоже, что, уехав с берегов Луары, она вообще исчезла из памяти окружающих. Фьора как никогда стремилась вернуться домой, и ей казалось, что время остановилось.

Прошел Новый год и остальные праздники, и дни потянулись еще более медленные и скучные. Леонарда в это холодное время года страдала от приступов ревматизма. К счастью, мороз стоял не очень сильный, но, когда начал таять снег, уровень воды в Сене стал подниматься. Из окна своей комнаты женщины наблюдали, как река заливает огород, затем медленно затопляет сад и постепенно приближается к дверям дома. Одна ступенька, затем — другая… Погреб наполнился водой, необходимо было спасать провизию, и Флоран целую ночь перетаскивал соленья, окорока, яблоки и груши. Он даже предложил вынести мебель на вершину холма, а женщин отправить на время в хижину к отшельнику на горе Валерьен, но как-то утром, будто по мановению волшебной палочки, вода стала быстро отступать, и скоро Сена вернулась в обычное русло.

Были и другие поводы для тревог, но ничего не нарушало размеренного хода жизни Фьоры, Леонарды и Флорана. Фьора, беременность которой подходила к концу, жила в своем собственном мире, и теперь ее философия сводилась к древнему правилу, которое гласило, что то, чего ты не хочешь, просто не существует. Но не замечать страданий бедной Леонарды было невозможно, и поэтому Фьора, о которой и должна была заботиться Леонарда, как могла ухаживала за ней.

Весна все вокруг возродила к новой жизни. Почки на фруктовых деревьях сразу превратились в бутоны, а из еще не просохшей земли стала пробиваться трава. Фьора почувствовала, что ребенок очень скоро появится на свет. И правда, в ночь с 4 — го на 5 — е у нее начались боли. Она позвала Леонарду, та разбудила Флорана, который разжег огонь и поставил кипятиться воду, а сама в это время не торопясь готовила все необходимое. Для колыбели уже давно была припасена плетеная корзина.

Все произошло гораздо быстрее, чем они могли предположить. Уже через полчаса после первой схватки Фьора, без боли и мучений, произвела на свет девочку. Она чувствовала себя настолько хорошо, что сразу начала помогать Леонарде заниматься с новорожденной.

— Я так намучилась с Филиппом! — припомнила она. — Неужели это возможно: так легко и быстро родить ребенка?

— Сами видите! — рассмеялась Леонарда. — С первым ребенком всегда труднее, а наша маленькая мадемуазель, наверное, слишком торопилась увидеть этот мир! Ах, моя дорогая, она так на вас похожа!

И Леонарда, которая закончила пеленать ребенка, расплакалась от радости и умиления. Флоран, который прибежал с дровами для печи, от неожиданности уронил свою ношу.

— Почему вы плачете, госпожа Леонарда? Ребенок ведь не…

— Нет, нет, малышка совершенно здорова, но я сразу столько вспомнила! Вам было не больше, чем ей, Фьора, когда я взяла вас на руки в первый раз, и сейчас мне кажется, что все начинается снова!

— Слава богу, сейчас все совершенно иначе, — тихо сказала Фьора.