Читать книгу "Заклинание сорок пятого калибра - Сергей Ковалев"

«Фокс, у тебя разыгралось воображение, — рассудительно произнесла Хайша. — Этот болтун, нахватавшийся обрывков знаний, и мне действует на нервы, но это не повод в чем-то его подозревать. Это уже паранойя!»

«Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят», — ответил я Хайше бородатым анекдотом.

— По нынешним временам цена любой книги из той библиотеки… нет, я даже не могу назвать приблизительную цену такого раритета! — продолжал кудахтать Густав Карлович. — «Лестерский кодекс» Леонардо да Винчи был продан за двадцать четыре миллиона долларов! А ведь в Либерии были книги гораздо старше! Речь может идти о сотнях миллионов долларов!

Господин Смеянов уставился на меня, ожидая, видимо, восторженных комментариев. Я воздержался. Мне как-то трудно представить даже миллион долларов. Такая сумма для меня — некое абстрактное понятие, вроде бесконечности Вселенной. То есть я, конечно, знаю, что Вселенная бесконечна, но представить этого не могу — фантазии не хватает.

Честно говоря, Густав Карлович мне порядком надоел. Если даже он подсел ко мне специально и завел разговор о Либерии с какой-то целью, он слишком долго раскачивался. В такой ситуации иногда полезно выбить человека из темпа — заставить догонять или ждать. Да и время свидания с Катей приближалось. Я демонстративно посмотрел на часы, изобразил приличествующее случаю огорчение из-за того, что приходится прервать интересную беседу, и помахал рукой, привлекая внимание официантки.

Брауни подошла ко мне все с тем же странным выражением на лице.

— Извините, мне очень неловко вас просить, но не могли бы вы подойти к стойке? У нас возникла проблема с кассой…

— Да, конечно.

Я попрощался с явно расстроившимся господином Смеяновым и последовал за официанткой.

— Ты ведь тот самый Фокс? — Брауни сделала вид, что пытается реанимировать кассовый аппарат. Разумеется, с ним все было в порядке.

— В каком смысле «тот самый»? — хмыкнул я, выкладывая на стойку деньги. — Если «тот самый крутой и непобедимый Виктор Фокс», то да, это я. А если «тот самый мерзавец и негодяй Виктор Фокс», то это явно мой однофамилец.

— Ты — сыщик, — с утвердительной интонацией произнесла брауни. — Ты помог моему брату. Ты хороший человек.

— Если бы так считали все мои клиенты! — вздохнул я. Не помню совершенно, чтобы у меня были дела с брауни. Впрочем, у маленького народца очень сложные представления о долге чести. Вполне вероятно, что я даже не заметил, что «помог» кому-то из них. Вот так! Творить добро приятно и полезно! Особенно, когда для этого делать ничего не требуется. — И чего ты хочешь?

— Этот человек за столом — он плохой! Очень плохой! Не верь ему!

— Хм… — Я посмотрел на отражение господина Смеянова в зеркальной стойке. Очень плохой? Этот божий одуванчик? Впрочем, представления о хорошем и плохом у брауни тоже весьма загадочные. — Я и не собирался ему верить. Я вообще никому не верю — это профессиональное. Но все равно спасибо!

— Меня зовут Лиин.

— Спасибо, Лиин!

Я покинул кафе.

Если Лиин не ошиблась, значит, господин Смеянов действительно чего-то от меня хотел. Стоило же ему ходить вокруг да около битый час! Ну пусть теперь ищет способ связаться со мной. Если он смог выследить меня сегодня, это не составит для него труда.

Хотя, возможно, он просто пытался ущипнуть Лиин пониже спины — брауни очень болезненно воспринимают сексуальные домогательства. Конечно, у них есть своя магия, надежно защищающая их, но и одного только намерения было бы достаточно для смертельной обиды.

Я посмотрел на часы. Однако! Уже пять вечера!

Моя «драга» терпеливо дожидалась меня там, где я ее оставил. Стоило тронуться с места — сразу пришлось выбросить из головы и подозрительного господина Смеянова, и Лиин с ее предостережением. Ездить по центру вечером — задача, требующая полной концентрации. Впрочем, от Арбата до Никольской рукой подать. Главное — не заблудиться в путанице московских переулков.

Я успел впритык — Катя только вышла на улицу и озиралась в поисках меня. Увидев меня верхом на «драге», девушка, по-моему, едва не юркнула назад в подъезд. Но удержалась и все-таки подошла.

— Ой! А мы на этом поедем?

— Не бойся, я буду аккуратен. — Я снял шлем, протянул Кате. — Надень. На всякий случай.

Я способен оценить героизм! Она надела шлем, и руки ее почти не дрожали.

— Не бойся, это не опаснее, чем на велосипеде ездить, — успокоил я Катю, повязывая бандану и доставая из кармана куртки старомодные очки-«консервы», которые обычно таскаю с собой для вы пендрежа. Вот и пригодились. — Правила простые. Обхвати меня за пояс и постарайся прижаться как можно плотнее. Ноги держи вот на этих подножках, колени прижми к сиденью. Не пытайся мне помогать при поворотах, не ерзай и ни в коем случае не отпускай руки. Представь, что ты — рюкзак на моей спине. Не спускай ноги с подножек, даже когда мы будем останавливаться. Все понятно?

— Д-д-да…

Несмотря на страх, а может быть, благодаря ему, Катя вела себя образцово. Я бы даже забыл, что со мной «рюкзачок», если бы она не была женщиной. Близость ее тела обжигала меня даже сквозь кожаную куртку. Выполняя обещание, я ехал спокойно, не рискуя, но то ли народ еще сидел на работе, то ли мне везло — мы ни разу не увязли в пробке. К шести мы уже были возле дома Кати. Я не стал смущать девушку и остался ждать на улице. Надо признать, ей вновь удалось поразить меня. Мало того что она решилась повторить поездку — она собралась меньше чем за полчаса!

— Поехали?

Меня нетрудно очаровать. У девушек в бикини это вообще получается за доли секунды. Кате понадобилось чуть больше времени, но ведь она была в джинсах, кофточке и куртке. Зато у нее было безотказное оружие против меня — шикарные рыжие локоны!

Ретроспектива

1712 год, Москва

— Чернокнижник он! — выпучив глаза для пущей убедительности, произнес дьяк. — Все о том знают! Чернокнижник и нехристь! И гореть ему за это в аду!

Подведя грозный итог будущей загробной судьбе колдуна из Сухаревой башни, дьяк Прокопий мелко перекрестил рюмочку и выпил. Сердито захрустел огурцом. Сидевший наискосок за столом чернявый мужчина неприметной наружности (судя по одежде, писарь) пренебрежительно усмехнулся:

— Вы, извините, ерунду изволите говорить! Яков Вилимович — человек приближенный! Стал бы царь колдуна привечать! Яков Вилимович — человек ученый, большой мудрости и понимания.

— Чернокнижник он! — упрямо нахмурился дьяк. — Ученый! А ты сам-то не с Артиллерийской слободы, что защищаешь его?!

Писарь с достоинством возразил:

— То значения к делу не имеет, откуда я. Яков Вилимович много полезного для государства сделал, о том все знают. А что касаемо колдовства, так про то все только выдумки да сплетни!