Читать книгу "Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс"

Сунув конец факела в горящее масло, Хун’шва обновил утихший было огонь. С этим единственным источником света они продолжали спуск по темному проходу. До сих пор из двадцати спутников Тол’чака погиб лишь один. Он неосторожно приблизился к мертвому телу, которое лопнуло, прежде чем огонь сумел нанести существенный урон сонмищу крылатых извивающихся тварей. Когда подоспела помощь, охотнику уже обглодали половину лица и пауки вгрызались в широкую грудь огра, скрываясь в ней. Пришлось сжечь его еще живого. Пламя быстро заглушило вопли умирающего.

С тех пор они удвоили осторожность.

Тол’чак отказался пропускать кого бы то ни было во главу отряда. Если им предстояла встреча с новыми опасностями, он хотел первым встать лицом к лицу с ними. Поэтому он опережал на шаг даже Хун’шву.

Факел в руке вождя мигнул и потух, послышались глухие проклятия.

Но когда вокруг них сомкнулась тьма, Тол’чак заметил впереди слабый свет. Утихомирив соратников, он замедлил шаги, приближаясь к отмеченному багровым отсветом концу туннеля. А потом и вовсе остановился.

— Глаз Дракона, — почти беззвучно прошептал Хун’шва.

Главная пещера Черепа Дракона находилась позади Глаза.

Готовясь к неизбежному, Тол’чак глубоко вздохнул. Хун’шва опустил ладонь ему на плечо и быстро, но сильно сжал. В этом малом знаке Тол’чак почувствовал поддержку всего клана Токтала.

Жестом приказав остальным дожидаться его здесь, он двинулся вперед. Но, сделав несколько шагов, обнаружил, что вождь не отстает. Тол’чак оглянулся на незваного спутника, но Хун’шва словно и не заметил его пристального взгляда. Огр-великан продолжал сжимать факел в руке, как будто дубину.

Нахмурившись, Тол’чак крался дальше. Продвигаясь вдоль стены, они проскользнули к Глазу.

Оказавшись в непосредственной близости от входа, он расслышал звук, заставивший подняться каждый волосок на его мохнатом теле. Казалось, тысячи кремневых ножей царапают скалу. Скрежет эхом отражался от стен пещеры.

С решимостью обреченного Тол’чак высунул голову из Глаза и огляделся. Хоть он и ожидал увидеть нечто ужасное, но от представшей перед ним картины кровь застыла в его жилах.

Глаз выходил в одну из стенок огромной пещеры в недрах Черепа Дракона.

Куполообразный свод покрывали трещины, сквозь которые, как сотни маленьких водопадов, стекала дождевая вода. Там в небе продолжала бесноваться гроза, слышались раскаты грома. Снизу поднимался свет.

Пещера уходила вниз приблизительно на столько же, на сколько и поднималась вверх. От входа стены спускались широкими уступами, похожими на скамьи. Обычно при сборе всех кланов на них рассаживались прибывшие огры.

С отчаянием Тол’чак увидел, что они и сейчас были там. Тысячи его соплеменников лежали, устелив телами сиденья, — кто-то сам по себе, некоторые семьями, кто-то врассыпную или беспорядочными грудами. Тягучие нити, свиваясь в жгуты, опутывали их, словно праздничные ленты Зимнее Дерево.

Тол’чак почувствовал, что взор его померк, а колени подкосились.

«Все кланы… Весь народ…»

Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять — рука ближайшего к нему огра, лежащая поверх могучей груди, приподнималась и опускалась, хотя голова свисала безвольно и нити паутины тянулись от губ, как слюна.

Приглядевшись внимательнее, Тол’чак обнаружил едва заметные движения других соплеменников. «Не мертвы, — догадался он с облегчением. — Но отравлены или магическим путем погружены в противоестественный сон. Пока они дышат, есть надежда увидеть их живыми».

Отвлек его голос, шелковистый и сладкий, прозвучавший с самого нижнего ряда ступеней, опоясывающих пещеру.

— Тол’чак! Добро пожаловать!

— Вира’ни! — еще не увидев, он знал, кто говорит.

Дно пещеры представляло собой клокочущий огненный котел. Широкая трещина расколола толщу скал, и по ней поднималась раскаленная лава, бурля и выбрасывая языки пламени. Багровый жар озарял всю пещеру.

Глотка Дракона.

Дождевая вода сбегала с потолка, текла по ступеням и попадала в разверстую Глотку Дракона, отчего над ней висел плотный полог тумана и душного пара. Даже здесь, почти у выхода, ее жар спорил с пылающим туннелем позади Тол’чака.

— Подходи ближе, не будь таким застенчивым, мой милый великан.

— Не двигайся, — прошипел Хун’шва. Прежде чем Тол’чак успел возразить, вождь рванулся через Глаз, преодолев одним прыжком несколько ступеней. Там он выпрямился, угрожающе взмахнув факелом-дубиной. — Покажись, демоница!

После долгой паузы прозвучал ледяной смех.

— Вернись, Хун’шва! — появился в проходе Тол’чак.

— Значит, ты привел ко мне гостей… Как добрая хозяйка, я должна ответить любезностью на любезность. — Тол’чак заметил внизу движение — более плотная тень продвигалась сквозь пар. — Детишки! Не стесняйтесь! Идите играть!

И вновь огр услыхал скрежет ножей, скребущих по скале, пронзительный и шелестящий, тот самый, что уловил он прежде, чем вошел в Глаз. Он поискал глазами источник шума — звук доносился не снизу.

Тогда они с Хун’швой вытянули шеи и задрали головы.

Наверху зашевелилось нечто, казавшееся первоначально известковыми натеками под куполом пещеры. Твари перемещались на суставчатых лапах, увенчанных острыми когтями, со скрежетом царапающими камень. Каждая была размером с небольшую собаку. Тол’чак видел, как некоторые из них выбирались из трещин в своде, попав сюда прямиком со склонов горы.

— Демонское отродье, — зарычал Хун’шва.

Одно чудище, выглядевшее как отвратительная помесь краба и скорпиона, свесилось со скалы прямо над ними и распахнуло пасть. Удерживаясь за неровности камня задними ногами, оно тянуло к ограм передние, клацая клешнями и обнажив клыки. Из распахнутой утробы сочилась зеленоватая слизь.

Тол’чак и Хун’шва отступили на шаг.

— Ну же, дети мои! — взывала Вира’ни со дна пещеры.

Внезапно позади, в туннеле, послышался рев огров.

Тол’чак догадался, что часть мерзких существ заползла в проход через сторожевые окна и напала на их соратников с тыла.

Теперь путь к отступлению был отрезан окончательно.

Огр проклял себя за то, что не догадался мыслить как паук. Почему он не предположил, что кто-то может подняться по гладким и отвесным склонам Клыка? И вот теперь потолок кишел порождениями демоницы, а в густом тумане вырисовывалась ее плотная тень. На сей раз Вира’ни не скрывалась.

— Эй, Тол’чак! Принеси Сердце мне, и я дарую жизнь твоему спящему племени. Одна красивая безделушка в обмен на тысячи жизней.

От потока влажного воздуха, ворвавшегося в трещины пещерного свода, горячая кожа огра пошла мурашками. Вновь прогрохотал гром, будто они оказались в самом сердце грозы. Порыв ветра разорвал облако пара.