Читать книгу "Всему виной страсть - Кэролайн Линден"

— Мой брат Эдвард почувствовал бы себя оскорбленным, если бы вас услышал. И был бы прав, — сказал Джерард скучающим тоном. Или все-таки он выдал себя голосом и этот Уэрли почуял в нем заинтересованность?

Уэрли продолжал попыхивать сигарой, выдувая длинные струйки дыма. Джерард, сунув руки в карманы, прислонился к стене, стараясь держаться подальше от дыма. Кроме того, так он мог лучше разглядеть Уэрли. Странно то, что Джерард впервые слышал это имя, тогда как его собеседник кое-что знал о его семье. И как показалось Джерарду, не понаслышке.

— Ах да, Эдвард. Эдвард — самый старательный, но не самый смекалистый. Слишком уж он скован правилами и условностями, вы не находите? — Уэрли, склонив голову набок, пристально посмотрел на Джерарда. — Разумеется, в глубине души вы согласны со мной, иначе что бы вам делать в Бате? Если бы вы разделяли точку зрения вашего брата Эдварда, вы бы никуда не поехали из Лондона и вместе с Эдвардом дожидались бы, пока юристы сделают за вас самую грязную работу. — Он стряхнул пепел с сигары. — Но почему Бат? Столичный воздух стал вам не мил?

— Романтичный город. Как нельзя лучше подходит для свадебного путешествия, — бросил через плечо Джерард.

Уэрли ехидно усмехнулся:

— Ну, разумеется!

— Похоже, вы неплохо знаете мою семью, сэр. Простите мне мое неведение — я долго отсутствовал в стране, — но разве вы были дружны с моим отцом?

— Был ли я дружен с вашим отцом? — Уэрли задумался. — Я бы не стал говорить, что был дружен с вашим отцом, сэр. — Уэрли говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Время от времени у нас появлялись общие дела. Я уважал вашего отца — в нем присутствовала деловая хватка. — Уэрли вздохнул. — Так неприятно, что его смерть положила начало всяким слухам.

Джерард мгновенно насторожился. В Лондоне, да, очевидно, и в Бате тоже дилемма Дарема была у всех на слуху, и многим хотелось — из чистого любопытства — узнать подробности из первых уст. Но Уэрли поднял эту тему не из любопытства, Джерард это сразу почувствовал. Возможно, в его вздохе Джерарду почудилось больше злорадства, чем сожаления. Джерард старался держаться так, словно продолжает этот праздный разговор просто от нечего делать, при этом он исподволь наблюдал за своим визави, ловил малейшие изменения в мимике лица, следил за жестами.

— Ах, вы об этом. Уверен, что еще до моего возвращения в Лондон этот мыльный пузырь лопнет сам собой. К концу месяца наверняка найдется новый повод посудачить.

— Да, конечно, — пробормотал Уэрли. — Ваши братья, я надеюсь, разделяют ваш оптимизм?

— Полагаю, Эдварду хотелось бы сбежать из Лондона на время, как это сделал я, но он вынужден вести дела с адвокатами из-за завещания отца. Он, как вы сказали, самый прилежный из нас троих. А что до Грэма… Или сейчас мне следует называть его Даремом?.. — Джерард пожал плечами. — Смею сказать, он едва ли заметил этот скандал. Он привык, что о нем постоянно говорят.

Лишь на краткий миг Уэрли нахмурил лоб. Если бы Джерард не следил за его мимикой столь пристально, он бы этого и не заметил.

— Все правильно, — сказал Уэрли даже как-то весело. В голосе его не было и следа осуждения. Он глубоко затянулся, и кончик сигары вспыхнул ярким оранжевым огоньком. — Нельзя идти на поводу у слухов.

— Нельзя, — согласился Джерард. — Дарем задал бы нам всем жару, если бы увидел, что мы пасуем перед теми, кто верит клеветникам, печатающим грязные пасквили.

Уэрли бросил окурок сигары в сточную канаву.

— Разумеется. Приятно было пообщаться, де Лейси. Доброго вам вечера.

— Взаимно, сэр. — Джерард вежливо поклонился, исподволь наблюдая за Уэрли. В отличие от Уэрли он не спешил возвращаться в зал. Странный осадок остался у Джерарда после этого разговора. Хотелось бы знать, зачем этот тип с ним заговорил? Хотел что-то сообщить, но передумал? Или все-таки этот Уэрли ничем не отличался от сотен других, которым радостно от того, что другому плохо? Возможно, Уэрли затаил обиду на покойного Дарема или на одного из братьев Джерарда. Возможно, Уэрли, как некогда невеста Эдварда, подрабатывает тем, что поставляет материал бульварным газетенкам. Так или иначе, Джерард чувствовал, что за этим Уэрли стоит присмотреть. На всякий случай.

Глава 17

На следующее утро Кейт проснулась раньше обычного, но все равно удивилась, обнаружив Джерарда рядом с собой в постели. Как правило, муж вставал с рассветом и сразу уходил, и она частенько не видела его до самого ужина. Однако этим утром он почему-то остался в постели, мрачно пялясь в потолок. Она пожелала ему доброго утра, и Джерард ответил без раздражения, но как-то рассеянно. С упавшим сердцем Кейт выскользнула из-под одеяла и направилась в уборную.

Что-то нехорошее случилось на балу, она это чувствовала. Знать бы что. Большая часть вечера прошла чудесно — она познакомилась с Корой, все танцы у нее были расписаны, и, самое главное, она танцевала с Джерардом, пусть только один раз. Поискав его глазами в зале и не найдя, она нисколько не встревожилась, решив, что муж играет в карты, поскольку играть в карты ему нравилось больше, чем танцевать. Но когда он вернулся, чтобы отвезти ее домой, Кэтрин увидела, что Джерард не в духе. Он почти ничего не говорил, пока они ехали в карете, а у нее не хватало храбрости спросить, что его расстроило. Может, и он тоже услышал многократно повторяемое шепотом сочетание «дилемма Дарема». Тот факт, что муж покидал «Ассамблею» в плохом настроении, испортил впечатление от вечера, который мог бы запомниться ей как самый прекрасный вечер в ее жизни. По приезде домой Джерард ушел в кабинет, оставив ее одну. И впервые за все время их супружества она уснула, когда его не было рядом.

Кэтрин приводила себя в порядок, бормоча, что не стоит нервничать понапрасну. Никаких видимых причин для беспокойства не было: она не сделала ничего, чем могла бы вызвать неудовольствие Джерарда, и ночевал он дома, в одной с ней постели. Она не собиралась ничего у него выпытывать, а лишь сочувственно выслушать. Но как подвигнуть его на то, чтобы он поделился с ней своими переживаниями? Она догадывалась, в чем причина его расстройства. Возможно, ей следует признаться ему в том, что и до нее дошли слухи. Впрочем, здесь, в Бате, люди в основном повторяли то, что еще до их с Джерардом отъезда из столицы печаталось в лондонских газетах, и ничего нового в этих неприятных для него сплетнях не было. Кэтрин нервозно теребила край рукава халата. Может, ей вообще ничего не стоит упоминать об услышанном, а лишь сказать ему, как ей понравилось на балу, и выразить надежду, что и он получил удовольствие от этого вечера? Если Джерард пожелает что-то ей сказать, он сделает это и без приглашения. Сделав глубокий вдох для храбрости, она вновь вошла в спальню.

Джерард сбросил одеяло, но по-прежнему лежал в кровати, закинув руки за голову и согнув одну ногу в колене. У Кэтрин перехватило дыхание. Он спал голым, как только что родившийся младенец, и она, конечно, знала об этой его привычке, но сейчас впервые ей представилась возможность рассмотреть его при дневном свете. Он был великолепен — от макушки до пяток. В нем все было прекрасно — и взъерошенные кудри, и широкая, припорошенная темными волосками грудь, и узкие бедра, и плоский живот, и длинные мощные ноги, и руки, и крупные ступни. Как же ей повезло, что ей достался в мужья такой совершенный образец мужественности! И этот совершенный образец мужественности лежал сейчас в ее постели и смотрел на нее со знакомым блеском в глазах.