Читать книгу "Практическая магия - Дебора Смит"

Я взглянула на моего единственного брата, единственного члена моей семьи, представляющего себя все время каким-нибудь животным, и мне захотелось плакать. “Железная Медведица хочет заполучить тебя. Твое доброе сердце и твою веру. Я скоро потеряю тебя навсегда”.

Гости собрались вокруг Квентина. Я слышала их голоса с привычным моему уху южным выговором, где слова журчали, словно вода на камнях. Они по очереди задавали вопросы.

– Сколько скульптур сделал ваш отец?

– Он был уверен, что станет знаменитым?

– Где он создавал свои скульптуры?

– Какую скульптуру он любил больше всего?

– Делал ли он еще медведей?

Вопросы сыпались один за одним, и на каждый Квентин давал простой и ясный ответ, сыпал фактами, но чувства его не просыпались, пока одна пожилая женщина не сказала:

– Вы и ваша мама должны очень им гордиться. – Он внимательно посмотрел на свою собеседницу с тяжелыми, натруженными руками и полными надежды глазами, и ответил со всей возможной любезностью:

– Да, мы должны.

* * *

Утром следующего дня Квентин взял простой и Удобный фотоаппарат, похожий на все окружающие его вещи. Вокруг объектива виднелись царапины, кожаный футляр носил отпечатки зубов Хаммера-щенка.

Он и Урсула стояли вдвоем перед скульптурой Медведицы по колено в зеленой траве, колышущейся под порывами бриза. Казалось, творение Ричарда Рикони парит над изумрудным морем.

“Маме будет интересно узнать обо всех и обо всем, что окружает работу отца”, – сказал себе Квентин. Он уже представил себе, как расскажет ей о своей поездке, увидит ее глаза, когда будет объяснять, как он нашел “Квинтэссенцию мудрости” и договорился о ее приобретении. Фотографии очень порадуют Анджелу, хотя он не сомневался, что мать немедленно захочет приехать в горы Джорджии и все увидеть своими глазами. “А вот это Урсула Пауэлл, – объяснит он ей. – Вы с ней очень похожи. Она умная, любит книги и очень сильная. Семья значит для нее все. У вас двоих очень много общего”.

Квентин уверял себя, что фотографирует Урсулу только для того, чтобы показать снимки матери.

Я стояла и смотрела, как Квентин обходит скульптуру кругом и фотографирует ее с разных точек. Хаммер сидел у моих ног.

– Идите сюда. – Квентин махнул мне рукой. – Я хочу сфотографировать вас вместе с Медведицей.

Я одарила его сардоническим взглядом, но все же села на бетонный постамент.

– Улыбнитесь, – сухо скомандовал он.

– Зачем? Чтобы вы могли доказать там, у себя, что у жителей гор есть зубы?

– Совершенно верно.

Я показала ему зубы, он фыркнул. Сделав снимок, Квентин уселся рядом со мной. Мы смотрели вверх на Медведицу, вокруг которой кружились белоснежные бабочки, не подозревавшие о существовании каких-то там сверхъестественных сил. Квентин с силой дунул, и бабочки торопливо порхнули внутрь медвежьей грудной клетки словно в поисках защиты. Возможно, они все-таки о чем-то догадывались.

– Самым ранним моим воспоминанием является воспоминание о том, как мы с папой ходили навещать Медведицу, – негромко заговорила я. – Тогда она еще стояла на лужайке перед административным зданием колледжа Маунтейн-стейт. Я помню, как ранним утром сидела у папы на плечах – вероятно, было лето, – помню красивую клумбу. Повсюду летали бабочки. Они кружились вокруг нас и Медведицы, словно мы были цветами. Это казалось невероятным. Все так напоминало волшебную сказку. Я сидела так высоко, а вокруг меня порхали эти грациозные создания. Папа сказал: “Смотри, не испугай их, потому что это крошечные ангелы”. Он говорил, что они слетаются к Медведице, чтобы поведать ей о том, что происходит на земле и на небесах. Ведь Медведица не может сойти с постамента, чтобы самой узнать новости. Вот откуда Медведица знает все о мире и о том, что в нем происходит. Так сказал мой папа.

Но тут что-то спугнуло бабочек, и они все залетели внутрь Медведицы, вот как сейчас. И я сказала: “Ой, нет, смотри, Медведица пожирает ангелочков, принесших ей новости”. Папа рассмеялся, а я до сих пор не могу забыть ощущение его смеха, передавшееся мне. Как будто пробежал особый ток, ток любви и радости. Он заметил, что всякая мудрая душа ест бабочек. Тогда я не поняла, что он хотел сказать, а теперь понимаю.

После такого сентиментального признания я застенчиво взглянула на Квентина, но он смотрел на меня так ласково, что я догадалась: он наконец понял или хотя бы попытался понять. На его лице появилось задумчивое выражение, он отвернулся, всматриваясь в очертания гор, щурясь от солнечных лучей и собственных воспоминаний.

От земли поднималось ровное влажное тепло, окутывая нас запахами наших тел, пастбища, гор. Мы слышали пение птиц, жужжание насекомых, болтавших на неизвестном нам языке. Квентин изучал окружающий нас пейзаж, а я следила за ним с замиранием сердца.

– Медведица наслаждается потрясающим видом, – объявил он, включая в этот вид и меня, так как его взгляд остановился на моем лице. – Возможно, ей известно то, что скрыто от нас.

* * *

Солнечные лучи проникали в разрушенный амбар сквозь прорехи в крыше, зажигая искорки в каштановых с рыжиной волосах Артура, нашедшего убежище на чердаке и теперь опасливо поглядывавшего вниз. Квентин косился на мое встревоженное лицо. Мне казалось, я понимала, о чем он думает. “Урсула разрывает себе сердце. Она изо всех сил старается сохранить свою семью”.

– Кто ты сейчас, милый? – осторожно поинтересовалась я у Артура.

– Я сова. – Он присел на корточки, обхватил колени руками и, не мигая, уставился на нас.

– Почему ты решил забраться в амбар? Я ведь говорила тебе, что здесь небезопасно. Разве ты не помнишь?

– У меня такое чувство, что я должен посмотреть на все сверху. Чтобы все понять.

– Откуда у тебя это чувство?

– Я слышал, как Освальд сказал, что мама-медведица стоит много денег.

– Думаю, что ты слышал, как Освальд говорил Бартоу Ледбеттеру, что Медведица стоит больше, чем деньги. Он хотел сказать, что никто не может повесить ценник на маму-медведицу. И это хорошо.

– А почему все говорят о деньгах? У тебя есть секрет?

Я молчала, судорожно пытаясь найти верные слова. Квентин негромко попросил:

– Позвольте мне поговорить с ним.

– Нет. Артур того гляди совсем замкнется. Я должна сама с ним поговорить. Не вы. – А брату я сказала: – У меня и в самом деле есть секрет. И я как раз собиралась рассказать тебе. Это сюрприз.

– Такой же, как смерть папочки? Ты же не хочешь, чтобы я снова поехал в Атланту, правда? – Его огромные карие глаза не отрывались от меня, но они совсем не походили на совиные. Артур смотрел на меня с нескрываемым ужасом.

– Нет, мой дорогой, что ты! В этом сюрпризе нет ничего плохого. Поверь мне. Я не буду ничего выдумывать, а скажу тебе правду.