Читать книгу "Алмазы Цирцеи - Анна Малышева"

– Что ты вообразил? Неужели я тебе зла желаю? Слушай, я никому на свете тебя не выдам, даже отцу! Особенно отцу! – поправилась она, тут же уловив мелькнувшее в глазах сына загнанное выражение. – Но ты мне должен все сказать. Бог с ним, с пивом в подсобке, но что за история с деньгами?

Повисло тяжелое молчание. Артем смотрел на мать волчонком, но, по крайней мере, больше не пытался убежать. И вдруг еле слышно, так что она не сразу разобрала слова, проговорил:

– Отдай мне деньги, если можешь.

– Скажи, зачем?!

– Просто отдай… Мне очень нужно.

Ее душило отчаяние, она видела, что ничего не сможет вытянуть из сына.

«Не делай этого, не делай!» – твердила про себя женщина, но уже видела собственную руку, которая тянулась с деньгами к сжатому, подрагивающему кулаку сына.

– Возьми и не говори отцу.

– Я тебя об этом же хотел попросить. – Получив деньги, мальчик воспрянул духом. У него все еще был несчастный, затравленный вид, но взгляд утратил каменное, пугающее выражение. – Мам, даю тебе слово, что больше не попрошу!

– Лучше дай слово, что не причинишь себе вреда!

– Я… – Он запнулся, махнул рукой и, повернувшись на одной ноге, побежал в ту сторону, где играли мальчишки.

Елена смотрела ему вслед и обещала себе вернуться в интернат не позже, чем через два-три дня. «Завтра воскресенье, отель будет битком набит, а вот в понедельник многие выезжают. Приеду утром во вторник. Главное – не столкнуться опять с Русланом. Принесла же его нелегкая именно сейчас! Артем бы мне во всем признался!»

Руслан бродил за постом охраны, дымя сигаретой и мрачно посматривая по сторонам, будто ища, с кем бы затеять ссору. Елена не любила и почти боялась его в такие нехорошие минуты. Был только один способ избежать конфликта – делать вид, что ничего особенного не происходит. Приблизившись, женщина делано улыбнулась:

– Ну и денек, правда? Совсем лето.

– О погоде будем говорить или о мальчишке? – через плечо бросил муж. – Обнаглел, от рук отбился. Пользуется тем, что мы разбежались, решил под шумок повзрослеть. Тебя что, это не волнует?

– Напротив, кроме этого, меня мало что волнует. – Елена покривила душой, но Руслан удовлетворенно кивнул:

– Ну да, я знаю, ты сумасшедшая мамаша, готова ради него вывернуться наизнанку. Только он уже вырос. Прежде это было к месту, а теперь ты его портишь.

– Так что же мне делать? – Елена остановилась возле своей машины, сжав в кулаке брелок сигнализации. – Купить ремень и приезжать его драть по воскресеньям? Я уверена, он ни в чем плохом не замешан. Неужели ты забыл, как сам был мальчишкой? Неужели не курил с друзьями в закоулках, не пробовал пива? Артем растет, верно… Но он понимает, что хорошо, что плохо. Он переживает…

– Ничего он не переживает! – Руслан отшвырнул окурок и тут же зажег следующую сигарету. Раньше он не курил так жадно. Женщина с тревогой смотрела на его осунувшееся, будто усохшее лицо. «Я выжила его из дома, он живет бог знает где… И в конце концов серьезно заболеет, если только уже не заболел!»

– Послушай, – медленно заговорила она. Каждое слово давалось с трудом. – Мы слишком затянули эту комедию. Где ты живешь, что ешь? На тебя смотреть тяжело. Давай-ка возвращайся домой.

С минуту он молчал, глядя в сторону. У нее даже возникло подозрение, что Руслан вовсе ее не слушал. Наконец мужчина хрипло произнес:

– Хорошо подумала?

– Я совсем не думала. Но посмотри, что с нами со всеми происходит! Ты на человека не похож. Артем сам не свой. Я… Да что там… Зачем рушить то, что хорошо работало?

– Вот ты как на это смотришь! – Руслан, казалось, обращается к доске объявлений, висящей рядом с ним на ограде. – Значит, решила все вернуть, потому что так удобнее? Других причин нет?

– Нет, и они не нужны. – Елена все больше волновалась, но старалась говорить спокойно. – Мы с тобой женаты десять лет. Какая уж тут романтика!

– А за романтикой ты, значит, будешь обращаться к своему Мише? – вновь поинтересовался мужчина у доски объявлений. – Как вы, кстати? Видитесь еще?

Ее передернуло. Сдержав первый порыв – надерзить, наговорить грубостей, осыпать мужа взаимными попреками, Елена сухо ответила:

– Не начинай сначала. Уже неинтересно. В общем, приезжай домой, я буду ждать. В конце концов, у нас две комнаты, а я работаю по ночам. Видеться будем нечасто!

Боясь сказать лишнее и все испортить, она торопливо попрощалась, сославшись на срочные дела в городе, и села в машину. Руслан махнул ей вслед, и Елена, наблюдая за его удаляющейся фигурой в зеркале заднего обзора, вспомнила, что в конце марта его, в довершение всех бед, лишили прав. «Как он добрался сюда и откуда ехал? Неужели с объекта, из области? Автобусом или попутками? Может, надо было подвезти его?»

Но Елена понимала, что, если бы он снова начал допытываться, как у нее обстоят сердечные дела с Михаилом, она бы попросту взорвалась.

Домой она попала только во втором часу пополудни. К этому моменту женщина спала на ходу и даже не смогла заставить себя толком умыться. Присев на край разобранной постели, Елена рывками сняла пиджак, сбросила на ковер туфли, расстегнула блузку. Глаза закрывались, но она машинально продолжала раздеваться. Забравшись наконец под одеяло, вытянулась, прислушиваясь к болезненному зуду, растекавшемуся по всему телу, измученному ночной сменой и утренними мотаниями за рулем в область и обратно. Боль была сродни зубной, только более вялая, размытая. Мелькнула мысль, что неплохо бы завести дома обезболивающие и успокоительные таблетки. К тридцати двум годам Елена почти ничем не успела переболеть, и оттого ее аптечка, как у всякого здорового человека, содержала в себе лишь бинт, флакончик йода и давно просроченный аспирин. Ей тут же вспомнилось предостережение, сделанное как-то Верой.

«Ты будешь приползать домой на брюхе, как раздавленная ящерица, не сможешь спать из-за ноющих ног и больной спины – мы же все время на ногах, в беготне, как официанты, без этого колесо не крутится… Но Боже тебя упаси начать выпивать перед сном или глотать таблетки! К этому быстро привыкают. Вскоре это перестает помогать. Тогда ты превращаешься в развалину, в алкоголичку или наркоманку – ночная работа многих здоровых женщин вывернула наизнанку. Терпи!»

Елена застонала и заползла еще глубже под одеяло, чтобы спрятаться от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь задернутые шторы. «Май, чудесные дни, а я, вместо того чтобы радоваться жизни, расхлебываю интриги на работе и отдуваюсь за чужие промахи. Ну, посмотрим, уволят меня или нет? Если нет… буду просить прибавки немедленно! Уж если ТАКАЯ характеристика сойдет мне с рук, значит, я им в самом деле нужна!»

В квартире наверху заработал пылесос, потом, двумя этажами выше, подросток принялся терзать электрогитару. Он уже третий месяц разучивал все одну и ту же песню – «Дым над водой» «Deep Purple». Раньше это сводило женщину с ума, теперь она начала воспринимать эту мелодию, как фон. Мало-помалу перед глазами повисла мерцающая, искрящаяся тьма, пронизанная световыми бликами. «Как вода в лесном озере, когда нырнешь в нее, разогнав ряску, и откроешь глаза на глубине… А там тени – будто вспугнутые русалки мечутся в зеленой светящейся мути… Это было, когда мы втроем ездили во Владимир, три года назад. Нет, четыре. Три или четыре…»