Читать книгу "Рай со свистом пуль - Сергей Зверев"

– Я кому сказал – стрелять в крайнем случае? – пробормотал Глеб.

– А это не был крайний случай? – сглотнув, спросил Дениска.

– Нет!

– Ну, прости, обратно не промотать… – Молодой офицер смутился, полез за словом в карман… и предпочел отмолчаться.

Глеба тошнило, он еле сдерживал позывы из желудка. Не сказать, что он чувствовал облегчение – хотя, наверное, должен был. Группа из четырех человек уничтожила все пиратское войско, не получив ни царапины. Полсотни с лишним душ отправили на небо (или куда они их там отправили)… а имели они на это моральное право?

– Ура, товарищи офицеры? – неуверенно осведомился Гурьянов, поднимая голову.

– Ну, как бы да, – немного заикаясь, сказала Татьяна. – Осталось выяснить, куда они шли… Вот только сдается мне, что личность, ими засеченная, после такого тарарама не будет сидеть и ждать…

– В поход, удачливые мои, – крякнул Глеб, вырастая из камня…

Такое ощущение, что он уже не действовал самостоятельно – кто-то управлял его поступками, подсказывал, что делать. Они бежали по горной тропке, втягиваясь в северо-восточную часть острова, и он не мог избавиться от мысли, что они возвращаются туда, откуда начали. Беспокойство не унималось. Кто сказал, что все пираты уничтожены? Память проматывалась к началу «пленки». Пиратские дозоры прочесывали остров – что-то вроде мелких партизанских пикетов (грамотная, кстати, тактика) – по двое, по трое, по четверо. Одна из подобных групп накрыла островитян, укрывшихся в пещере, – вероятно, кто-то из этих гражданских пренебрег инструкциями и покинул пещеру, став бельмом в глазу. Погиб бухгалтер, канули олигарх с блондинкой. Перемотка на сутки вперед – в лагерь прибегает патлатый, голый по пояс пират, докладывает Свенсону о некой находке. Неважно, какая находка – олигарх, блондинка, всплывшее золото, заныканный в бухте «Гамбринус». Не мог этот гонец промышлять по острову в одиночку! Скорее всего, это была последняя «диверсионная группа», отправленная Рафаэлем в тыл предполагаемого врага. Спецназу нужно действовать крайне осторожно…

Они столкнулись в лоб – на узкой тропке, под причудливыми кручами, нависшими, как фатум. Пираты, привлеченные стрельбой, спешили на выручку своим. Откуда они берутся – от сырости?! Два плечистых амбала в защитных майках и защитных штанах, с характерными «камуфляжными» разводами на рожах. Подготовленные, знающие, что такое выдержка и маскировка. Пиратский спецназ! Последняя надежда проснувшегося в аду Рафаэля! Они уже поджидали, выставив автоматы и сделав страшные рожи. Европейцы, бывшие работники силовых структур, знакомые с военным делом! Палец сорвался со спускового крючка – ну, и позорище! Глеб повалился правым боком, проорав что-то бессвязное, но исключительно в тему, подвернулась нога, и мышцу от колена до тазовой кости пронзила лютая боль. Закружился мир, шатнулись и стали нагибаться скалы, он провалился в расщелину между острозубыми глыбами, обрамляющими тропу, и почва в том месте, где он упал, вдруг сделалась какой-то рыхлой, податливой, словно зыбучий песок. Он проваливался и не мог остановить свое бесславное падение. А на тропе воцарился форменный ад! Ударили автоматы с обеих сторон, горланили люди!

– Гурьянова убили, суки!!! – пронзительно, с надрывом вопил Дениска. – Танька, они Гурьянова убили!!!

– Стреляй, идиот!!! – орала Соколова. – Получайте, твари!!! Это вам за Пашку!!!

Пальба не смолкала, теперь надрывались только два ствола. Хрипели пираты, получая свои честно заработанные порции свинца, стонал умирающий. А Глеб неумолимо продолжал проваливаться! Он не мог подняться, не успевал за что-нибудь ухватиться, вместе с ним катились в яму камни, осыпалась глина. В какой-то миг он почувствовал, что ноги уже задраны выше головы, кровь устремилась к черепу, а под ним распростерлась страшная бездна – яма с обрывистыми краями, глубиной не меньше восьми метров, все дно которой было усеяно остроконечными булыжниками!

– Глеб Андреевич, вы куда?! – услышал он перепуганный Денискин вопль. – Соколова, хватай его, расшибется же к чертовой матери!!!

Он извернулся, падая в бездну, заскреб руками по отвесному склону в отчаянной попытке за что-нибудь ухватиться. И ухватился за незначительный покатый выступ! Что и смягчило, возможно, тяжесть падения. Но слишком уж незначительным оказался этот выступ. Пальцы разжались, он зацепился пятками за что-то торчащее из обрыва, в ужасе почувствовал, как мир вместе с ним встает на голову, и покатился вниз с воплем ужаса. Он бился о препятствия плечами, бедрами, закрыл руками голову, чтобы хоть как-то предохраниться от ужасных последствий. И все же удар по макушке оказался таким впечатляющим и ярким – словно в трансформаторную будку вошел с мокрыми руками и за что-то там взялся…

Позднее выяснилось, что это был лишь удар «тупым каменным предметом по теменной части черепа». Голова не раскололась, мозги не вытекли, дело ограничилось огромной шишкой, сотрясением мозга и долговременной потерей сознания. Майор спецназа Глеб Дымов выбыл из хитро закрученной игры, от него уже ничего не зависело. Поначалу он ВООБЩЕ ничего не чувствовал – как его вытаскивали из ямы, обратная сторона которой оказалась вполне покатой, как валялся на тропе, плавая по волнам беспамятства. Потом товарищи взвалили его на себя, потащили, отдуваясь, и ноги его безвольно волоклись по каменистой почве. Несколько раз он приходил в себя, даже сделал попытку самостоятельно переставить ноги, которая с треском провалилась. «Ладно уж, не напрягайся, – ворчал Дениска. – Дотащим в лучшем виде, бравый ты наш…»

Серые скалы неприязненно таращились на капитана третьего ранга, потом их сменили обрывы неглубокого каньона, покрытые бордовым налетом. Летали по ветру метелки пальм, одна из которых выглядела очень странно – ствол дерева выбирался из песка, через метр изгибался на девяносто градусов и практически горизонтально устремлялся к воде и лишь за метр от лиственной части снова делался вертикальным. Он чувствовал пронзительный запах моря, где-то неподалеку колотились волны о скалы, тучи рассеивались, их раздвинул тонкий солнечный лучик, лизнул вершину травянистого обрыва…

Он не помнил, как его тащили по песку. Сознание забрезжило, когда окончательно разбежались облака над безымянным островом и солнце заглянуло под смеженные веки. Голова трещала так, что он просто физически не мог ни о чем думать. Желчь во рту, уши заложены. Он исторг душераздирающий стон, от которого самому стало стыдно, приоткрыл глаза, привстал, опираясь на локоть. Тучи разбегались, как от чего-то ужасного. За спиной острозубый склон, заваленный камнями – словно веником смели к обрыву. Он лежал на полоске пляжа на краю изогнутой бухты, в которой стоял «Гамбринус». Судя по внешнему виду, с судном все было в порядке, повреждений от шторма оно не получило. Мелкие волны, шелестя, набегали на берег – от недавнего шторма не осталось и следа. Пена рисовала на песке заковыристые узоры. Пальмы на краю обрыва шевелили метелками. Вроде бы идиллия. Почему же так плохо на душе и в теле?

Такое ощущение, что он лежал на гидроматрасе. Белый песок, напоминающий просеянную муку, податливо принимал форму тела. Закружилась голова, он откинулся на песок, отдышался. Снова попытался привстать. Он был практически никакой, сил не осталось даже для того, чтобы привести в порядок мысли. В глазах плясали радужные блики, от боли в голове он чуть не выл. Неподалеку обустроился Дениска – какой-то безвременно повзрослевший, серый, как бетон, волосы сбились в индейский ирокез. Он сбросил осточертевший гидрокостюм, бинтовал плечо, разорванное пулей, морщился, чертыхался сквозь зубы. Под ногами у Дениски валялась какая-то странная штуковина – покрупнее сотового телефона, с изогнутой антенной, закованной в пластик. Что-то не укладывалось в голове. Да ни черта там не укладывалось! Татьяна копошилась слева от Дымова – яростно чесала волосы обеими пятернями, словно у нее там блохи завелись, бурчала под нос какие-то заклинания. Повернулась к нему, и Глеб не узнал свою сослуживицу – в сущности, симпатичная (для некоторых) женщина превращалась во что-то жутковатое, потустороннее. Он абсолютно не знал эту женщину! Запавшие глаза, черная кожа, в поры которой впитались пыль и грязь, безжизненно свисала с челюстных костей. Соколова постарела лет на пятнадцать, и страшно представить, сколько теперь нужно времени и денег, чтобы вернуть былую привлекательность!