Читать книгу "Репетитор - Георгий Исидорович Полонский"

клинику купила, чтобы спасти тебя, дурака!

Ж е н я. Вздор… Как будто меня и без того не спасали, как будто я первый и последний…

З а м я т и н а. Ну что с тобой говорить? У меня ты первый и последний… у меня! И мне нужен был максимум их внимания к тебе… А за это благодарят!.. Ты не знал этого? А почему, интересно, ты не знал? Потому что не хотел знать, потому что легче уткнуться в Канта… Совсем от жизни «закантовался», наглухо…

Женя зачерпнул из ведра воды ковшом, смочил лицо, голову.

Вот именно, помочи головку, остуди… А мне надо заводить пластинки, я все забыла с тобой, держу людей без музыки. (Ушла за занавеску.)

Ж е н я. Давай рассуждать спокойно, Ксеня… Тогда у нас было ЧП… беда была. Ты пыталась этими дарами задобрить даже не врачей, а судьбу… Ну а сейчас?

З а м я т и н а. Сейчас я заведу им Мирей Матье!

Раздается музыка.

Ж е н я. Потише, только потише!

Замятина возвращается.

Я говорю: сейчас-то у нас не несчастный случай. Но он может произойти — как раз в результате твоих благодеяний! Это знаешь на что похоже? На взятку автоинспектору, чтобы он выдал водительские права дальтонику! Ну, получит дальтоник права… А дальше?

З а м я т и н а. Оставь меня в покое. Не надо ей помогать? Я не буду. Только объясни это ей и ее маме… А то мама меня по часу держит за пуговицу на входе и выходе…

Ж е н я. Вот-вот… Я не хотел видеть изнанку… (Бормочет про себя.) «Пожалуйте-с ручку-с…»

З а м я т и н а. Подожди! Если ты про Катю, то я сейчас о ней другого мнения…

Ж е н я. А я бы не хотел менять свое, очень не хотел бы… но… Во всяком случае, с черного хода Катя никуда не пойдет…

З а м я т и н а. Ну, проведи ее с белого, с парадного…

Ж е н я. Я читал и пересказывал ей ваших корифеев. Теперь и она может говорить про Театр с большой буквы, который и храм, и трибуна, и союз идейных единомышленников. А в жизни что она увидит? Ксеня, пойми, ей восемнадцать лет, ей нельзя начинать с такой игры на понижение ценностей!

З а м я т и н а. Да, конечно, если по большому счету… Я-то говорю с тобой по-житейски… И наверно, сказывается то, что я растренированная, сошедшая с круга артистка… Корифеев давно не перечитывала… Я в покер играю недурно, я умею ладить с людьми… Напоминать о себе умею — дескать, Замятина жива еще, извольте с этим считаться! Хотя, конечно, это хорошая мина при плохой игре… Матушка Кураж получилась на «троечку»… Рецензии были сладенькие, вежливые, но я-то знаю! Кукушкину в «Доходном месте» вообще не дали… Не воспитывай ты меня… поздно. Катю воспитывай, а меня не надо. Я бы сама хотела, чтобы «храм», «алтарь», «подвижничество» — все это оставалось в силе для меня… Как-то я наткнулась на слово «старость» в словаре Брокгауза и Ефрона. Классическое ведь издание! Знаешь, как написано? Написано: «Старость» — смотри «Смерть»… Вот так. Серьезные были мужчины Брокгауз и Ефрон, с ними шутки в сторону… Я есть хочу, друг мой. Через несколько минут обед. Ты как, собираешься?

Ж е н я. Нет, пока нет… Я с мыслями собираюсь…

З а м я т и н а. Только гляди, чтоб их было не слишком много, не запутайся в них. Есть, Женечка, есть в этой девчонке что-то родное… Ее можно воспитать до уровня жены…

Ж е н я (усмехнулся). Тот солдат, что на фотографии, думал так же. Как выяснилось, заблуждался. Где гарантии, что теперь…

З а м я т и н а (перебила сердито). Слушай, не бывает гарантий — это тебе не пылесос! (Пауза.) Перед солдатом совестно, понимаю. Особенно потому, что солдат. Но в этом сюжете я совсем не участвую, это вы думайте сами. Я вчера долго общалась с Катей. И поняла, что ты успел многое, может быть, больше, чем надеялся успеть… Ты заливался соловьем, и она зачарована, у нее уже потребность слушать тебя и слушаться… А в то же время жизнь она знает лучше, она дитя этого века, не тебе чета…

Ж е н я. Не мне чета… Вот ты сама и высказалась.

З а м я т и н а. Да ты не слова отдельные слушай, а человека… горе ты мое! Я тебе толкую другое: сверкнуло мне что-то в глаза, понимаешь? Не со сцены только, а так, вблизи… Нет, думаю, не простой камушек. Понятно, что его надо еще обрабатывать, шлифовать… ну, продолжать то, что ты начал!.. И уже не кустарно, а в институте, вот в нашем училище… чтобы она человеком себя почувствовала… а не домработницей с философским уклоном…

Ж е н я. Человеком? А я думаю — с такой гибкой, такой портативно-карманной этикой никто еще в люди не выходил… К тому же учась и работая не по призванию.

З а м я т и н а. Ну ладно, ты прав, ты. Но Кате-то от твоей правоты перепадет что-нибудь? Она поедет с нами? Или нет, ты мне другое скажи: чувство у тебя к ней есть?

Ж е н я (не сразу). Я сейчас ходил до Пумпури и обратно… и все экзаменовал себя по этому вопросу… Есть чувство, есть. Только не одно, Ксенечка, вот что худо. Потому что и она сама ведь не равна себе! Столько в ней всякой всячины… Ее волосы пахнут морем — и тогда одно чувство. То, о котором ты спрашиваешь. (Страдальчески морщась.) А ее понятия парфюмерным магазином пахнут — и тогда другое чувство, прости! Ты говоришь, культуры настоящей ей захотелось… Так ли? А другие наставники покажут ей модные побрякушки этой культуры, набор суррогатов — так еще больше будет радости: побрякушки эффектнее, а овладеть ими легче! Ну, возрази мне, я хочу, чтобы ты возразила!.. Вот обещана ей Москва и комнатка там. Чья комнатка? Моя, разумеется. Ты уверена, что там запахнет морем? А если мещанством? А если в книгах и фонотеке начнется хаос? Если она прикнопит карточки своих кумиров — киношных, эстрадных? Представляешь? Рядом с посмертной маской Шопена, которую тебе Сергей Сергеич Прокофьев подарил!

З а м я т и н а. Понятно… Бросаешь, значит, девочку? Женька, я часто иронизирую на твой счет, но в душе я ведь гордилась тобой…

Ж е н я. Я еще ничего не решил!

З а м я т и н а. Люди скажут: вот она, интеллигенция!

Ж е н я. «А еще в шляпе», да?.. Они всегда найдут повод это сказать. Ксеня, если ты мною гордилась, то единственно потому, что я не изменял себе, не искажал себя в угоду кому-то. Так ведь? Я думаю, был повод для гордости у мыслителя, который велел на своем могильном камне отчеканить: «Мир ловил меня, но не поймал…»

З а м я т и н а. Ты все решил, Женя, не ври мне. Вот и цитаткой запасся. Ты уже успокоил себя…

Ж е н я. Да нет же, я, наоборот, запутался, у