Читать книгу "1941, Великая Отечественная катастрофа: Итоги дискуссии - Коллектив авторов"

прикрытия и поддержки? А потому, что для прикрытия и поддержки сухопутных войск летчики должны были знать, кто именно в их помощи нуждается. А как об этом узнать без связи?

Теперь посмотрим, как обстояли дела у немцев.

Еще в 1939 г. на 4 тыс. самолетов всех немецких ВВС приходилось 16 полков и 59 батальонов связи, то есть примерно 15 связистов на один самолет. Командир 3-й танковой группы Г. Гот так описывает второй день войны с СССР:

«Два обстоятельства особенно затрудняли продвижение 57-го танкового корпуса: 2000 машин 8-го авиационного корпуса (в том числе тяжелые грузовики с телеграфными столбами) шли за походной колонной 19-й танковой дивизии, которая, совершив ночной марш и пройдя через Сувалки и Сейны, рано утром пересекла государственную границу и остановилась вдоль дороги на привал. Этим воспользовались подразделения авиационных частей, их автомашины обогнали колонну 19-й дивизии и стали переправляться по мосту на противоположный берег Немана. Вскоре эти машины попали на плохой участок дороги, застряли и тем самым остановили продвижение боевых частей».

Заметьте, Геринг заставлял связистов Люфтваффе наступать чуть ли не впереди танков. А как же иначе? Если не связать аэродромы со станциями наведения самолетов в пехотных и танковых частях, то как же летчики узнают, где бомбить и кого защищать от бомбежек советской авиации?

Вот как, к примеру, немецкий летчик описывает обычный боевой вылет:

«Мы летели над Черным морем на высоте примерно 1000 метров, когда наземный пост наблюдения передал: «Индейцы в гавани Сева, ханни 3—4» (Русские истребители в районе Севастопольской гавани, высота 3000—4000 метров).

Мой ведущий продолжал набирать высоту, а я прикрывал его сзади и внимательно высматривал русские самолеты. Вскоре мы набрали высоту 4000 метров и с запада вышли к Севастополю. Вдруг мы заметили истребители противника, они были чуть ниже нас. В моем шлемофоне раздался голос ведущего: «Ату их!»

Мы снизились и атаковали противника. Это были «яки», мы кружили вокруг них минут десять, но не смогли сбить ни одного истребителя. Вскоре противник отступил. Наземный пост наблюдения передал новый приказ: «Направляйтесь к Балаклаве, там большая группа Ил-2 и истребителей».

В/ 109 сбавил скорость, и его пилот показал мне, чтобы дальше пару вел я. Теперь я шел впереди, а «Мессершмитт» прикрывал мой хвост. Вскоре мы добрались до Балаклавы и увидели в воздухе разрывы снарядов нашей зенитной артиллерии. Начался новый бой с «яками», на этот раз мне удалось сбить одного. Объятый пламенем истребитель противника врезался в землю».

Поскольку немцев все время наводили с земли на наши самолеты, их асы всегда начинали бой с выгодной позиции — со стороны солнца — и внезапно для наших.

Ф. Гальдер в своем дневнике так оценил связь Военно-воздушных сил РККА (выделено мною. — Ю.М.): «Наземная организация, войска связи ВВС: войск связи ВВС в нашем смысле нет. Наземная организация русских ВВС не отделена от боевых частей, поэтому громоздка, работает с трудом и, будучи однажды нарушена, не может быть быстро восстановлена».

У нас даже в 1942 г. командующий ВВС отмечал в приказе, что 75% вылетов советской авиации совершается без использования радиостанций. Они, кстати, в это время были только на командирских самолетах, у остальных — приемники. А командные пункты авиации появились лишь к концу войны, да и то, судя по всему, не выдерживали сравнения с немецкими.

Когда говорят о величии и гениальности Тухачевского как полководца, когда стонут о его отсутствии на фронтах Великой Отечественной войны, то в качестве примера его исключительного дара военного предвидения приводят только одно — он, дескать, ратовал за создание в Красной Армии танковых корпусов. Эти поклонники Тухачевского либо совершенно не способны уразуметь, что стоит за магическим словосочетанием «танковый корпус», либо не хотят понять, какие именно танковые корпуса реально создавал их «стратег».

Если посмотреть на те танки, что заказывал для своих танковых корпусов Тухачевский, то поражает их боевая бессмысленность: такое впечатление, что этот «полководец» никогда не представлял себя ни в танке, ни в бою и самое большое, на что способна его военная фантазия, — это учения и парады. Речь даже не о техническом несовершенстве танков — это дело наживное. (Не было опыта у конструкторов, не освоили смежники, что же тут поделать?) Речь о полной бессмысленности самого существования этих танков — для какого боевого применения он их заказывал?

Если приглядеться к оружию немцев, то по его конструкции видно, что в будущей войне они представляли наземный бой так.

Обороняющегося противника обстреливает и подавляет тяжелая гаубичная артиллерия и бомбят пикирующие бомбардировщики, уничтожая оборонительные сооружения и огневые средства. Когда артиллерия противника подавлена, к его окопам направляются танки, которые расстреливают пулеметные точки, минометы, сопротивляющуюся пехоту. Если у противника уцелеют отдельные пушки, то немцы выдвинут против них свои хорошо бронированные штурмовые

орудия и расстреляют уцелевших. А вслед за танками на позиции противника врывается пехота, по которой уже практически некому стрелять.

То есть бой виделся этапами: средства, способные поразить танки, уничтожает артиллерия и авиация; средства, поражающие пехоту, уничтожают танки; немецкая пехота всего лишь добивает остатки противника и занимает рубежи.

<гОсновой успешного наступления танков является подавление системы огня противника. Это должно быть обеспечено путем гибкого управления огнем самих танков и правильного распределения приданных подразделений других родов войск. Танки должны немедленно использовать результаты собственного огня, огня артиллерии и ударов авиации. Наступление нужно проводить на широком фронте и на большую глубину, — писал теоретик и практик танковых войск X. Гудериан. — Во время боя офицер связи от авиации должен постоянно информировать авиационный штаб об изменениях боевой обстановки и наводить самолеты на цель. Задача атакуюших танков состоит в том, чтобы немедленно использовать результаты атаки с воздуха, пока противник не возобновил сопротивления».

Немецкие танки для борьбы с танками противника до 1942 г. вообще не предназначались. В обороне вражеские танки должна была уничтожать своими противотанковыми средствами пехота и артиллерия, а в наступлении — артиллерия и авиация.

«Против танков (противника. — Ю.М.), не препятствовавших продвижению, предпринимались только особые меры по обеспечению безопасности, например, организация прикрытия противотанковыми средствами или подготовка артиллерийского