Читать книгу "За зашторенными окнами - Елена Николаевна Ронина"

Ирины и Ильи всегда был немножко сухим, не то чтобы музеем, но немного стерильным. Эти новые подушки цвета садовой свежести, мягкий рассеянный свет от новых абажуров – действительно добавили яркости, тепла.

Но в воздухе висела тревога. Почему? Напряжение шло от хозяев. Даже не так. Илья был спокоен. И рад гостям. Ирина. Чуть подрагивали руки, почти не улыбалась. Говорила резкими отрывистыми фразами, или так только казалось?

Ирина на правах хозяйки раскладывала салат, Илья подливал дамам вино. Как всегда, все красиво и изысканно. Фиолетовая скатерть, белые столовые приборы и опять же водянисто-зеленые салфетки. И где только Ирина все это находит? Это же день и ночь нужно над таким интерьером трудиться! А в семье, между прочим, недавно родился ребенок. Понятное дело, есть помощница. И готовит Ирина не сама. Но вот так накрыть стол ее Кристина точно не сумеет, это уж только под четким руководством хозяйки.

И сколько лет не меняется состав гостей? Страшно сказать! Вот можно произнести вслух и даже поверить. Да, нам уже за сорок. Но то, что мы знаем друг друга уже двадцать лет? И вот так, больше пятнадцати лет, собираемся за одним столом? Нет, такие цифры в голове не укладываются!

А тем не менее это именно так. Илье и Ирине за столом улыбались три пары. Друзья, партнеры по бизнесу и их жены, которые за долгие годы тоже перекочевали в ранг родных и близких. Добрынины, Борис и Римма, Колмановичи, Семен и Ольга, и Волгины, Феликс и Лариса.

– Ну что, Илюш, за тебя! – Борис, прокашлявшись, встал с бокалом вина.

– Спасибо, дружище!

Илья с Борисом обнялись – двое высоких, красивых, еще совсем молодых мужчин. Борис, может, уже чуть полноват, и появились залысины. А Илья внешне мог дать фору любому двадцатилетнему. Спортивное телосложение, хорошая осанка, нет и намека на пивной животик.

Ирина с напряжением смотрела на мужчин. Ольга и Лариса быстро переглянулись.

– Илюша, за тебя, здоровья! – Все дружно потянулись рюмками к имениннику. Ирина пришла в себя и наклеила улыбку.

– За тебя, милый. – Она тоже прикоснулась щекой к лицу мужа. – Кому еще «мимозу»?

– Скажите, кто дал этому салату такое название, он же из рыбы?!

– А тебе всегда и подо все нужно подвести базу. Тяжело иметь мужа-ученого. – Ольга погладила Семена по плечу. – Видишь, желточком посыпано, на мимозу похоже. Узнаешь? Цветы жене нужно на 8 Марта дарить!

– Да ладно. Что, разве не дарю? И уж точно не мимозу. Неужели мимоза лучше?

– Это из юности. – Ольга поправила салатовую салфетку на коленях.

– Ученый ученому рознь, – вставила Лариса, – у нас мужья вроде все оканчивали один и тот же институт. Теорему доказать – это вам пожалуйста, а про салат не догадаться. – Она победно посмотрела по сторонам. Оставить за собой последнее слово. В этом вся Лариса: подытожить. К ней привыкли. И не спорили: ну да – у них мужья ученые. И действительно умные. А вот про «мимозу» не поняли. Ну так и ладно. Главное, они про другое хорошо понимают и семьи свои обеспечивают.

3

Первый тост всегда по праву поднимал Борис. Почему? Так сложилось. И даже когда день рождения отмечали его, Бориса, все равно первый тост был за ним. Традиции не менялись много лет. И уж четыре раза в году друзья собирались вместе. Это святые дни, дни рождения мужчин, четырех друзей-однокашников. Могли и среди года встретиться безо всякого повода, просто зайти в гости, поехать вместе в боулинг, несколько лет подряд даже отдыхать вместе ездили. Мужья на лыжах, жены вокруг горы пешком.

Компания сложилась еще в студенческие годы. Илья, Борис, Семен и Феликс вместе оканчивали университет имени Баумана. Считали себя немножко элитой, были амбициозны и по жизни шли вместе. Сначала все пытались заниматься наукой, но быстро поняли, что нужно или уезжать, или пробиваться по жизни другим путем. Уезжать – это легко сказать. Смог уехать Аркаша, одногруппник Ильи и Бориса, и то через еврейскую жену. Первый раз вернулся из Израиля через десять лет. Загоревший, бородатый, с рассказами, из которых все же было не понять: как оно лучше? Остаться? Или уехать? Аркаша в выражениях на общих посиделках не стеснялся:

– Что вам сказать, ребята? И там – ж…, и здесь задница. Но здесь все же дом.

– А там что?

– А там тепло. Вон в шортах и в шлепках круг-лый год хожу.

– Ты, Аркашка, как бомж ходишь, тебя людям приличным показать стыдно. – Самая острая на язык всегда была Римка, жена Бориса. Она могла приложить любого. Но никто на нее не обижался.

– Зато можно на одежде денег сэкономить.

– Ага, и на парикмахерской.

– А и пусть. Свой миллион имею. Но радости, ребят, от этого нет. Вот почему, объясните?

Никто объяснить не мог.

Не сказать, что все четверо в институте были закадычными друзьями, скорее, может, Илья с Борисом. Поступали вместе, попросились в одну группу, в одной компании тусовались. Правда, Бориса через два года из института с треском выгнали. Что там произошло, знали только эти двое, но дело было не из приятных. Чтобы как-то все замять, Борису пришлось быстро ретироваться в стройные ряды вооруженных сил. Слово за него было замолвить некому. Родители ушли из жизни рано, парня воспитывала тетка. Поэтому просто попал под призыв. Причем попал по полной. Во-первых, на три года в морфлот, а во-вторых, сумел за эти три года не только стать бравым моряком, но и обзавестись Римкой. И вот ведь вопрос. Может, это все подарки судьбы? Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Кого имели раньше и кого получили в итоге. Все привыкли к своенравному авантюристу Борьке, вечно занимающемуся фарцой, влипающему в разные неприятные истории, доставляющему постоянные хлопоты тихой, душевной тетке и деканату. Стонали все. В том числе и закадычные друзья. Мог подставить и их, чтобы взять для себя мало-мальски короткую передышку. Поэтому Борьку после армии не узнавал никто. Отслуживший от приказа до приказа молодой боец, строем вышагивающий под речевку бравого командира – своей новоиспеченной жены Риммы, – Борис превратился в одночасье в организованного и законопослушного члена общества.

Римму Борис нашел во Владивостоке. Не заметить ее было нельзя: высокая, с пышными формами, черной шевелюрой и белозубой улыбкой.

– Ей бы на Дону родиться. Казачка Римма.

Внешне видная, умом цепкая, она сразу взяла Бориса в оборот. Как Борис сумел разглядеть в немного вульгарной девице не только душу, но и опору, одному Богу известно. Во всяком случае, по возвращении со службы в институте восстановился, успешно окончил и начал заниматься бизнесом. Для начала бывший морячок разыскал в заштатном научном институте Илью, и друзья открыли свое