Читать книгу "Клад замедленного действия - Андрей Трушкин"

После шумного обсуждения операции «Тарелки вдребезги!» ребята наконец перешли к главному. По их просьбе Рольф три раза подряд пересказал почти слово в слово разговор маленького господинчика с Первым.

— Надо же! — под укоризненным взглядом Рольфа налил себе третью чашку чая Гришка. — Оказывается, код-то этот двойной.

— Двойной-то двойной, — пожал плечами Гришка, — а нам-то какая разница? Мы же ни первой части не знаем, ни второй не помним. Интересно, что он имел в виду, — размешал Гришка в чае белую, по утверждению тети Марины, смерть, которая ранее была в его представлении всего лишь банальным сахаром. — «Прямо у вас под носом, но вы никогда об этом не догадаетесь». Интересно, где это Первый бывает, что цифры могут оказаться прямо у него под носом?

— Где бывает, не знаю, — хитро сощурился Рольф, — но остановился он в гостинице «Адажио».

У Гришки аж ложка выпала из рук и звонко покатилась по краю блюдечка.

— Ты-то откуда знаешь?

— Так я дождался, пока из него в магазине марки вытрясут, а потом потихоньку за ним проследил, до самой гостиницы. И даже, кажется, знаю номер, где он остановился, — на втором этаже.

Видя, что ребята не понимают, он еще раз улыбнулся.

— Все достаточно просто. Я выждал пару минут, когда он заберет ключи и уйдет, зашел в гостиницу, подхватил там буклетик, подошел к портье (там портье, кстати, симпотная такая девчонка), ну и сказал, что тут проходил господин и выронил из кармана этот буклетик. «А, — говорит она, — это, наверное, тот самый, из сорок четвертого номера». А я говорю: «Мне неважно, из какого он номера, я вам вот его вещь отдаю, ежели она ему понадобится, так он у вас и спросит». Вот и все тайны лейпцигского двора.

— Ну ты, парень, крут! — хлопнул по-свойски Гришка Рольфа так, что часть заглоченного им персикового сока выплеснулась обратно в стакан. — А мы вот с Олегом попались, как лохи.

— Не мы, а вы, — рассмеялся Олег. — Ты чего этой тетке-то по-русски ляпнул? Мог бы что-нибудь по-английски или по-французски отчебучить. Будто тебя ничему в школе не обучали, и фильмов про мушкетеров ты не смотрел. Ну ляпнул там чего-нибудь… «шерше ля фам», что ли…

— Да растерялся я, — защищался Гришка, — налетела она на меня, как затарахтит.

— Чушь, — отмахнулся Олег. — Ну забыл вдруг все по-французски, сказанул бы что-нибудь по-немецки. «Данке шен», например.

— Ну да, — расхохотался Гришка, — представляешь, она меня спрашивает: «Как пройти на такую-то улицу?», а я ей: «Спасибо!». Ладно, бог с ней, с теткой, — увел разговор в более безопасное и необидное для себя русло Гришка. — Что за цифры могли быть под носом у Первого?

— Не знаю, — нахмурился Рольф. — Номер этого вашего Первого выходит на улицу, ничего примечательного там нет.

— А номер дома напротив?

Рольф на секунду замешкался, закрыл глаза, словно художник, вспоминающий особенности понравившегося ему пейзажа.

— Нет, номера дома там не было, возможно, он с другой, торцевой стороны, но из окна гостиницы тогда его не видно.

— Что же это может быть? — стал вышагивать Гришка по кухне, потом снова потянулся к чайнику, но, видимо, капанье на мозги со стороны тети Марины подействовало, и руку он отдернул.

— Прямо под носом… Нос… Глаза, нос… Мужики, я, кажется, понял, — рухнул он на табуретку, — это очки, понимаете? Нужно выяснить, какие диоптрии у Первого в стеклах. Скажем, минус два там, или минус четыре.

Олег поерзал на месте и сморщился:

— Нет, идея хорошая, но не то. Во-первых, лично я никогда Первого в очках не видел. Во-вторых, откуда этот его собеседник в ресторане знает, какие он диоптрии носит. Он что, личный окулист? В-третьих, ну, допустим, диоптрии минус четыре или минус пять, что, первая часть кода состоит всего лишь из одной цифры?

— Да, — разочарованно протянул Гришка. — А какая гипотеза была, хоть бы оценил кто!

— Да мы оценили, оценили! — отмахнулся от него Олег. — Ты что-нибудь другое теперь думай.

— А я, кажется, догадался, — растерянно провел рукой по лицу Рольф. — Может быть… Да нет, почти наверняка… Не случайно же они встречались именно в ресторане «Фауст», и сидели они рядом с бочкой.

— С какой бочкой? Не темни! — набросились на Рольфа ребята.

— Да старинная такая бочка. А на ней цифры.

— Что за бред! Откуда там цифры, какие?

— Да все очень просто. 1749. Это год рождения Гете. Бочка старая, выжжены цифры там достаточно давно. Они действительно прямо перед носом Первого были. Он на них не мог не смотреть, но видеть не мог… У нас когда-то экскурсия в этом ресторане была. Так вот там зажигали верхний свет, и цифры эти были видны. А когда свет горит приглушенный, на бочку тень падает, понимаете? Цифры действительно находились под носом у Первого, но видеть их он не мог.

— Вот это да! — Теперь уже все трое ребят повскакали с мест и замелькали по комнате, как мухи. — Вот это да! Значит, первую часть кода можно считать открытой.

— Да, — внес, как всегда, пессимистическую ноту Олег. — Но вторая-то безвозвратно потеряна.

Ребята помелькали по кухне еще минут пятнадцать, но поскольку больше никаких продуктивных идей не находилось, вся компания плавно перетекла к компьютеру. Родительницы тем временем, увлекшись пробежками по магазинам, казалось, совсем забыли о своих чадах, и те несколько заскучали.

— Чем бы нам еще таким заняться? — оглядывал полки в квартире Рольфа Олег. — Даже почитать у вас нечего.

Действительно, единственными книгами на русском языке здесь были альбом по искусству с репродукциями Третьяковской галереи и двухтомник Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Ни первое, ни второе ребят не интересовало. С удовольствием они посмотрели бы сейчас что-нибудь по видаку, но фильмы, как назло, все были на немецком, и все, что они знали, «Терминатор», например, или «Парк юрского периода», они уже просмотрели.

— Слушай! — загорелся вдруг идеей Гришка, когда взгляд его упал на телефон. — А давай кому-нибудь из наших, ну домой, в Москву позвоним. Знаешь, как круто будет! «Ты чем занимаешься?» «Да я вот тут вот, у себя дома, в компьютер играю, давай по сети». «Да нет, по сети не можем, дороговато будет». «А что такое? Вы что, по сотовому будете?» «Да нет, мы просто сейчас в Германии, в Лейпциге отдыхаем». Круто, а?

— Круто, — согласился Олег и тоже заинтересованно двинулся к телефону. — А кому позвоним?

— А давай Таньке Лисицыной, — вдруг предложил Олге.

Гришка, бросив искоса взгляд на Рольфа, густо покраснел. Дело в том, что Танька Лисицына была одной из самых свято оберегаемых тайн Гришки и Олега. Так уж получилось, что росли мальчишки вместе чуть ли не с детского сада и чуть ли не с детского сада влюблялись в одних и тех же девчонок. Вначале это была толстенькая хохотушка брюнеточка Рая Волоянц, потом худенькая белобрысая Мила Панфилова и, наконец, когда Гришка и Олег перешли уже в разряд старшеклассников, сердца их полонила новая прекрасная дама — Танька Лисицына. Ничего в ней, наверное, с точки зрения других мальчишек, не было, но и Гришка, и Олег вдруг, как это у них водилось, одновременно и сразу влюбились в нее по уши. Однако у них хватало ума никому об этом не рассказывать и чувства свои напоказ не выставлять.