Читать книгу "Свято место пусто не бывает: история советского атеизма - Виктория Смолкин"

Заключение

В 1848 г. Маркс и Энгельс начали свой «Манифест Коммунистической партии» знаменитой фразой: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма»381. В хрущевскую эпоху призрак бродил в самом царстве коммунизма – призрак религии. В начале хрущевской антирелигиозной кампании партийное руководство было уверено в возможности победить религию и построить атеистическое общество. Эта уверенность основывалась на вере в то, что у истории есть своя логика, что эта логика заключается в движении к коммунизму и что поэтому религия неизбежно должна отмереть. Этот оптимизм отражен в отчете, составленном в 1961 г. В. Г. Фуровым, новым заместителем председателя Совета по делам РПЦ, о его беседе с патриархом Алексием. Патриарх, как писал Фуров, «на многое смотрит с позиций человека из прошлого века, на наш взгляд уместным будет разъяснить ему и некоторые общие проблемы развития нашего советского общества: страна строит коммунизм, развивается наука, растет культура людей… И разве не ясно, какова перспектива церкви, скажем, лет через 20–30, когда люди, в силу законов развития общества и в результате воспитания, будут атеистами»382. К концу хрущевской эпохи подобная наивность была уже редкостью.

Существование религии в Советском Союзе всегда представляло собой проблему для тех, кто считал СССР маяком всемирного коммунизма, но в контексте хрущевского утопического стремления построить коммунизм за несколько десятилетий религия превратилась в постыдное пятно, которое следовало вывести. В то же самое время, хотя в публичной сфере постоянно звучали оптимистические заявления о прогрессе и строительстве коммунизма, советское общество всегда осознавало противоречия и недостатки реальной советской жизни383. Действительно, обещания Хрущева – что советская экономика «закопает» Соединенные Штаты к 1970 г. или что нынешнее поколение советской молодежи будет жить при коммунизме – требовали не меньшей веры, чем вера в трансцендентного Бога, который обратил девушку в каменный столб за богохульство. Поэтому за закрытыми дверями уверенность в прогрессивном движении советского общества к коммунизму была более сдержанной и религия во все большей степени рассматривалась как показатель дистанции между современным советским обществом и приходом коммунизма.

Амбициозной целью антирелигиозной кампании хрущевской эпохи было изгнание религии из советской жизни. Ради достижения этой цели партия мобилизовала значительные ресурсы и с помощью определенных мер добилась успеха в реализации атеистической миссии. К 1964 г. половина религиозных объектов в стране была закрыта, а автономия религиозных учреждений – жестко ограничена. Партии также удавалось во все большей степени вытеснять религию в частную жизнь с помощью слежки, вмешательства в религиозные обряды, разрушения религиозных объектов и борьбы с народными религиозными практиками. Партия сделала соблюдение религиозных обрядов более труднодоступным, а последствия их соблюдения – более существенными. Наконец, в публичной сфере советского общества постоянно звучала антирелигиозная и атеистическая пропаганда, тогда как религиозные организации практически не имели права голоса в общественной жизни и доступа к средствам массовой информации. В той мере, в какой религия присутствовала в публичном пространстве – в советских газетах, на радио, в кинофильмах, – она представала как объект страха, снисходительного отношения или насмешки.

В то же время, хотя антирелигиозная кампания, бесспорно, оказала разрушительное воздействие на жизнь религиозных учреждений и сообществ, пропагандисты атеизма сознавали свое поражение. Несмотря на все административные ограничения, марксистско-ленинские предсказания относительно исчезновения религии не оправдывались – религия оставалась фактом советской жизни, и это наглядно подтверждал постоянный рост церковных доходов и количества религиозных обрядов. Разнообразная реакция населения на антирелигиозную кампанию также показала: далеко не всем очевидно, что религии не должно быть места в коммунистическом обществе. Как было сказано в одном партийном докладе, «все чаще можно услышать: „Мы верим в Бога, Ленина и Хрущева“, [и] нередки случаи, когда в доме верующего можно встретить лежащие рядом молитвенник и Программу Коммунистической партии»384. В то время как официальная идеология убеждала, что религия и коммунизм органически несовместимы, многие – в том числе даже некоторые члены партии – не видели тут противоречия и не понимали стержневой идеи атеистического проекта. Некоторые пропагандисты атеизма по-прежнему с энтузиазмом сообщали об отдельных примерах успеха, но большинство жаловалось, что против религии они смогли достичь немногого.

Вторая битва советского государства с религией при Хрущеве вынудила партию пересмотреть и представления о религии, и подход к атеистической работе. Религия теперь считалась не политическим врагом, а идеологическим оппонентом, верующие превратились в патриотичных советских граждан – правда, нуждающихся в спасении от их собственных суеверий и отсталости. Поскольку религия стала идеологической проблемой, мировоззрением, в основе которого лежит ложное представление о мироустройстве, советский атеизм должен был отречься от своего воинствующего прошлого и стать «научным».

Глава 3
Космическое просвещение: советский атеизм как наука

– Небо! – сказал Остап. – Небо теперь в запустении. Не та эпоха. Не тот отрезок времени. Ангелам теперь хочется на землю. На земле хорошо, там коммунальные услуги, там есть планетарий, можно посмотреть звезды в сопровождении антирелигиозной лекции.

И. Ильф, Е. Петров. Золотой теленок

6 мая 1962 г., во время широко освещавшейся в прессе поездки на Всемирную выставку в Сиэтле, советский космонавт Герман Титов – второй человек, побывавший в космосе после космонавта номер один, Юрия Гагарина, – попал в заголовки газет разных стран, сказав, что за семнадцать оборотов вокруг Земли не видел «ни Бога, ни ангелов». Эти слова прозвучали в ответ на вопрос корреспондента о том, изменило ли путешествие в космос его мировоззрение. Ответ Титова указывает на радикальный гуманизм, неотделимый от советского сциентизма: «Перед нашим первым орбитальным полетом, совершенным Юрием Гагариным, никакой бог не помогал построить нашу ракету, – объявил Титов. – Ракету сделали наши люди. Я не верю в бога. Я верю в человека, его силу, его возможности и его разум»385. Заявление Титова вызвало мощную реакцию американской общественности. Газеты были наводнены письмами от читателей. Религиозные деятели, в том числе известный телепроповедник Билли Грэм, высказывали возмущение нападками Титова на Бога. А астронавт Джон Гленн ответил прямо, что Бог, в которого он верит, «не так мал, чтобы я надеялся встретиться с ним [в космосе]»386.